Однако и позже, вплоть до смерти, Шлейер видоизменял волапюк в 1890-х гг. уже для того, чтобы вернуть своему детищу былую популярность. Так что ревнители чистоты первоначального, шлейеровского волапюка, обвиняющие де Йонга в нарушении авторской воли создателя языка, могут не беспокоиться: значительная часть ассоциирующихся с де Йонгом изменений была сделана самим Шлейером. Просто сведения о корректировке языка или публиковались в малотиражных изданиях и прошли незамеченными, или остались только в рукописях. В реальности мы не знаем, какие изменения в волапюке по сравнению с вариантом 1889-го (года пика его популярности) сделаны самим Шлейером, а какие де Йонгом. Сам «реформатор волапюка» не оставил об этом подробных сведений. Кроме того, какие-то реформы Шлейер мог признать целесообразными и сообщить о них устно своим ближайшим соратникам, но не успеть практически реализовать в силу преклонного возраста и одолевающих болезней.
Вот, например, некоторые изменения, которые сделаны самим Шлейером, но часто приписываются де Йонгу (к вопросу о r):
Lusän > Rusän Россия (эта форма как альтернативная впервые приводится в «Большом словаре» 1888 г. и свидетельствует о готовности Шлейера прислушиваться к мнению членов Академии никакой «непримиримости» не было);
lemön > remön покупать;
lel > fer железо;
hel > her волос;
dlin > drin питие;
glet > gret величина;
gäl > fred радость;
flol > flor цветок.
А из тех немногих изменений, о которых де Йонг сообщал как о собственных в письмах Брайану Бишопу, по крайней мере одно (hem > kiem химия) было осуществлено ещё в шлейеровскую эпоху, так что память «реформатора» иногда подводила. Ясно только, что де Йонг продолжил работу в намеченных Шлейером направлениях улучшения волапюка:
упорядочение словообразования;
расширение сферы применения буквы r;
введение новых корней из существующих языков для облегчения запоминания слов (в том числе в сфере собственных имён географических названий).
Де Йонг всего лишь поставил точку в деле реформирования волапюка, начатом самим Шлейером, дал волапюку чёткую норму. Благодаря де Йонгу начался период стабильности, продолжающийся до сих пор.
Поэтому лучше говорить не об «изменениях де Йонга», а об «отличиях современного волапюка от классического» (я предлагаю такую условную периодизацию: 18791887 гг. протоволапюк, 18871889 гг. классический волапюк, 18891929 гг. постклассический волапюк, приблизительно с 1929 (фактически с 1931 г.) современный волапюк).
Миф 3. Этот миф о существовании слов klonalita-kipafabludacifalopasekretan и lopikalarevidasekretel характерен для русскоязычного сектора Интернета, и я уже вносил соответствующие правки в «Википедию», но повторю и здесь для тех, кто не читал обновлённую версию статьи (всё равно неудачную).
Многие критики (в частности, первый директор Академии волапюка О. Керкгоффс) порицали волапюк за слишком длинные, как в немецком языке, сложные слова. Примером трёхкомпонентного слова может служить klonalitakip «люстра» (klon «корона, венец» + litakip «подсвечник, канделябр»; последнее, в свою очередь, содержит два корня: lit «свет» и kip «удержание, хранение», а также соединительную гласную -a-, иногда трактовавшуюся как показатель родительного падежа [и тогда перед нами пример не словосложения, а сращения]), являющееся, кстати говоря, калькой с немецкого Kronleuchter (этим объясняется нелогичность постановки корня со значением «корона» на первое, а не второе место: дословно получается, что klonalitakip не «канделябровый венец», а «коронный канделябр»). Способность волапюка к соединению в сложном слове неограниченного числа корней порой даже высмеивалась: так, как сообщают Л. Кутюра и Л. Ло в своей «Истории всеобщего языка», в журнале «Le Volapük» один остроумец спародировал эту словообразовательную особенность волапюка, сконструировав в шутку существительное klona-litakipafablüdacifalöpasekretan «секретарь дирекции (заводоуправления) люстровой фабрики», а журнал «Cogabled» («Юмористический листок») предложил своим читателям разгадать значение слова löpikalarevidasekretel «обер-секретарь (верховный секретарь) счётной палаты», что оказалось под силу только двум волапюкистам (Couturat, L. Histoire de la Langue Universelle / L. Couturat, L. Leau. Paris, 1903. P. 145). Что характерно, оба слова не существовали в волапюке: первое было придумано в шутку, другое как головоломка (в русском Интернете, в частности, на страничке про волапюк сайта «Мир эсперанто», говорится, что оба слова реально существовали в шлейеровском волапюке; кстати говоря, эти слова приводятся с ошибкой, без диакритик). Первое из этих слов вообще сложно представить в реальном волапюке: в шлейеровский период суффикс -el употреблялся намного чаще, чем -an (хотя против этой «экспансии» -el выступали многие волапюкисты, в том числе О. Керкгоффс), и использовалось слово sekretel «секретарь» (а не sekretan); слово cifal «главный начальник» (суффикс -al со значением «самое высокопоставленное лицо») употреблялось по отношению к И. Шлейеру как руководителю волапюкского движения, но вряд ли им бы обозначили директора завода; потенциальное cifalöp «место, где находится главный начальник» также не фиксировалось словарями, возможно, потому что не поддаётся однозначному переводу (оно может обозначать и кабинет, и целое здание); наконец, сложно представить фабрику, которая выпускает одни только люстры (fablüd «фабрика»). Внутренняя форма второго слова отчасти семантически избыточна: в нём есть два связанных с идеей подсчёта корня kal «подсчёт» и revid «ревизия» (löpi приставка, аналогичная следующим: обер-, верхне-), причём отсутствует необходимый для расшифровки элемент «комиссия, палата».
Этимология слов волапюка
Для упрощения запоминания слов и для других целей (например, для точного установления вклада каждого языка в корнеслов волапюка) было бы полезно составить этимологический словарь волапюка или давать этимологические справки для единиц двуязычного словаря (как это сделано, например, в словаре Андре Шерпийо для эсперантистов). Однако, поскольку ни Шлейер, ни де Йонг не оставили подробных разъяснений, зачастую установить «правильную» этимологию невозможно. Курьёзный случай связан, например, с «Грамматикой волапюка» де Йонга: на одной странице сообщается, что слово stul заимствовано из русского (стулъ), а на другой что из голландского (stoel). В результате, скажем, Шерпийо несколько огрубляет картину, отдавая явное предпочтение французским (при наличии похожих по звучанию/написанию слов в английском языке) и экзотическим этимонам. Например, следует ли возводить слово basar к фарси или турецкому, если похожие слова есть в русском и английском? Следует ли считать zar заимствованием из русского, если слово могло быть взято в волапюк из английского или немецкого? Однозначно ответить на эти вопросы невозможно.
Этимологизированию мешают и смелые, вплоть до приёмов анаграммирования, изменения исходных корней. Вот некоторые курьёзные случаи, сохранённые молвой.
Один из самых известных рассказов посвящён слову «ножницы». Сначала для его создания Шлейер «обратился по обыкновению к английскому языку, но слово scissors оказалось неподходящим, французское siseaux тоже. Взял немецкое Scheere, отбросил e, заменил r на l: jel (шель); но это слово в воляпюкском словаре уже означало защита. Заменил гласную: jil; однако и это слово уже было занято понятием женственность. Заменил l на m получилось jim (шим), что и было внесено в словарь Воляпюка» (Свадост Э. П. Как возникнет всеобщий язык? Москва: Наука, 1968. С. 99).