Спасти город
Егор Котиков
Даниил Кондратьев
© Егор Котиков, 2024
© Даниил Кондратьев, 2024
ISBN 978-5-0062-2719-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава 1. Безысходность
Я шёл по улице Красной. Была поздняя осень. Возле меня на дороге стояли машины различных моделей. Некоторые из них находились в парковочном положении, а некоторые перевернулись. Многие из них были с открытыми дверями, видимо люди, которые стояли в огромной пробке, не дожидаясь выходили из своих машин и бежали кто куда. Насколько я помню звучала сирена, люди были в панике, не знали куда бежать, ведь в Краснодаре, в отличие от Москвы нет метро, а были какие-то бомбоубежища; а также канализации, в которых жутко воняло дерьмом и неизвестно как бы там выжили люди, не задохнувшись от этой вони, и подземные переходы. Вдоль дороги прямо в центре, находился сквер, а там памятник Святой Екатерине, весь облезший, в ужасном состоянии, у самой Екатерины даже куда-то делась правая рука, видимо отломилась. Погода была более-менее нормальной, но конечно же было холодно, а на деревьях вообще ничего не росло уже очень долгое время. Трава приобрела какой-то странный оттенок, какая-то непонятная смесь всех цветов и не поймёшь какого она цвета: синего, зеленого или вообще красного? Лавочки в том сквере находились в тех же местах, что и были. Мусорные баки тоже. Через какое-то время я прошел мимо бассейна Динамо и решил остановиться, так сказать, вспомнить детство. Я раньше ходил сюда, эдак лет в 1516. Здесь я подружился со многими пацанами, а наши тренировки проходили очень весело. В бассейне большую часть времени мы конечно тренировались, а так много болтали и дурачились. Когда на нас полетели ракеты, мне было 25. Как сейчас помню: работаю я в офисе, набираю что-то в компьютере и тут за окном хрень какая-то: очень яркий свет, звучит сирена, все в панике. Я, который вообще ничего не понимал, что вообще происходит. Просто выбежал со всеми на улицу, а дальше. Дальше ах! Пытаюсь вспомнить! Мне мама позвонила, сказала, чтоб я не искал её, что с ней будет всё хорошо, что мы обязательно где-нибудь встретимся! Но прошло много лет и от мамы ни слуху, ни духу. Видимо не спаслась, видимо превратилась она В этих В серых. Ох, что-то у меня голова закружилась! Надо надеть противогаз, пока я копыта не двинул. Я надел его. В нём заработал фильтр и мне сразу стало легче. А сам противогаз модифицированный. В нём на дисплей выводится всякая полезная информация на счёт нужного места, который ты проговоришь в микрофон. А также есть голосовой помощник, которому учёные пока не придумали названия. Также у меня с собой модифицированный американского типа автомат. Я немного подумал и всё таки решил зайти в это здание. Я открыл одну дверь, зашёл туда и открыл ещё одну дверь. Мне всегда было непонятно: для чего эти люди, кто соорудил этот механизм сделали вообще это? Не проще было просто оставить одну несчастную входную дверь и не ебать никому нервы? Хотя, может я один такой?
Внутри конечно же было ни души. Лавочки были перевернуты, но не все. Творился бардак. Гардероб, куда мы приходили сдавать наши вещи был вообще пустой. Там не осталось ничего. Как будто там и не было ничего. Видимо Радикалы (группировка) вынесли всё, что по их мнению «блестело» и возможно продали где-то. Сами же Радикалы находились в военном аэропорту Пашковский. Они захватили его. Это их так называемое логово. Там они хранят свое оружие, которого у них было дохренище. До них было очень сложно добраться, ведь нормальной дороги, ведущей к этому аэропорту уже не было. Я решил пройти дальше и подняться по ступеням на второй этаж. Там на стене были зеркала и под ними фены, которые много лет как не работали. Здесь всё осталось на своих местах, хотя как-то странно, ведь те же самые фены очень как могли бы пригодиться в какой-нибудь семье. Я прошёл в мужскую раздевалку. Шкафчики все были открыты и в них ничего не было. Всё также осталось на своих местах, но при этом всё было какое-то ржавое. Хорошо, что я в противогазе не чувствую этих ужасных запахов, а они здесь по-любому есть. Я решил пройти к бассейну и постоять возле него пару минут. Внутри было сожаление, тоска о прошлом, о том, что я больше никогда не смогу сюда ходить; о том, что я возможно больше никогда не смогу увидеть своих друзей. Я стою и вижу параллельные миры, сцены, где я нахожусь вроде как и в этой реальности, а вроде как и в той. Я вижу детей, которым лет 910, прыгающих в бассейн, смеющихся, радующихся. Их ничего не заботит, они просто веселятся, не догадываются, что возможно они в последний раз пришли сюда и в последний раз видят мир без войны, без страданий. Они возможно в последний раз могут дышать нормальным воздухом без радиации, им не давит противогаз. Их родители живы, они ждут своих детей после тренировки и благополучно заберут их домой. А теперь я в настоящей реальности. Я стою на плитке, которая покрыта плесенью и всякой хренью. Бассейн, который не чистили уже много времени, весь покрытый чем-то непонятным с каким-то зелёным оттенком. Стены были разрисованы какими-то рисунками, надписями; видимо нарисованными сталкерами, которые решили найти здесь какой-то ценный артефакт. Мои часы, в которых был встроен дозиметр зашкаливали. Уровень радиации здесь превышал норму. Мне нужно было срочно уходить отсюда.
