А почему ты так уверен, что преступник ходил этим маршрутом? спросил Приходько. Ведь эту тропу могли протоптать кабаны их в нашем лесу тьма-тьмущая. Или грибники могли там ходить
А пролом в парковой ограде тоже грибники проделали? вопросом на вопрос ответил сыщик. Или кабаны? Нет, этот пролом проделал человек, и проделал с определенной целью чтобы он мог в любой удобный момент попасть в парк незамеченным.
Значит, ты считаешь, что преступник живет где-то неподалеку от усадьбы Егоровых? спросил Приходько. Иначе почему он так часто ходит в этом месте?
Да, я убежден, что у него есть какой-то шалаш или домик здесь, неподалеку, отвечал Гуров. Мы его до сих пор не нашли, но это не значит, что такой базы нет. И сегодня я хочу попробовать ее найти.
И хотя супруги Приходько еще некоторое время уговаривали его изменить свое решение и отдохнуть, сыщик остался непреклонен. И после завтрака собрался и пошел к усадьбе Егоровых. Подходя к усадьбе, он сообразил, что ворота должны быть заперты, а стало быть, ему придется пробираться к щели в заборе вдоль ограды парка. Там все густо заросло, это усложняло его задачу. «Наверное, придется звонить, будить Безрукова, решил Гуров. А не хочется»
Однако, когда он подошел к самым воротам, с удивлением заметил, что калитка открыта. А войдя во двор, он увидел джип Егоровых, стоявший возле гаража. «Что же это все значит? размышлял сыщик. Отец с сыном вернулись из больницы? Или только один Юрий приехал?»
Во всяком случае, теперь он не мог просто взять и отправиться на осмотр щели в заборе и тропки за этой щелью: надо было войти в дом и выяснить, что изменилось за ночь. И Гуров открыл дверь и вошел. Первым человеком, которого он увидел, была дочь управляющего, Ксения Безрукова. Она спускалась со второго этажа, вид у нее был печальный, даже, можно сказать, заплаканный.
Доброе утро, поздоровался Гуров. Позвольте узнать, что у вас тут случилось?
Так, ничего особенного, отвечала девушка с деланой беспечностью. Просто у Вадима Александровича вдруг резко изменилось отношение к Юре, у них была не скажу, что ссора, но объяснение. Никогда у них не было такого резкого разговора, как сегодня. Главное, ничто не предвещало такого поворота! И вдруг Теперь Юра собирается уезжать в Москву. Ну и я, наверное, тоже поеду. Здесь мне делать нечего. Так что я собираю вещи. Через час папа отвезет нас в Тольятти, оттуда мы поедем в Москву.
Подождите минуту собираться, попросил ее Гуров. Буквально минуту подождите и объясните мне ситуацию. Когда Егоровы вернулись? Когда отец с сыном успели поссориться? Из-за чего?
Нет, это за одну минуту не объяснишь, заявила Ксения. Вы лучше папу спросите, он в курсе. Он в гараже возится.
Гуров снова вышел из дома и направился к гаражу. Там он действительно обнаружил управляющего, который стоял возле своей машины. Гуров знал, что у Егоровых, кроме джипа, имелась и вторая машина, «Вольво», она стояла в другом гараже. Но сейчас управляющий возился не с ней, а почему-то со своим стареньким «Рено».
Добрый день, Игорь Сергеевич, приветствовал его сыщик. Я уже видел вашу дочь и с ее слов понял, что за ночь у вас много изменилось. Может быть, вы расскажете мне, что случилось? Почему Егоровы решили вернуться ведь Вадим Александрович до этого собирался задержаться в больнице? И из-за чего отец с сыном успели поссориться?
Управляющий с кряхтеньем вылез из-под капота «Рено» и принялся вытирать руки, запачканные маслом. Видно было, что говорить на эту тему ему не очень хочется. Но ответить на вопросы сыщика было необходимо, и Безруков сказал:
Да, они вернулись поздним вечером, почти ночью. Дело в том, что Вадиму Александровичу не захотелось оставаться в больнице, он заявил, что чувствует себя достаточно хорошо и нечего ему делать в чужом месте. Как мне передавал его слова Юра, отец заявил, что в больнице ему неуютно, хуже, чем дома. В результате вечером Юра мне позвонил, и я за ними съездил. Вернулись мы не очень поздно, еще двенадцати не было. Все было спокойно, легли спать. Причем Вадим Александрович был против того, чтобы Юрий ложился в его спальне; сказал, что никаких ужасов больше не ожидает, что время призраков закончилось
Прямо так и сказал? уточнил Гуров.
