Лекса стоит рядом с Лари и заламывает пальцы на руках.
Ты не виновата, говорю ей я.
Я должна была знать, что лекарства осталось мало. Я обуза
Лекса, прекрати, в тот раз я бы его все равно не достала.
Оставляю Лексе предыдущие наставления. Мы с Лари выходим из квартиры, и я сама не понимаю, как хватаю друга за руку. Лари сдавливает мои трясущиеся пальцы, и мы начинаем медленно спускаться вниз. Туман уже завладел домом. На лестнице практически не видно ступеней, я скорее двигаюсь по памяти и мысленно молюсь не встретить никого из соседей. Что делать, если они заражены? Бежать, Алекс. Ты должна будешь бежать так быстро, как никогда ранее не бегала.
Выходим из дома и оглядываемся по сторонам.
Возле мусорного бака, словно ничего и не произошло, всё так же сидит Стив. Он машет мне рукой, и я киваю, но стараюсь как можно быстрее отойти от него. Слева раздаётся треск стекла, а потом оно и вовсе выпадает. Это соседний дом. Я его не вижу, но по звуку могу определить, где именно квартира лишилась окна.
Давай на машине, говорит Лари, и я киваю.
У меня и в мыслях не было идти пешком.
Заходим за дом, и я оказываюсь в машине в мгновение ока. Захлопываю дверь и держу её. Лари садится следом, и пару мгновений мы смотрим в лобовое стекло. Лари заводит машину, но фары не в силах пробить туман. Свет врезается и словно растворяется в серой стене.
Я не смогу ехать, говорит Лари.
Сможешь. Пешком мы не пойдём.
Я могу кого-то сбить.
Едь медленно, прошу его я.
Боковым зрением замечаю, как друг кивает.
Машина выруливает на дорогу, и на капот тут же бросается женщина. Я взвизгиваю, Лари давит на тормоз.
Какого черта! кричу я и хватаюсь за сердце.
Женщина в маске, и она неистово рыдает. Глаза красные, а маска, прикрывающая лицо наполовину пропитана слезами и кровью.
Помогите мне!
Она просит помощи, говорит Лари, вцепившись в руль как в спасательный круг.
Я слышу.
Моя малышка! Они забрали её! Я не могу женщина садится на асфальт прямо перед капотом, я не могу.
Я проклинаю себя, а точнее мою правую руку, которая тянется к ручке на дверце машины. Щелчок, и я выхожу на улицу. Женщина продолжает рыдать, не вижу её из-за капота, только душераздирающие звуки скорби и безысходности. Лари тоже покидает салон и первым подходит к женщине. Слышу, как сбивчиво она объясняет Лари свою боль.
Они забрали Габи, они забрали мою малышку, и я не знаю, что делать.
Кто забрал?
Мой муж и его мама, они они заразились, но я заметила это только час назад. Я звонила в 911, но там никто не поднял трубку. И я я решила уйти. Не знаю куда, но они стали вести себя странно. Рэнди, мой муж он стал я не могу помогите мне.
Где ребенок? спрашиваю я.
Женщина поднимает на меня взгляд и указывает на дверь дома, что напротив моего. Я не очень внимательна к соседям, но бросить женщину в таком состоянии я тоже не могу. Не настолько моя натура эгоистична. А что, если мне когда-то понадобится помощь? Я хочу, чтобы нашелся человек, который придёт мне на выручку, а не безразлично пройдет мимо.
Там, на первом этаже, говорит рыдающая мать, и я вижу на ней кровь.
Её одежда и руки.
Вы ранены? спрашиваю я.
Женщина смотрит на себя и начинает реветь ещё сильнее.
Мне прошлось защищаться, иначе они они бы
Лари помогает женщине подняться, и она, спотыкаясь, идёт к двери. Мы с другом переглядываемся и идём следом. И только тут я замечаю в его руке нож. Мой кухонный нож.
Мы можем уйти, говорю я.
Лари отрицательно качает головой и шепчет:
Нет, не можем.
Храбрость, безусловно, достойное чувство, но оно опасно. Тем более сейчас, когда доверять никому нельзя.
Входим в дом и останавливаемся у приоткрытой двери. Единственное, что я слышу, это детский плач. Малышка рыдает так, что её голос уже давно охрип.
Там, говорит уже не рыдающая мать, и Лари, собрав всю силу воли в кулак, распахивает дверь и тихо перешагивает порог.
