Да что вы, в самом деле, неожиданно встала на защиту концепции Вознесенской Алиса. У человека с фантазией всё в порядке, а вы
Я вижу, здесь никто особенно не в восторге, чуть более хмуро сказала Вознесенская.
Диалог развалился. Все замолчали. Каждый думал о своём.
А по поводу смерти попыталась спасти положение Вознесенская. На мой взгляд, смерть это действительно не конец. Ирин, как ты себе представляешь абсолютное отсутствие всего?
Поживём увидим, был ответ.
Все снова замолчали.
You know, прервала молчание Райан. По поводу теории. Ты утверждаешь, что душа может помочь стольким-то людям и духовно вырасти над собой «настолько-то» духовно вырасти. Но как ты это измеришь? Как поймёшь, что такая-то душа выше, а другая ниже? Вот что меня смущает.
Вопрос хороший, замялась Вознесенская, которая явно не продумала этот момент. Я полагаю, можно иметь в виду общую одухотворённость человека. То, насколько сильно он тянется к чему-либо духовному. Насколько желает расти над самим собой.
Расти. Хм! Отпадно. Расти. Допустим, человек не хочет расти и развиваться совсем. Не переродится ли он, скажем, в кошку?
В компании раздались смешки.
Ты любишь шутить. И как я должна тебе ответить, по-твоему? возмутилась Вознесенская.
Как хочешь, так и отвечай.
Вознесенская уж точно не была готова к тому, что кто-нибудь из присутствующих будет горазд придраться к теории.
Я думаю, таким людям душам? даётся второй шанс.
Но если человек загубит и его, этот шанс? Райан словно бы намекала на что-то. Что-то, неясное Вознесенской.
Тогда остаётся только сесть в углу и реветь, несколько резко ответила Вознесенская. А если серьёзно, то возможно, шанс преподносится так, чтобы человек что-нибудь понял. Но это если не смертельно. Если повезёт.
А с перерождением что?
А с перерождением ну, лучше, если не в кошку а там, кто знает.
Но это же твоя собственная теория! всё больше распалялась Райан.
Хорошо. Ладно. Если не в кошку то, если пофантазировать, открывается путь в новую жизнь, но условия будут сформированы такие, что человек сможет выдержать их и сделать что-нибудь ценное для себя и других.
А как же христианский принцип «ты бесполезен, но всё равно имеешь право на существование»?
А чем он тебя так привлекает? перешла в нападение уже серьёзно раздражённая Вознесенская.
Райан ответить не смогла: из носа у неё хлынула кровь.
Все разом бросились ей помогать: кто искать салфетки, кто сметать посуду в сторону, кто пододвигать стул, а кто и просто поддерживать морально. Сначала Вознесенская пыталась найти салфетки, но они оказались найдены раньше; потом пыталась отыскать стул, но и он умело ускользнул в руки кого-то другого; после помочь Райан словами и жестами, пока не поняла, что делает только хуже. Вознесенская отошла в сторону. Ей было плохо из-за ссоры с подругой по такому глупому поводу, который она никак бы не могла назвать важным, с какой стороны ни посмотри. Умеренная дискуссия переросла в рьяное противостояние из-за теории, которую она зачем-то вызвалась рассказывать при всех, как будто эти мысли были особенно важны или глубоки. Вася всё ещё пыталась собраться с силами, чтобы подойти к Райан, окружённой подругами, поближе, но Райан, отвечавшая на реплики девушек, словно бы забыла про неё. Вознесенская, тихо приоткрыв дверь, вышла на свежий воздух.
Если наш герой доживёт долетела до неё последняя реплика Райан.
Не доживёт, ответил кто-то.
В этот раз Вознесенская и Райан шли не рядом, как это бывало обычно, а вдали друг от друга, разделяемые другими девушками. Вознесенская оказалась рядом с Дианой. Некоторое время шли молча, однако Диана нарушила тишину первая.
Послушай, спокойно сказала Диана. У меня был лучший друг, который не помог мне, когда я в этом нуждалась. Мне помогли другие. Он так переживал из-за этого и неделю ходил грустный, а потом оказалось, когда мы поговорили с ним, что я совершенно не заметила его отсутствие на месте, когда мне нужна была помощь. Это его прямо-таки поразило. То есть даже если друг лучший, это не обязательно значит, что он должен помогать в любой ситуации.
Вознесенская слегка улыбнулась: Диана умела поддержать.
Но ведь если помощь действительно требуется, и оказать её можешь только ты? решила поспорить Вася.