Да, я это слышал своими ушами, отвечал управляющий. Я еще удивился, подумал: с чего он взял, что все плохое осталось позади? Но спросить не решился. Легли спать.
А ночью опять раздались крики, и все сбежались на помощь к Егорову-старшему? попробовал Гуров дать прогноз дальнейших событий.
А вот и нет, отвечал Безруков. Ночь прошла спокойно, без криков. Но что-то этой ночью все же произошло. Потому что утром, едва рассвело, Вадим Александрович прошел в кабинет и вызвал туда сына. И там у них состоялся, судя по всему, бурный разговор. Иногда они переходили на крик, и тогда остальные, находившиеся в доме, кое-что слышали. Но большей частью они говорили сдержанно.
Так и что тут особенного? удивился Гуров. Отец с сыном сдержанно поговорили, почему же из этого надо делать драму?
Да потому, что Юрий Вадимович, как только вышел из кабинета, тут же нашел Ксюшу ну, мою дочь и заявил ей, что уезжает в Москву. Ну и Ксения, естественно, заявила, что едет вместе с ним. Потому что сюда она приехала вроде как моя дочь, вроде как вместе с отцом но на самом деле она приехала из-за Юры. У них роман уже с год как начался. Раньше она сюда приезжала, только когда совсем маленькая была. Тогда она при мне находилась. А теперь при Юрии Вадимовиче. Так что естественно, что и уезжать с ним хочет. Вот я свою машину готовлю, чтобы завтра их везти. Юрий Вадимович специально попросил, чтобы я на своем «Рено» их отвез, папиной машиной не пользовался. Вот что тут особенного. Или вы и теперь скажете, что ничего особенного в этом не видите?
Нет, теперь не скажу, отвечал сыщик. Скажу, что имеет место ЧП. Значит, все дело в содержании разговора отца с сыном. А еще в том, что предшествовало этому разговору, что случилось ночью. И вы совсем ничего не знаете, о чем они говорили?
Нет, меня в кабинет не приглашали и под дверьми я не стоял, так что откуда я могу знать? отвечал управляющий.
Но ведь вы говорили, что иногда отец с сыном переходили на крик? напомнил сыщик. Что всем было слышно, что они говорили в этот момент. Хотя бы об этом можете сказать? О чем они кричали?
Да, тут кое-что сказать можно, согласился Безруков. О чем кричали В первый раз это было, когда речь шла о деньгах. Юрий закричал: «Я давно не мальчик, имею право принимать решения, в том числе в области бизнеса! И если ты меня не пускаешь к управлению собственной компанией, то я имею право управлять своей!» После этого минут десять они снова говорили тихо, а затем уже все услышали крик Вадима Александровича: «Но почему ты мне ничего не говорил? И откуда у тебя взялись эти деньги? Откуда?!» Но что ответил Юрий, мы не слышали. Вот, собственно, и все.
Значит, отца с сыном рассорили деньги задумчиво произнес Гуров. Но почему речь зашла о деньгах? Я еще раз спрошу: когда вы вечером везли их сюда из больницы, разговора о деньгах еще не было?
Нет, ничего такого даже близко не было! воскликнул управляющий. Между ними шел такой сердечный, обычный разговор. Пару раз коснулись Юлии Аркадьевны, ее трагедии, говорили о будущих похоронах, как их организовать, кого пригласить, но старались на этой теме долго не останавливаться.
Может быть, вечером, до того как Вадим Александрович лег спать, ему кто-то позвонил и передал какую-то информацию о сыне, которая его взволновала?
Вряд ли так могло случиться, отвечал Безруков. Ведь приехали мы все-таки поздно, около полуночи. И Вадим Александрович сразу пошел спать. А я знаю, что на ночь он всегда отключает все телефоны, чтобы ему никто не мешал. И потом, если бы такой важный звонок раздался в последнюю минуту, когда он уже ложился в постель, он бы не стал откладывать разговор с сыном на утро, он бы позвал его тогда же, вечером.