Возвращаться в бар уже не хотелось. В эту духоту, где всё провоняло дымом сигарет и спиртом. Но надо было расплатиться со Стёпой, да и с остальными попрощаться.
Прогуляться пешком в тёплый майский вечер после грозы одно удовольствие. Невзирая на лужи под ногами я топал к своему дому вдыхая запах весны. Внутри тепло от коньяка, снаружи от скорого лета. Вообще-то не так уж и плохо, что меня уволили с работы, есть ведь и вторая, так что с голоду не помру. Да и времени теперь будет побольше, может книгу напишу. Хотя куда мне. Только чужие и горазд читать. Сказать кому, так засмеют. Даже бармену я никогда не рассказывал о своём желании писать. Хотя обо всём остальном в моей жизни он узнавал первым.
Вот была у меня молодость, учился я в местном универе на филолога, так Стёпа знал о каждой моей новой подруге, о каждой драке с однокурсниками, о каждой новой прочитанной книге. Помню, рассказывал я ему о Гёте за кружкой пива, а тот слушай себе да дыми в потолок. Я ему всего «Фауста» пересказал в стихах, Стёпа выкурил, наверное, целую пачку сигарет, пока меня слушал.
А как-то был вечер, когда меня бросила очередная девушка. Трагедия всей моей жизни! На тот момент я именно так и думал. А Стёпа знай себе да кури, пока слушал мой рассказ об этой стерве. Он узнал за тот вечер всех, с кем она мне изменяла.
И что это на меня нашло? Тёплый майский вечер. Через неделю лето, а я тут вспоминаю. Отпуск же!
Пока я работал в здешней филармонии пианистом, у меня и времени-то не было вспоминать что-то. Благо всё закончилось. На кнопочки видите ли я нажимаю без любви. Попробовал бы он выучиться в консерватории на пианиста, послушал бы я тогда, что скажет шеф. Какая ему разница, люблю я играть или нет? Никогда мне не говорили, что я плохой пианист. Никогда. Что я много пью да, говорили. Что я безответственный было дело. Что я исполняю музыку не так как принято говорили и не раз, но на то она и музыка, чтобы чувствовать её по-своему. Или нет, лучше не так. На то ты и человек, чтобы чувствовать. Вот. Но что бы я плохо играл?! Такого никто и никогда мне не говорил. Разве что преподаватель в консе, только это не в счёт. Они все так говорят, как бы ты ни играл.
Два дня я просидел дома и ровным счётом ничего не делал. А ведь так много задумывал! Казалось бы, отпуск. Но нет, лентяйничал как умел. Зато было время подумать, осознать и переосмыслить своё бытиё. Всё-таки зря я расстроился из-за увольнения. Надо теперь со второй работы уйти и начать чистую жизнь. Новую жизнь с чистого листа так принято говорить. Наверное, так и сделаю, но перед этим схожу в свой любимый бар, может Стёпа подскажет что.
На улице жара не смотря на вечернее время. Люди идут с работы, кто-то спешит, кто-то неторопливым шагом перемещается куда-то. Люди, люди У всех есть дела, заботы, а я бесцельно трачу своё время. К сорока годам мне уже, а я даже не женился. Паразитом общества живу. Играю на рояле. Вот кому от этого польза? Никому. Музыка она ведь никому не нужна. Люди приходят на концерты, а на следующий день не помнят даже названия произведений, не говоря уже о самой музыке.
А вот и наш бар. Недалеко от входа два типа что-то громко выясняют.
А я тебе говорю, что он здесь!
Да нет же, в соседнем баре он тусит.
Шеф сказал прийти сюда.
Хватит здесь тереться, вчера уже заходили, и позавчера. Пойдём теперь в соседнем подежурим.
Я прошмыгнул в заведение мимо этих двоих. Из их разговора понятно, что они кого-то ищут. Но здесь и правда не могло быть никого, кто бы решился перейти дорогу этим двоим. Не хрупкие дядечки. Разве что Стас мог бы таких обидеть, но он у нас спокойный. В молодости хватило на его душу.
Когда я вошёл в бар, то первым делом приметил за вторым столиком молодую девушку. Она здесь впервые. Но пока я шёл к стойке бара, девушка встала и направилась к выходу.
Как дела? спросил меня Степан.
Нормально. Отдохнул дома, ответил я ему.
