Дверца с треском распахнулась, задвижка отлетела в сторону, и из печи выкатился ребёнок, с ног до головы перемазанный золой. Мятая рубашка выбилась из штанов, воротник и манжеты обгорели. На вид ему было не больше одиннадцати, волосы чёрные и густые: настолько чёрные, что казалось, они закоптились в дыму, настолько густые, что казалось, они и есть клуб дыма.
Чёрт возьми! выругался мальчишка, отряхивая одежду со всех сторон. Когда дело дошло до краёв рубашки, он заметил, что они обгорели, и рассердился ещё сильнее: Что за края стали делать? Совсем не огнестойкие. Ну, Мракус у меня получит, и Дрожикс тоже!
Ты ты кто?.. что?.. как?.. заикалась Дичембре, показывая пальцем на ребёнка, на печь, снова на ребёнка и снова на печь.
Не успела она сформулировать вопрос, как мальчишка вскочил на ноги и заметался по комнате взад-вперёд.
Где же ты их спрятала? спросил он, оглядываясь по сторонам.
Дичембре нахмурилась, покосилась на печь: огонь горел.
Стой, не говори, я сам найду, заявил мальчишка, взобрался на пуф у туалетного столика и зазвенел стеклянными флаконами. Здесь нет, объявил он, зажав один флакон в руке. Жидкость внутри закипела, поднялась, расплавила колпачок и пенным вулканом вылилась на столик.
Что ты делаешь? крикнула Дичембре и кинулась ловить мальчишку.
Здесь тоже нет, продолжил он, ныряя головой в ящик для белья. Схватил новую пару носков и тут же бросил назад с прожжёнными дырами. Затем метнулся к письменному столу. И здесь нет. Перья, в которых он успел покопаться, задымились. Нет. Линейки расплавились. Нет и нет. Тетради почернели, некоторые страницы поджарились. И тут тоже. Он добрался до книжного шкафа и начал рыться на полках.
Как это возможно? Ребёнок жёг и испепелял всё, к чему прикасался.
Можно узнать, кто ты такой? выпалила Дичембре, пытаясь собрать обгоревшие книги. Маленькие костлявые пальцы отпечатались на корешках.
Мальчишка замер, бросил на пол последнюю книгу и впился в Дичембре испепеляющим взглядом. У него были большие серо-голубые глаза. Скорее серые, чем голубые.
Как невежливо! Я Корвин. Корвин Лунро.
Он протянул Дичембре руку. Девушка посмотрела на красные кончики пальцев: они горели, как свечи на праздничном торте. Взглянула на опустевший флакон на полке туалетного столика, прожжённые носки, почерневшие обложки разбросанных по полу книг. И сделала шаг назад.
А ты не такая глупая, как кажешься, заметил Корвин, убрал руку и подул на раскалённые пальцы.
Так ты ты тот самый ребёнок из дымохода! воскликнула Дичембре в растерянности. А я
Я знаю, кто ты, перебил Корвин, наигранно зевая. Ты эта, со странным именем. И ты побудешь моей няней, но недолго.
И снова то непривычное ощущение в желудке.
Конечно, это было странно, когда ты вот так появился, сказала Дичембре, опускаясь на колени возле печи. Но мне к странностям не привыкать. Я ведь выросла в цирке, знаешь?
Что ты делаешь? проворчал Корвин.
Ищу тайник, ответила девушка, приложив ухо к стене, потайную дверь, люк, двойное дно или что ты там использовал, чтобы проделать этот трюк. Дичембре легла на пол, сунула руку под печь, ощупала щели между половицами. У нас в цирке был волшебник Великий Юл. Юл это сокращение от Июль. Пару раз я была ассистенткой на его представлениях, пряталась в потайной отсек и сидела там, пока он отвлекал внимание зрителей. О, точно! внезапно воскликнула она и села на полу. Отвлечение внимания! Ты ведь его использовал, да? Признаюсь, я немного растерялась, когда в дверь постучали; никогда бы не подумала, что мисс Малхони твоя сообщница
Корвин схватил флакон духов и швырнул на пол. Дичембре вздрогнула.
Трюк? Так ты думаешь, это был трюк?
Свет ламп потускнел. Тень Корвина упала на пол, изогнулась, разрослась, покрыла стены.
Ладно-ладно, признаю: у тебя здорово получается. А теперь перестань, хватит! Дичембре подняла руки вверх.
