Ну, тогда всё просто. Мы возвращаем девушку на попечение службы опеки, туда, где она вообще-то и должна быть, доводим до их сведения ту информацию, которой они не обладают, и тем самым перенаправляем эту проблему в те органы и организации, в чьи полномочия и входит её решение. И на этом всё. Всё возвращается на круги своя. В первую очередь, для тебя, Николас. Ты молодец, что взял на себя ответственность и заботился о ней все эти дни, но закон есть закон, и, если мы не будем его исполнять, как тогда сможем заставить подчиняться ему обычных людей?
Так мы должны следовать правилам?
Такова жизнь, Николас.
Ну, я с этим не согласен. Я следую правилам столько, сколько себя помню, и готов мириться с этим на работе, но вся эта ситуация возникла из-за того, что кое-кто халатно отнёсся к своим обязанностям и не убедился, что его подопечный в порядке и безопасности. А его в это время просто прогнали, и, если бы она не родила и не оказалась в затруднительном положении с ребёнком на руках, поверьте, и сейчас бы по-прежнему никому не было до них никакого дела. А тут все ни с того ни с сего забегали, но после драки кулаками не машут. Кензи я не оправдываю и не защищаю, но ей я, по крайней мере, сопереживаю, в отличие от тех, кто непонятно за что получает свою зарплату.
Значит, Кензи? в одночасье ставшим каким-то странным голосом спрашивает меня шеф, в кресле на колёсиках пододвинувшись ближе к своему рабочему столу, и, нахмурившись, водрузив на него свои соединённые пальцами руки, переводит свой пристальный взгляд на моё лицо. Если честно, я ничего не понимаю и совсем не ведаю, что всё это должно значить, и на что мне тут явно намекают, но бросаю все попытки догадаться даже без хотя бы минутного размышления. Кажется, что ответ лежит буквально на поверхности, и что нужно лишь протянуть руку и коснуться его, но и эта малость прямо сейчас оказывается мне совсем не по силам.
Да, её зовут Кензи, а что такое?
Я спрошу прямо и только раз и, поверь, прекрасно пойму, если ответ окажется неверным.
Спросите что?
Скажи мне честно, ты с ней спишь? Она что, предложила тебе себя, чтобы ты предоставил ей свой кров и не стал ничего докладывать службе опеки? а вот теперь всё встаёт на свои места. Некоторое время назад всё-таки получив разрешение сесть, теперь я резко выпрямляюсь в полный рост и, вскакивая, ощущаю стремительно заполняющий меня гнев. Обо мне ещё никогда не думали так дурно. Ни разу не упрекали в том, что я могу воспользоваться чужой уязвимостью и психологически слабым состоянием, чтобы что? Совершать насилие над личностью? Подавлять остатки воли?
Что? Чёрт побери, конечно, нет. Ничего такого она не делала, и меня вы тоже явно с кем-то перепутали, почти ору я, и меня не сдерживает даже то, что здесь повсюду тонкие стены, а в кабинете начальника одна из них, та, что с дверью, ещё и стеклянная, и кто угодно может увидеть идущий внутри на повышенных тонах разговор.
Я должен был задать этот вопрос и увидеть, как ты отреагируешь.
Зачем? Разве недостаточно того, что вы знаете меня далеко не первый год?
Но зато теперь я твёрдо убеждён, что ты не делал ничего дурного.
Потому что я взбесился? Что ж, здорово оказаться реабилитированным. Но это не значит, что мне приятно слышать подобные вопросы и быть тем, кому они задаются. Теперь-то вы, по крайней мере, довольны?
Нет, и даже близко. Потому что вся эта ситуация в целом далека от идеальной. Ты думаешь, что никто не знает, как ты изменился после того трагического происшествия? Но, кроме тебя, никто не слеп. Да, я в курсе, через что ты прошёл прежде, чем, выпустившись из академии, оказаться в моём отделении, и не похоже, что за минувшие годы у тебя хотя бы раз возникали хоть какие-то отношения. Скорее всего, их и вовсе не было, и вот в чём вопрос. Ты вообще ещё видишь в женщинах то, кем они являются? Вторую половинку, с которой можно создать семью?
Это совсем не ваше дело, в резкой форме отвечаю я, как могу, отмахиваясь от того эффекта, что произвели попавшие точно в яблочко слова. Я не вижу того, что доступно другим, нормальным людям, и уже давно. Всё это не для меня. Если где-то и есть человек, предначертанный мне свыше, при условии, что им не была Алекс, я более чем уверен, что, встретив его на улице или ещё где-нибудь, просто пройду мимо, даже ничего не почувствовав. Утопично? Да всё так и есть, и падать ниже просто некуда. Я делаю свою работу безупречно, и это всё, что должно вас волновать. Никак не моя личная жизнь.
