Какой-то другой мир пробормотала Олеся себе под нос. Похоже, ее никто не услышал, но повторять погромче она не стала. Эта мысль казалась ей чересчур безумной, чересчур Чересчур страшной. Так не могло быть.
Не может такого быть Виктор Иванович никак не мог оторвать взгляд от непривычно угрюмого двора, лежащего в полном запустении под пасмурным небом. Куда-то ведь все подевались! Он стиснул кулак и стукнул по подоконнику. Его жена, неотрывно глядящая куда-то перед собой (на темные лоджии, еще вчера застекленные, а сегодня нет), вздрогнула. Не могли же мы все проспать!
Я видела женщину из нашего дома, медленно произнесла Алла Егоровна, указывая во двор. Вон там, у гаражей.
Какую женщину? спросил Хлопочкин, повернувшись к жене.
Алла Егоровна неприязненно поджала губы, снова сделавшись похожей на прежнюю себя.
Ту бабку.
Психическую? уточнил муж. Которая на тебя наорала?
Да.
Значит, выход наружу есть! горячо заявил Семен и выскочил с лоджии, по пути чувствительно задев Олесю локтем.
Да чтоб ты
Но она ведь не с нашего этажа запоздало добавила Алла Егоровна. Семен уже не слышал.
Холодящая сердце пасмурная апатия будто приковала всех троих к месту. Прошло больше минуты, прежде чем они смогли оторвать взгляды от пустого (неправильного) двора и медленно побрели за Семеном.
Когда Олеся и Хлопочкины вышли в подъезд, он сидел на ступеньках, привалившись к перилам и тяжело дыша. Несколько темных прядей прилипли ко взмокшему лбу. Похоже, по лестнице он не шел, а бежал. Но раз он до сих пор здесь
Олеся подумала о мухе, бестолково бьющейся в стекло. Вот он мир, но невидимая преграда не пускает наружу. А если и пропустит, то в какой именно мир они попадут? Нормальный или тот, который видно из окон?
Все то же самое! зло бросил Семен, увидев остальных. Вашу мать! Вскочив на ноги, он саданул кулаком по перилам, и те содрогнулись с глухим металлическим стоном. И лифт этот долбаный тоже не работает! Парень метнулся к лифту и несколько раз безрезультатно ударил по кнопке на стене, а потом с грохотом пнул сомкнутые створки.
Олеся отступила подальше и наткнулась спиной на противоположную стену. Наблюдая за Семеном, она чувствовала, как внутри что-то неприятно сжимается, давит сзади на глазные яблоки невидимой пока чернотой. Как во время ссоры с Васей.
Ни на кого не глядя, Семен подошел к двери Олесиной квартиры и дернул ручку. Дверь не поддалась Олеся заперла ее перед тем, как они отправились к соседям.
Олесь, дай ключи, попросил он уже нормальным голосом, у меня сигареты в рюкзаке остались. Я что-то вышел из себя, Семен торопливо пригладил волосы на затылке, метнув быстрый взгляд в сторону остальных. Извините.
Олеся вытащила из кармана связку и протянула ему.
Спасибо.
По-прежнему не поднимая взгляда, Семен взял ключи, открыл дверь и скрылся в квартире.
Неловкую паузу нарушил Виктор Иванович.
Так, пожилой сосед нарочито громко хлопнул в ладоши, что мы имеем? Выйти пока нельзя, связи нет. Он заложил руки за спину, прошелся по площадке и повторил: Так. Людей тоже нет, кроме той бабки, в этот момент Алла Егоровна, вновь провожающая его полным надежды взглядом, мелко закивала, и та ушла куда-то, ищи ветра в поле. Так, еще раз «такнув», Хлопочкин остановился. Аллочка, у нас вода есть?
Утром была.
Иди проверь, если есть набирай во все тазы!
Алла Егоровна, шурша тапочками, скрылась в тамбуре.
И вы тоже наберите воды, сказал Виктор Иванович Олесе. Мало ли что, в самом деле. Сколько нам тут
Не закончив фразу, он отвернулся и зашаркал следом за супругой. Поникшие плечи под обрамленной сединой лысиной смотрелись по-стариковски, но сухое, как удар по дереву, «таканье» все же внушило Олесе немного уверенности. По крайней мере, теперь было ясно, чем стоит заняться в ближайшее время.