Мальчишка хмыкнул и начал испаряться. Острые черты лица сгладились, складки на одежде исчезли, взъерошенная шевелюра стала ещё чернее и ещё больше походила на дым, а потом ребёнок целиком превратился в густое дымовое облако.
Скажи мне, где они! приказало облако; из его центра смотрели красные глаза.
Дичембре метнулась в сторону, колени дрожали.
Я правда не знаю, о чём ты.
Мехи, прозвучал голос Корвина откуда-то издалека. Где мехи?
Лампы гасли одна за другой: чёрное пятно, сжимаясь, перепрыгивало из плафона в плафон, отскакивало от потухшего фитиля и неслось дальше. Огонь в печи всё ещё горел, но воздух снова стал ледяным.
Перестань! взмолилась Дичембре. Ты меня пугаешь!
Мехи, повторило пятно, подлетев к ней. Подскочило, вытянулось, закружило вокруг всё быстрее и быстрее, посыпая пол пеплом, дёргая Дичембре то за волосы, то за юбку, оплетая руки и ноги.
Умоляю, перестань! завизжала Дичембре. Горло забило сажей, дышать было нечем.
Вихрь разомкнулся, взлетел выше, потом снова опустился и обхватил её, как скорлупа орех.
Они в шкафу, в сундуке! крикнула Дичембре и, раздвигая дым руками, в слезах бросилась прочь из комнаты, вниз по лестнице, к выходу.
Свежий вечерний воздух не смог её успокоить. Тело била дрожь, сердце так и выскакивало из груди.
Добрый вечер, мисс Дичембре! раздался голос за спиной. Вы что, уже покидаете нас? Так быстро?
В трубке
Мистер Лунро сидел на деревянной скамейке в центре террасы. Его вытянутая фигура сливалась с оплетавшими фасад виноградными лозами. Засохшие листья покрывали стены и окна дома, хотя к этому времени года ветер давно должен был сорвать их с ветвей, разметать по двору и покрыть инеем.
Ой, мистер Лунро, вы меня напугали!
Странно. Я не собирался никого пугать.
Мистер Лунро жевал погасшую трубку и смотрел, как солнце садится за горизонт. В закатном свете ели за кованой решёткой забора горели как факелы.
Дичембре вздрогнула. Она снова вспомнила огонь в печи, дым от брюк Корвина, испаряющуюся кудрявую шевелюру.
Ваш сын исчез, проговорила она. Сердце бешено колотилось.
Мистер Лунро спокойно перевёл взгляд на Дичембре:
Уверен, он где-то в доме, поищите получше. В чайнике смотрели?
В чайнике?
Ну да. Или в кастрюле: он обожает тушёного кролика.
Дичембре было не до шуток. Она всё ещё ощущала едкий запах дыма, слышала шипение гаснущих свечей и пронзительное эхо голоса Корвина, звеневшее в абажуре.
Он исчез, повторила она, рассеялся, испарился. Превратился в дым и скрылся в печи.
Мистер Лунро вынул трубку изо рта, выпустил облачко дыма. Дичембре готова была поклясться, что ещё мгновение назад трубка не горела.
Я понял, спасибо, что предупредили. А теперь можете вернуться наверх.
Н-но
Можете вернуться и собрать свои вещи. Вы уволены, мисс Дичембре.
Уволена? Неужели опять?
Я не понимаю, произнесла Дичембре, опершись на старые облупившиеся перила. Лепестки краски осыпа́лись с них, как пепел.
Вы потеряли из виду моего сына. Вы оставили его одного в печи. «Никогда не терять ребёнка из виду» вот первое правило няни.
Мистер Лунро достал из кармана пиджака часы на цепочке, открыл крышку, постучал пальцем по круглому циферблату.
Вот и новый рекорд для вашего резюме. Тридцать семь минут няня сына Чёрного Человека.
Дичембре замерла, точнее, попыталась замереть. Ноги подкашивались: казалось, терраса качается под ними, как плот на волнах.
Что вы сказали?
Мистер Лунро снова вынул трубку изо рта, выпустил ещё одно облачко дыма. Дичембре по-прежнему не видела красного сияния в трубке. Сомнений не было: трубка действительно не горела.
Объявление в «Вечернем Кошмаре» было яснее ясного, ни единого туманного или дымного слова, искренне рассмеялся мистер Лунро.
Мисс Дичембре всё ещё было совсем не до смеха. Она торопливо рылась в карманах юбки в поисках обрывка газеты.