Костомаровский посопел, почесал в затылке и задал вопрос, который определил все последующие события этой недели:
Так это они, что же, специально сделали?
Стриженов удивленно вскинул бровь.
Пятьдесят на пятьдесят, прошептал он.
Как это? совсем запутался в математических исчислениях одноклассника Владик.
Все просто. Жека растопырил пятерню, соображая, как бы понаглядней все объяснить бестолковому Владику. Вот смотри. Какой шанс, что ты на улице встретишь инопланетянина?
Костомаровский уже поднял руку, чтобы почесать в затылке, но движение не завершил.
Какой уж тут шанс. Владик решил не утруждать себя подсчетами. Почти никакого.
А вот и нет, радостно щелкнул пальцами Стриженов. Пятьдесят на пятьдесят. Либо встретишь, либо нет. Так и здесь. Либо все подстроили, либо нет!
И он убежал, оставив одноклассника размышлять над неведомой еще теорией вероятности. Размышления эти быстро его утомили.
Все-таки голова Владика была приспособлена под другое, и Костомаровский пошел обсудить новости с друзьями.
Историк долго изучал покалеченную руку Каринки, а потом грустно покачал головой.
Да, дела протянул он, наблюдая за тем, как Сидорова изо всех сил пытается шевелить почти полностью перебинтованными пальцами. Вы уж, это, берегите себя, что ли.
Викентий Михайлович оглядел притихший класс. В глазах его подопечных читалось несгибаемое желание живыми и здоровыми добраться до пятницы. А если и отдать свою жизнь, то очень дорого.
А как будут считать проходной балл? заговорил вдруг Жека. Средний или общее число хороших отметок?
Это ты к чему спрашиваешь? учитель выглядел заметно погрустневшим.
Понимаете, Викентий Михайлович, с пафосом заговорил Стриженов. Если на контрольную придут одни отличники и хорошисты, то наши шансы заметно увеличатся.
Ты предлагаешь всем двоечникам переломать руки? внимательно посмотрел на него историк.
Почему же только руки? Жека был невозмутим. Есть еще ноги. А ещё в нашем распоряжении разные простудные заболевания и вирусные инфекции.
Среди тишины раздавалось только урчание вечно голодного желудка Митрофанова. От удивления и возмущения никто и слова сказать не мог. Один Костомаровский довольно улыбался. Перспектива не идти на контрольную его только радовала.
Историк ушел, больше ничего не сказав. А что тут было говорить? Контрольная это честная борьба, никаких обманов и хитростей здесь быть не должно. Да и помешать проверке знаний по алгебре учеников седьмых классов могло только стихийное бедствие в виде цунами или тайфуна. Но ни того, ни другого в Москве весной не бывает, поэтому, обсуждай не обсуждай, контрольную все равно писать придется.
На пороге класса Викентий Михайлович разминулся с литератором. Стоял в дверях Сергей Юрьевич уже давно, слышал весь разговор 7 «А», поэтому добродушно улыбался. Потом он долгим взглядом посмотрел на Карину и только после этого прошел к своему месту. Впереди их ждало обсуждение несчастной судьбы собачки Каштанки.
А через два урока, на большой перемене, на вредную Крюкову опрокинулся стол с чайниками.
Дело было в столовой. Жизнерадостный звонок на большую перемену погнал проголодавшихся учеников самой обыкновенной общеобразовательной школы в самую обыкновенную столовую. Из нее уже давно по всему зданию разносились призывные запахи подгоревшей запеканки и чего-то кислого.
Увлеченные творчеством великого писателя Антона Павловича Чехова ученики 7 «А» появились в столовой одними из последних. Между столами и лавками вращался поток голодных школьников. Ашек мгновенно прижало к окошку раздачи.
Внезапно среди всеобщего гвалта раздался грохот и перекрывающий его пронзительный визг.
Орала всегда тихая Ирка Крюкова. Упал на нее стол, куда всегда ставили чайники с горячими чаем и какао. Но в этот раз Крюковой круто повезло чай был слегка теплый, так что отделалась Ирка легкими ушибами и сильным испугом.