Стойте здесь, говорю я женщине и сглатываю колючий, пропитанный ядом ком.
Иду следом за Лари. Мы безошибочно движемся в дальнюю комнату, откуда и слышится плач.
Лари, шепчу я.
Парень оборачивается, и я указываю на белоснежную стену коридора с кровавыми следами. Меня начинает трясти, так сильно, что зубы стучат друг о друга, и я боюсь, что именно этот звук привлечет внимание зараженных домочадцев. Женщина сбегала отсюда, хватаясь за стены и марая их кровью. Даже не представляю, как ей было страшно.
Идём дальше и останавливаемся только перед дверью, за которой плачет девочка.
Лари оборачивается и смотрит на меня испуганным взглядом.
Алекс, если что беги.
Как бы я хотела сказать, что не оставлю его одного, но я в этом не уверена. Страх настолько сковал меня, что я ни в чем не уверена. Киваю и восхищаюсь собранностью Лари. Как бы ему не было страшно, он идёт вперед. Друг открывает дверь, и я уже готова бежать, но заметив, как руки Лари опускается вниз, заглядываю за плечо друга.
Ужас.
Шок.
Женщина в возрасте лежит в центре комнаты на спине. Её руки и ноги раскиданы в стороны, в животе торчит толстая рукоять кухонного топорика. Недалеко от неё голова мужчины а тело в углу. Маленькая девочка сидит на диване, пропитанном кровью, и рыдает, держа в руках маленького плюшевого мишку.
Комната начинает вращаться, и я, не выдержав, спускаю шарф с лица. Меня рвёт прямо под ноги.
Щелчок дверного замка, как залп пушки в тишине.
И вы хотите забрать мою малышку! кричит женщина.
Лари хватает меня за руку и затаскивает в комнату с трупами.
Это она, говорит он и запирается изнутри. Это она убила их.
Стараюсь не смотреть на ужас, что творится в комнате и иду к маленькой девочке. Малышка настолько уревелась, что начала икать.
Первый удар в дверь выбивает у меня почву из-под ног. Второй заставляет планету снова вращаться. Как бы я не старалась не смотреть на тела, но мои глаза сами опускаются вниз, и я замечаю на голых руках женщины круглые укусы человеческих зубов.
Нет-нет-нет! Она же не кусала их?! Мать девочки решила я даже не могу додумать мысль.
Глаза сами находят окно. Беру стул, замахиваюсь и бросаю его. Стекло с пронзительным звоном разлетается по комнате. Беру какую-то куртку, что валяется на полу, и ей сбиваю оставшиеся осколки, которые торчат со всех сторон, словно пасть акулы. Перевешиваю куртку через окно и оборачиваюсь.
Лари, уходим! кричу я, и мой голос срывается на писк.
А девочка? спрашивает он, держа дверь.
Что нам с ней делать?
Не знаю, но но ты только представь, что она может сделать с ребенком?
Озноб проходит по коже, и я, перешагнув голову мужчины, подхожу к девочке.
Привет, зачем-то говорю ей я.
Ребенок не реагирует на меня. Она даже не смотрит в мою сторону. Всё внимание малышки приковано к картине на полу.
Просто возьми её! кричит Лари, и в этот момент дверь возле его головы прорезается широкое лезвие. Это кухонный топорик. Таким же, который до сих пор покоится в теле бабушки ребенка.
Алекс! Ну же!
Поднимаю малышку на руки, она даже не сопротивляется. Её мать за дверью вопит, как фурия, Лари кричит, подгоняя меня, а я, что я? Я уже перелезаю через окно. Прижимаю к себе малышку и спрыгиваю на землю. Нога подгибается, и я тут же вскрикиваю от боли в лодыжке. Лари опускается возле меня, забирает из моих рук ребенка и вручает мне нож. А потом мы бежим к машине. Забираюсь внутрь, а Лари уже передает мне девочку, заводит машину, и мы уезжаем в сторону супермаркета.
Боже, Лари, что это было?
Меня начинает трясти ещё больше, чем минуту назад. Адреналин заставляет тело реагировать на опасность первобытным способом.
Я не знаю, но стоит опасаться всех. Вот чёрт! Ты это видела?
Да, видела. Прикрываю глаза и откидываю голову назад.
Она замолчала, говорю я, кивая на девочку, что сидит у меня на руках.
Лари бросает на нас беглый взгляд и сообщает: