На просьбы, опишите себя, Иван обычно отшучивался: «неопределённый». Неопределённо средний рост. Неопределённо средний возраст. Ему давали от тридцати двух до сорока восьми, заставляя истину болтаться где-то посередине. Неопределённого цвета глаза, тёмно-какие-то, меняющие оттенок в зависимости от освещения. Левая бровь всегда вздёрнута, что придавало лицу выражение то ли обиды, то ли удивления.
Самым приметным в его облике были большие наушники. Иван слушал музыку везде и всегда, отгораживаясь ею от окружающих. Хотя меткое прозвище Ушан, приклеилось к нему вовсе не из-за наушников, а благодаря удивительному сходству с одноимённым персонажем из мультика про Алису Селезнёву.
Перестук каблуков вывел Ивана из задумчивости. Высокая, ухоженная особа лет пятидесяти внимательно рассматривала гостя. Крупный рот с тонкими губами, очерченными вишнёвой помадой, смягчал резкие, слегка грубоватые черты лица. Брюки палаццо выгодно подчёркивали худощавую фигуру. Женщина напомнила Ивану бывшую жену. Нет, не внешне. Внешне они как раз похожи не были. Но от них обеих исходила аура властности. Они всё знают лучше, спорить бесполезно. Не нравится вот выход. Так Иван однажды и ушёл.
Добрый день, поздоровался Царевич. Ядвига Васильевна?
Просто Ядвига. Вешайте куртку и проходите, кивнула хозяйка, возвращаясь в комнату.
Иван невольно отметил, что женщина слегка прихрамывает, и подумал: «Нелегко ей, наверное, ходить на шпильках».
Пройдя в кабинет, Царевич невольно залюбовался открывающимся из окна видом. Парк, раскинувшийся вдоль речной излучины, был полон контрастов. Яркие краски осени соседствовали с темной зеленью елей, создавая неповторимую мозаику.
Мягкий голубой оттенок стен наполнял пространство воздухом. Дорогая мебель из ценных пород деревьев лаконично дополняла интерьер. Иван мысленно кивнул, скандинавский стиль очень подходил его хозяйке. Сочетание практичности и эстетической привлекательности.
Ядвига молча указала на светло-серое жаккардовое кресло, утопающее в пушистом ковре с геометрическим узором. Сама же она расположилась за небольшим письменным столом, где кроме ноутбука ничего не было.
Ядвига не сводила пристального взгляда с Царевича. Иван же не спешил начинать разговор, чувствуя некую неловкость. Он заметил, что психологиня так и не поздоровалась с ним. И вообще, тут все странные какие-то. В квартире витал манящий запах хорошего кофе, а ему даже не предложили.
Упрямо уставившись на стену за спиной Ядвиги, Иван пытался собраться с мыслями. Начинать сразу жаловаться не хотелось. А о чём другом говорить не понятно. Затянувшуюся паузу нарушало тиканье часов в прихожей, отчётливо слышное через открытую дверь. В кабинете часов не было. На невидимых полках теснились книги. Иван скользнул взглядом по корешкам, все на профессиональную тематику.
Прямо за головой Ядвиги висела большая картина, приковывающая взгляд. Написанная с поразительной реалистичностью, она сначала показалась Ивану фотографией. Но нет, это была именно картина, на которой был изображён дом. Не то, чтобы дом скорее, полуразвалившаяся хибара среди болота. В этой странной картине было что-то зловещее, отталкивающее и манящее одновременно. Иван не мог оторвать взгляд от ветхих стен, покосившихся окон, темных провалов дверей.
Любопытная у вас картина не выдержал Царевич.
Интересуетесь живописью? Ядвига приподняла бровь.
Не то, чтобы очень, Иван замялся. Зря он начал разговор с этой темы.
Ядвига развернулась в кресле лицом к картине. Затейливый узел, стягивающий светлые, почти белые волосы в строгий пучок, на мгновенье отвлёк внимание Ивана.
Это мой домик Дачный Он мне дорог как память. От прабабушки достался. Вместе с ходиками, вы их в прихожей видели, в голосе Ядвиги промелькнуло что-то ностальгическое.