Поднимали пострадавшую всем миром. Однако Крюкова повела себя странно. Вместо того чтобы обрадоваться неожиданно привалившему к ней вниманию, она начала упираться и отбрыкиваться от тянущихся к ней рук.
Не трогайте! верещала она. Не подходите! Ирка попыталась упасть обратно в коричневую лужу, натекшую из чайников. Не надо!
Вдруг среди одноклассников она заметила Жеку и кинулась на него с кулаками.
А!!! громче прежнего закричала она. Это все ты виноват! Твоих рук дело!!!
Дотянуться до Стриженова Крюкова не успела. Под ноги ей попал очередной чайник, и она шлепнулась на пол, подняв вокруг себя чайные брызги.
Жека выразительно покрутил пальцем у виска и оглядел столпившихся ребят. Сочувствия на лицах семиклассников не было. Глаза всех горели любопытством.
Я-то тут при чем? пожал плечами отличник и, на всякий случай, начал выбираться из толпы.
Кто говорил, что для успеваемости надо, чтобы в классе было меньше народа? Ирка смахнула пальцем попавшие на очки чайные капли.
Ненормальная, пробормотал Стриженов, проходя мимо Макса, словно Лавренко был единственным, кто мог его понять. Но, судя по хитро прищуренным глазам, Макс был другого мнения. Шустрый Лавренко поискал глазами, с кем бы можно было поделиться своими соображениями. Рядом стоял только Владик, с которым никакого обсуждения быть не могло. Макс отошел в сторону и столкнулся с насмерть перепуганным Митькой Емцовым.
Ну, а ты чего дрожишь? хлопнул он по плечу одноклассника.
А что если и правда всех отличников в нашем классе убирают? прошептал еще больше побледневший Митька.
Не дрейфь, товарищ, прорвемся. На могилах наших врагов еще будут цвести незабудки.
При упоминании могил Емцов стал сине-зеленого цвета и бочком начал выбираться из столовой. Макс поискал глазами другого собеседника. Неподалеку за столом сидел над своей порцией Митрофанов. Под всеобщую сумятицу он раздобыл себе завтрак и уже вовсю трудился над творожной запеканкой, щедро политой сгущенкой.
Ну, а ты что обо всем этом думаешь? Лавренко попытался стащить кусочек творожника, за что тут же схлопотал ложкой по руке.
Смотреть нужно, куда идешь. Митрофанов прикрыл свою тарелку локтем и заработал челюстями в удвоенном темпе. Тогда чайники падать не будут. А если ворон считать, то не только чайники, шкафы падать начнут.
Слушать про шкафы Максу было неинтересно, и он пошел дальше искать, с кем бы обсудить недавние события.
А если это и правда Стриженов? Владик подошел к Лавренко как-то незаметно. Я тут подумал
Вот-вот, перебил Костомаровского Макс, ты сначала думай, а потом говори. Зачем Жеке ломать руку Сидоровой, а потом еще и ронять стол на Крюкову? Если мы плохо напишем контрольную, он вместе с нами никуда не поедет.
Его могли подкупить. Было видно, что Владик долго обдумывал свои слова. Бэшки победят, а его возьмут с собой.
Глупо так подставляться, возразил Макс. Нет, это не Жека.
Я тут кое с кем перетер одну темку, не унимался Владик. Стриж наведывался к бэшкам и о чем-то их расспрашивал.
Да ладно тебе начал Лавренко, но мысль свою не закончил. В пяти шагах от него стоял Стриженов и преспокойно у всех на виду разговаривал с Вовкой Кармановым и Коляном Рыбкиным. Лавренко уже собрался к ним подойти, но Макс, заметив, что на него смотрят, сам поспешно выбрался из столовой.
Ирку увели в медпункт мазать синяки и ссадины. Вернулась она оттуда со справкой об освобождении от занятий на несколько дней.
Сообщение это было настолько ошеломляющим, что среди урока к ним в класс ворвался историк, долго вертел в руках справку, а потом, не сказав ни слова, ушел.