Подумав о времени, Олеся автоматически подняла к глазам руку с часами и тут же вспомнила, что они остановились. На половине первого, точно. Присмотревшись еще раз к циферблату, она заметила, что минутная стрелка показывает тридцать две минуты. Видимо, раньше она не придала этому значения, округлив время до половины.
Первым, что Олеся увидела, вернувшись к себе в квартиру, были ботинки Семена на коврике в прихожей. Ему придется оставаться у нее, пока все это не закончится. Не выгонять же его в подъезд.
Наклонившись, чтобы стащить с ног кроссовки, Олеся ощутила подступившую к горлу тошноту. Горький ком, состоящий целиком из липкой тревоги, закупорил пищевод и сдавил сердце. Что же, в конце концов, случилось? Как все могло стать таким всего за одну ночь?
Другой мир. Она сама так сказала.
5
В квартиру Хлопочкин вошел с тяжелым сердцем буквально: за грудиной неприятно тянуло, как будто кто-то подвесил к нему груз на веревке. И теперь эта веревка врезалась в сердечную мякоть, болезненно давила, тянула вниз. Вдобавок гудела голова. Шум воды в ванной только усилил это неприятное ощущение. И все-таки он пошел на звук посмотреть, как там справляется Аллочка.
В ванной жены не оказалось. Струя из крана, почему-то сероватая («слишком много хлорки», решил Хлопочкин), била в наполненный пластиковый таз, и драгоценная вода (драгоценная и в обычной жизни потому что счетчик!) переливалась через край и утекала в слив.
Алла!
Шум в голове усилился, но Хлопочкин уже не обращал на него внимания. Ответа не последовало, и он, сильнее, чем нужно, закрутив кран, отправился вглубь квартиры. В ванне остался стоять полный таз с медленно оседающей на дно серой взвесью.
Аллочка обнаружилась в гостиной. Сжимая в левой руке край еще одного тазика, принесенного с лоджии, она склонилась над подоконником с фиалками и пальцами правой перебирала свесившиеся безжизненными лоскутами листочки.
Алла! От нового выкрика в висках запульсировало. Наверняка давление опять поднималось, но Хлопочкин был слишком зол, чтобы беспокоиться об этом.
Ви-ить, жена медленно обернулась к нему, будто и не слышала гневного окрика, фиалки погибли Все Ты только посмотри
Да и черт с ними! Другие потом посадишь! Почти сразу устыдившись внезапно вырвавшейся грубости, Виктор Иванович порывисто протянул руку к тазику. Давай сюда, нужно еще воды набрать, он постарался говорить мягче, но получилось плохо.
Алла Егоровна отстранилась вместе с тазиком и, не сказав больше ни слова, вышла из гостиной. Вскоре в ванной снова зашумела вода.
Обиделась. Из-за него. Вот старый дурак! Знал ведь, что она над этими цветами трясется, и все равно само как-то вырвалось.
Помиритесь, не впервой.
И правда, не впервой. Немного успокоившись, Хлопочкин потер налившийся свинцом затылок. Точно, давление. Давления он боялся и всегда держал и дома, и на даче, и в машине запас таблеток «скорой помощи». Похоже, самое время принять одну.
Таблетки хранились в спальне, в специально отведенном ящике комода. Медленно волоча отяжелевшие ступни по полу, Виктор Иванович вдруг ощутил слабый укол в области сердца там, где прежде была натянута веревка с тяжелым грузом.
Один-единственный укол, длившийся всего секунду, но Он был.
Из-за этой заразы все Цветы дороже мужа
Нет, конечно же, он не должен был называть Аллочку заразой, даже мысленно! Никогда раньше он себе такого не позволял. Но сейчас она действительно перегнула палку с этими цветами. Обиделась, видите ли! А он? Ведь знает, что он будет переживать, что у него давление и, не дай бог, сердце! Это не шуточки! Сама же для него таблетки пачками скупает
И что? В ногах теперь у нее ползать? Даже в мыслях пылинки сдувать? Ну да, была по молодости фарфоровой куколкой, но теперь-то уже старая баба. Должна понимать, как себя с мужем вести.