Ну, тогда нужно думать, как помогаешь, мне кажется.
Разработать специальный план помощи?
План, немного хмуро сказала Диана. Пожалуй, я не это имела в виду.
Я не вполне могу смириться с тем, что помогать нужно не всегда, особенно если человек просит или намекает, задумчиво ответила Вознесенская. Когда это не нужно никому да, понятное дело, но если кто-нибудь кричит о помощи внутренне, но не может сказать прямо, то может, именно ты можешь оказать поддержку?
Я думаю, это излишне альтруистичная позиция, снова хмуро ответила Диана.
Пускай, решила Вознесенская. Ты считаешь, что альтруизм это такое уж отрицательное свойство?
Диана выдержала паузу.
Наверное, только нездоровый альтруизм, который ведёт к печальным последствиям.
Но вопрос тогда в том, где границы здорового и нездорового альтруизма. Получается, каждый мог бы решать этот вопрос индивидуально.
Правда, неохотно согласилась Диана. Зависит от личности. Тем не менее, на мой взгляд, помогать, жертвуя своей жизнью или здоровьем или жертвуя чем-либо в принципе это та грань, за которой начинается нездоровый альтруизм.
Слушай, ответила Вознесенская. Я подумаю об этом.
* * *
Ночью, лёжа в постели, Вознесенская не могла перестать думать о разговоре с Бунташной, потом с Дианой. Насколько теория Вознесенской верна или насколько она бредова? Почему Бунташная так резко придралась к теории и стала её критиковать, в то время как остальные молчали? Было заметно, что Бунташная начала разговор в спокойной манере, желая всего лишь получить ответ на свой вопрос, но в итоге всё это вылилось в противостояние, если не в глупую перепалку. Не могло такого быть, что Бунташной была настолько интересна странная теория Вознесенской, что она намеренно придралась к ней, чтобы раздуть спор. Или могло?
Вознесенская мучилась также и тем, что она единственная не помогла подруге. Все подошли, а она она осталась стоять в стороне. А потом вышла вышла на холод, одна. И чуть было не ушла также одна, но вовремя остановилась, вспомнив, что она могла бы обсудить ещё много вещей с другими девушками. Этот странный поступок наверняка был замечен всеми, но Вознесенскую гораздо сильнее беспокоило другое: что подумает об этом Бунташная? О том, что она не помогла подруге, когда та нуждалась в ней? Вознесенской казалось, что она утрирует, и она молча отгоняла от себя эти мысли, но они наплывали снова и снова, как капли во время дождя, что не иссякают на стекле.
Вознесенская думала и о том, что сказала Диана, но её слова почему-то виделись Васе в несколько искажённом, неверном свете. «Что, если Диана хотела отговорить меня помогать всего лишь потому, что сама более равнодушна к людям, чем я? Что, если она имела в виду этот конкретный случай помощь в таком мелком, но важном для меня моменте, когда Бунташная потерпела бедствие? Что, если Диана в действительности не особенно сочувствует Бунташной хотя нет, вряд ли; может, она просто не видит того, что происходит с ней в действительности? А что, что происходит? Что?!»
Уснуть Вознесенская не могла.
У Бунташной была какая-то беда серьёзная проблема, и не только со здоровьем, и Вознесенская пыталась сложить цельную картинку из множества разрозненных кусочков. Подруга пытается ей что-то сказать, но не говорит прямо. Почему?
В сознание Вознесенской прокралась мысль. Она оформлялась, плавая и растекаясь по тёмному экрану сознания, пока не соединилась из разрозненных кусочков в нечто цельное, что можно было узнать. Или, вернее, кое-кого конкретного, если только мысль можно было бы назвать конкретной. Возник странный мыслеобраз: Бунташная, распластавшаяся на полу, лежала, запрокинув голову, а Вознесенская, если судить по точке зрения, стояла рядом и, судя по мятущейся картинке, предпринимала отчаянные попытки что-либо сделать. Героиня не знала, что это за видение, как и не знала, откуда оно, но Бунташной, судя по концепции видения, явно угрожала опасность. Мыслеобраз рос, пуская корни в сознание и набирая силу, пока наконец не заполнил весь мысленный экран перед Вознесенской, и от навязчивой мысли было трудно отделаться хотелось отдаться ей полностью, чтобы она поглотила, захватила собой всё сознание, оставляя после себя лишь забвение. Вознесенская почти провалилась в сон, но, выдернув себя усилием воли из этого состояния, очнулась.