Но этот эпизод показывает, что недостаточно хорошо! Поэтому сдай свой значок и пистолет.
Что?! Я уволен?
Нет, пока всего лишь отстранён. И хотя у меня совершенно нет никакого желания, чтобы с этой девчонкой ты проводил гораздо больше времени, чем на работе, до этого ты довёл меня сам. Проветри голову, Николас. Тебе это необходимо. И не испорти себе жизнь, а ещё не жди извинений. Потому что их не будет.
Да и плевать, это небезопасно и чревато шальным выстрелом, но, почти швыряя оружие на стол, я вряд ли думаю об этом всерьёз. Бросив в его сторону и прохладное рабочее удостоверение, в импульсивных чувствах и состоянии некоторого аффекта я уже подумываю о том, чтобы сбежать отсюда ко всем чертям, когда понимаю, что так дело не пойдёт, и разворачиваюсь обратно. На уме лишь бессовестные и наглые просьбы, но это не останавливает меня, и я говорю то, что в высшей степени наглядно демонстрирует моё неравнодушие и желание проявить заботу о ближнем. Но мне нужно кое-что другое.
И что же это?
Я не допущу, чтобы её забрали в никуда.
Как ни странно, это я уже и сам понял. Но что ты хочешь, чтобы я сделал?
Всё, что необходимо и продиктовано правилами. За исключением разве что одной вещи. Я не против того, чтобы официально её опекуны перестали таковыми быть, и мне даже не нужно пособие, те средства, которые им продолжали всё это время незаслуженно выплачивать, в том смысле, что Кензи на них не претендует, но я готов за неё поручиться, чтобы ей не пришлось рисковать оказаться разлучённой со своим ребёнком. Должны же, ну я не знаю, быть у вас хоть какие-то связи
Предположим, только лишь предположим, что они есть. Но тебе-то всё это зачем?
Чтобы, скажем так, стать лучше. На весомую причину тянет?
Я посмотрю, что можно сделать, но, Николас?
Да?
Всем не помочь, и каждого не спасти. Это никому не дано. Просто чтобы ты знал.
Я знаю.
Но ты ведь понимаешь, что до прояснения всех обстоятельств дела я, и правда, вынужден тебя сместить?
Справедливо, шеф, единственное, что говорю я в ответ, ведь во всех отношениях это действительно закономерно и заслуженно. Под каким бы углом я не видел всю историю целиком, правила непреложны, и даже если прямо сейчас мне хочется послать их куда подальше, я тоже, как и все остальные, обязан им следовать и подчиняться. Они довлеют и над нашим шефом, так что всё правильно.
Но прежде, чем ты уйдёшь, изложи мне всё сказанное и в письменном виде, а потом вали на все четыре стороны. И чтобы до пятого числа я тебя здесь не видел. Проведи эти дни с семьёй. Можешь считать, что это приказ.
Кивнув, я выхожу из кабинета и почти тут же попадаю под перекрёстный огонь Гэбриела. По направлению к столу меня провожают и другие взгляды, но не всё так критично и жутко, как могло бы быть, и, если подумать, я легко отделался. Подумаешь, несколько незапланированных выходных дней. В преддверии Дня независимости это даже к лучшему, ведь в последний раз мы с родителями виделись ещё до всей этой истории с Кензи, когда отмечали мой День рождения, а с тех пор у меня столько всего произошло и продолжает происходить, что наверняка уйдёт не один час на то, чтобы всё им рассказать. Но едва эта мысль приходит мне в голову, как я понимаю, что не смогу сказать им ни единого правдивого слова. Они просто не поймут, а значит, нужна сжатая и сокращённая версия, объясняющая, кто такая Кензи, и почему я вообще привёз её с собой. Почему-то тот вариант, в котором они с ребёнком остаются у меня дома, в то время как я уезжаю к родителям, провожу время в своё удовольствие и, возможно, даже остаюсь у них на всю ночь, я даже не беру в расчёт. Но я подумаю об этом позже, а пока надо заполнить новый отчёт, и чем скорее, тем лучше, чтобы лишний раз не попадаться на глаза ещё не совсем отошедшему от устроенной мною нервотрёпки шефу. Особенно учитывая тот факт, что продолжение ей однозначно гарантировано.