Я вышел из этого здания и решил пойти на рынок, который находится в подземном переходе на Ж/Д вокзале Краснодар 2. Пока я шёл, начал накрапывать мелкий дождь и капли попадали на стекла моего противогаза. Я надел капюшон, чтобы мои волосы не намокли. Где-то через минут 1020 я дошёл до станции. Она была в очень плачевном состоянии. Рельсы заржавели, а самому зданию уже как много лет не делали ремонт. И тут я услышал сирену. Протяжный вой длился минут 10. Человек, много лет не живущий в Краснодаре после ядерной войны сразу начнёт паниковать, мол сейчас полетят ракеты и нужно куда-то бежать спасаться, но местные давно знают эту фишку. Каждый день ровно в 12:00 звучит сирена, причём просто так. Потому, что динамики давно перестали исправно работать, так как очень мало кто из тех же инженеров осмеливается выйти на улицу, взобраться на крышу и починить их. И местных это никак не смущает, они привыкли к этому. Это отголоски прошлого, это у них в крови. Я не придал этой сирене никакого значения и спустился в подземный переход. Спуск был глубокий, к сожалению эскалатора не было и я спускался очень долго. Я дошёл до блок поста. Там стояли мужики в военной форме. Они остановили меня.
Стоп! Ты кто такой? спросил меня один из них.
Феликс!
Феликс, покажите Ваше удостоверение!
Я достал из правого кармана своё удостоверение и показал ему.
Держите.
Так, посмотрим. Феликс Дробышев. Снимите противогаз, пожалуйста!
Я снял его. Мужик посмотрел на фотографию в моем документе и на меня.
Так! Чисто! Проходите!
Наконец-таки я прошёл дальше. Здесь в подземном переходе воняло чем-то протухшим. Я зашёл на рынок в поисках флешки с данными по месту нахождения дамбы. Прохожие были одеты в утеплённые куртки и свитеры. Также здесь были люди одетые в военную форму, а на их шевронах были какие-то эмблемы их группировок. В основном в подземных переходах обитали такие группировки как: либералы и нацисты. У нацистов был свой вождь Зарьянов. Ему поклонялись все. Он для нацистов был, как бог. Перед его фотографией все крестились, а многие даже целовали её. Он пообещал всем приверженцам его идеологии вернуть утраченные земли, которые были утеряны в ходе войны. Очень многие из его секты хотели реванша. Это была болезнь, да что там, эпидемия для всего подземного мира! Это конечно же была тоталитарная секта. Нельзя было думать иначе! Если ты сомневался хоть в малейших вещах своего «бога», то ты мог попасть в специальное место для таких вот людей, о котором, кстати кроме самого Зарьянова, да и самих его подчиненных никто не знал. Знали только то, что оттуда живым еще никто не возвращался. А либералы напротив, они поддерживали мир и порядок в нашем подземном мире. За них были многие мирные люди, поскольку они уже устали от войны, от того беспорядка, который происходит у нас. Но нюанс был в том, что не многие отваживались заявлять о своей позиции, так как зачастую, да и вообще это было чревато плохими последствиями. Нацисты таких людей избивали, насиловали, казнили, вешали на виселицу и всячески над нашими издевались. Я был не за кого. Я был просто человеком, который просто выживает как может. У которого была жена. У нас пока ещё не было детей, да мы и не готовы к этому. Мы считаем, что пока условия не так хороши для создания детей, но я так думаю эти ужасные условия так никогда и не поменяются. Мы здесь живем уже очень много лет. Местные строители уже давно успели в наших подземных переходах выкопать пути и проложить там рельсы для дрезин, да и про канализации не забыли. Там мы продвигаемся только на резиновых лодках, а иначе никак. Продукты мы покупаем на рынке в основном за патроны, но и не исключен обмен на что-либо. К сожалению помимо нацистов, у нас есть ещё проблема и на мой взгляд очень важная это катастрофическая нехватка медикаментов. Здесь зараза распространяется очень быстро и повезло тем, у кого та самая заветная аптечка есть. Не скажу, что мы тут все дохнем, как крысы, ведь всё равно мы пытаемся с этим делать хоть что-нибудь. К сожалению все медикаменты находятся в аэропорту Пашковский. Его захватили те самые радикалы, про которых я ранее упоминал. У нас их просто называют зеками. Там у них своя стая, они живут по своим законам и чужаков к себе не подпускают. К ним очень тяжело добраться. У них везде стоят снайперы день и ночь, контролируют их базу, а если кого и увидят, то сразу на месте его и грохнут. Многие пытались из наших добраться туда, как-нибудь просверлить эту стену, но всё тщетно!