Выпьешь? спросил бармен, протирая полотенцем бокал. У Стёпы было два занятия в баре: протирать бокалы и курить.
Да, пивка светлого, ответил я.
Бармен налил мне светлого холодного пива и закурил. Контингент в заведении остался прежним. Разве что к нам присоединилась Света с вермутом и апельсином. Пьёт и смотрит на прохожих. Редко кто из зевак на улице заглянет в её окно. Но когда это случалось, Света будто не замечала их.
Я решил присесть к ней за столик. Она милая женщина и вполне симпатичная.
Добрый вечер, приветствовал я Свету.
Добрый, как всегда печальным голосом ответила она.
Как дела в школе? попытался я завязать разговор. Светлана на меня бросила такой взгляд, что стало не по себе. Наверное, так она смотрела на самых злостных нарушителей школьного порядка.
Макс, тебе заняться нечем? ответила она. Света явно не в настроении, хотя половину бутылки уже выпила. Обычно под конец вечера она более дружелюбна.
Я просто хотел поболтать.
Прости, не люблю по вечерам о школе говорить, ответила Света. Видишь ли, Макс, завучем работают не те, кто бы любил школу или детей.
Да, я понимаю.
Или не так, продолжили она, будто меня рядом и не было. Сначала ты любишь детей и свою работу, а потом тебе предлагают стать завучем, и ты за первый же год забываешь всё хорошее, что есть в школе.
От того тебе и грустно? спросил я.
Да.
Света стала ходить в наш бар года четыре назад. Два года она терпела работу завучем в школе, а потом пришла в бар к Степану. Раньше она была чуть добрее и веселее, чуточку разговорчивей и дружелюбнее. Но с каждым годом ей всё тяжелее и тяжелее. Света скучает по временам, когда работала учителем младших классов. Вот и топит свою память в вермуте.
Я молча допил свой бокал пива и пошёл к стойке за вторым. Вернулся к окну. Света всё так же смотрела на прохожих и пила.
А ты чего такой весёлый? спросила она. Тебя же с работы выгнали.
Так не всё так плохо оказалось, ответил я и закурил. Два дня дома бездельничал и, скажу тебе, очень даже не плохо. Не надо часами сидеть за роялем, не нужно никуда бежать, гладить белую рубашку.
Да уж, велика радость, иронично сказала Света. А разве не в этом весь смысл? немного погодя спросила она.
Мне пришлось задуматься. Ведь в чём-то она права. Мы всю жизнь спешим, что-то делаем, к чему-то стремимся. А моя профессия шагнула дальше всех в этом смысле. Творческие люди всё время что-то ищут. Не в этом ли смысл? В погоне. В суете самой жизни ради самой суеты жизни. Или жизнь в суете, в погоне. Нет. Бред.
А разве в этом? Разве суета и есть смысл? парировал я. Какой смысл в постоянном поиске и беготне? В белой рубашке, в конце концов, продолжал я. А где тогда жизнь? Вот ты пьёшь
Пью, подтвердила она. Но я же не музыкант. На кой мне смысл-то искать. Я у тебя спросила, в чём смысл, если не в беготне и не в рубашке, что б её. Нас ведь этому учили. Вспомни уроки философии в педагогическом.
Да помню я, ответил я немного грубо. Половину бокала я уже выпил. Иногда с этой женщиной было тяжело говорить.
Макс, зря ты так легко простился, сказала Света. Её бутылка была почти пуста, а значит и её пребывание здесь подходит к концу.
С работой? уточнил я.
С прошлым, пояснила она. Ты всегда легко всё отпускал.
Да почему ты такого мнения?! взбунтовал я. Эта женщина меня практически не знает. За эти четыре года мы общались с ней раз пятнадцать от силы, и всегда на отвлечённые темы, а тут она мне такое заявляет.
Да оттуда, что по тебе видно, ответила Света. Ты себя в зеркало видел? Отрешённая от мира сего морда, небрежно завязанный галстук, когда ты после очередного выступления сюда заявляешься. Небритый, пьяный, и со стопкой нот в руках! После каждого концерта ты стараешься забыть моменты проведённые на сцене, или просто не помнить их. Отыграл, и слава богу, как говорится. А потом удивляешься, что люди музыку быстро забывают. Ты забываешь исполненные произведения быстрее, чем слушатели. Те хотя бы успевают донести впечатления до дома, родных, а ты же забываешь всё ещё до того, как выпьешь первый бокал пива.