Иван снова взглянул на картину. Высокая лестница, ведущая в дом, выглядела так же стрёмно, как и сама хибара.
Иван невольно представил, как Ядвига ранним утром, с чашечкой кофе и на шпильках выходит из «дорогого как память» домика. Нижняя петля отваливается от двери, и та со стоном опирается на косяк. Ядвига, не обращая внимания на жалобы пострадавшего предмета интерьера, делает первый шаг. Мшистая, полусгнившая ступенька с ехидным треском подламывается. Ядвига, выставив руки вперёд, скатывается с лестницы как с горки, оставив в ступеньке туфлю с застрявшей шпилькой. А чашка, уже без кофе, падает на затылок, прямо на этот вычурный узел.
Иван моргнул, прогоняя наваждение. Детская привычка, от которой он никак не мог избавиться в моменты волнения на лету придумывать развитие сюжетов, связанных с окружающими предметами.
Ядвига тем временем снова развернулась к Ивану. Её взгляд стал колючим, а голос пресекал любую попытку пошутить:
Кстати, очень способствует воображению. Особенно через полгода отшельничества.
Иван поперхнулся от неожиданно открывшейся перспективы:
Странный фундамент у вашего домика. А где он находится?
Вы ведь не планируете туда отправиться? задала встречный вопрос Ядвига и, получив утвердительный кивок, подняла крышку ноутбука.
Итак, вы Иван Царевич, популярный писатель. На текущий момент издано двенадцать книг. Хм, неплохо.
Оторвавшись от экрана, Ядвига с интересом взглянула на Ивана:
И что, вы, правда, Иван Царевич?
Это псевдоним. Мой литературный агент, решил, что так будет атмосфернее. Кому интересен Иван Григорьевич Кукушкин?
Логично, Ядвига кивнула. И, как я понимаю, с тринадцатой книгой у вас возникли проблемы? Рассказывайте.
Иван рассказал. О том, как поддался на уговоры главреда и подписал договор на шеститомную серию, хотя изначально задумывалась трилогия. О том, как серия неожиданно стала бестселлером, но уже на пятой книге посыпались разгромные рецензии: исписался Царевич, не выдержал бремени славы. А ведь конкуренция в литературном мире зверская! Чуть расслабишься, и редактор уже подписывает договор с каким-нибудь молодым выскочкой. А ты с рукописью остаёшься у разбитого корыта потому, что по договору у издательства ещё пять лет полные права на твоих героев. Вот и выходит, чтобы заткнуть рты завистникам, Царевичу теперь нужен шедевр. А не выходит у Данилы-мастера каменный цветок.
Выговорившись, Иван ощутил одновременно облегчение и опустошение от нарисованной им же самим безысходности. В течение всего монолога Ядвига сидела неподвижно, лишь слегка наклонив голову на бок. Когда Иван замолчал, она откинулась на спинку кресла.
Думаю, я могу вам помочь. Как вы относитесь к гипнозу?
Иван пожал плечами. Он никогда всерьёз об этом не задумывался. Да, Жека говорил, что ему гипноз очень помог. Но сколько было книг про негодяев-гипнотизёров, превращавших людей в марионеток. Кто знает, что тебе могут внушить под гипнозом? Ядвига, уловив сомнения пациента, протянула открытую вверх ладонь:
Настаивать не буду. Можете подумать, а когда решитесь, запишитесь снова.
Иван представил, как возвращается домой и снова всю ночь бесполезно долбит по клавиатуре, накачиваясь энергетиками. Эх, была, не была. Главное, написать книгу, а там разберёмся.
Согласен, выдохнул Иван. Что надо делать?
Ядвига достала из ящика заполненный заранее бланк.
Подпишите согласие, снимайте обувь и ложитесь, она закрыла ноутбук и достала из ящика стола медальон.
Присев на кушетку, Иван похолодел. Он вспомнил, что утром, спросонья, надел дырявый носок. Собирался поменять перед выездом и забыл. Лечь в ботинках? Иван с сомнением покосился на мягкий велюровый чехол кушетки. Нет, не вариант.