На другой стене ломились полки от того объёма книг, который был на них возгромождён. Один из шкафов, стоявший в самом углу, оказался полностью забит маленькими и большими морскими ракушками, вручную сделанными керамическими куклами и красивыми статуэтками из стекла и дерева. Самая нижняя из полок была полностью занята маленькими вышитыми подушками, которые, видимо, не уместились в креслах и на диванчике. На полке камина был аквариум, в котором плавали, поблёскивая яркой чешуёй, рыбки.
Брендон подошёл к самому столу миссис Брадберри и краем глаза взглянул на те фотографии, что стояли в углу. Там была молодая и худенькая девушка с короткими волнистыми волосами в аккуратном берете, приспущенном к левой стороне, в лёгкой блузе и чёрной юбке в объятиях парня в рубашке и штанах на подтяжках, рядом с ногами которого стоял чемодан, а сзади ехал поезд. Рядом с этой фотографией, датированной 1937 годом, стояли ещё, на которых была изображена эта же пара, которая от фотографии к фотографии становилась старше. На других, более мелких, улыбались девочки в форме на фоне Гринчвилда или же обнимали за шею белифов, пока на заднем фоне готовился торт.
Мальчик с интересом перевёл взгляд на картины на стене. По центру, над камином, висели пять портретов основателей Гринчвилда. В самом центре был изображён строгий поджарый мужчина с небольшой, слегка седой бородкой, в которой пробивались седые волоски, как и в волосах. Уголки его рта и лоб были усеяны мелкими морщинами, а одна из бровей была рассечена. Этот мужчина, а именно сэр Алэйсдэйр, был изображён с одним из первых солторов на груди, который светился приятным голубым светом. Внезапно портрет поменялся, и вот уже на месте величественного сэра Алэйсдэйра улыбался он же, только лет так на тридцать младше. Запустив пятерню в свою кудрявую шевелюру, парень задорно поправил белоснежную рубаху, обворожительно улыбаясь куда-то в сторону. После этого он щёлкнул пальцами, и на его раскрытой ладони образовался вихрь, который секунду спустя поднялся в воздух идеальным кольцом, и на картине опять застыл серьёзный Алэйсдэйр.
С одной стороны от этого портрета была красивая черноволосая и зелёноглазая леди Мюриэл. Длинные ресницы, вздёрнутый нос и белая кожа делали из неё фарфоровую куклу. В руках с длинными гибкими пальцами, на которых были надеты разные перстни, она держала свой солтор за серебряную цепочку. Мюриэл обворожительно улыбнулась и резко стала выглядеть на несколько десятков лет моложе, точно как это случилось с Алэйсдэйром. Всё так же в зеленом платье, молодая девушка очаровательно смеялась, немного откинув голову. Потом она вытянула руку, и вот уже в ладони оказалась вода, которая чуть позже поднялась идеально ровным кругом в воздух. Ещё мгновение и девушка опять стала такой, какой была минуту назад.
Лорд Кайндай, который выглядел значительно моложе других основателей атенеума, был с пепельными волосами, гладко выбритым лицом и ярко-голубыми глазами. На шее молодого человека был виден тонкий шрам, тянущийся от правого уха. Руки у него были все в грубых мозолях и без колец, зато на груди гордо блестел непонятный медальон. Кайндай подбрасывал свой солтор, словно это было не одно из мощнейших оружий, а простая побрякушка, и улыбался. Через несколько секунд он остался всё таким же молодым и сильным, но уже без мехового плаща, а в тунике с закатанными по локоть рукавами. Юноша озорно поднял руку на уровень своего лица, и внезапно между его пальцами, на которых блестели перстни, заискрился непоседливый огонь, который в скором времени закрутился кольцом вокруг его безымянного пальца.
Рядом с Кайндаймом висел портрет сэра Сайлота, мрачного, даже несколько грубого на вид мужчины, между бровями которого залегла глубокая морщина. Его отличительная бледность контрастировала с когда-то яркими рыжими волосами. Передние пряди волос были завязаны сзади на затылке, из-за чего в полной мере открывался его хмурый узкий лоб. На его груди висели драгоценные камни, и солтор едва можно было рассмотреть под тяжёлым украшением с камнями. Сэр Сайлот высоко задрал голову, из-за чего его жидкие рыжие волосы пришли в движение, когда его лицо стало молодым, но таким же мрачным. Теперь он был лишь в одной коричневой тунике, на которую спадали длинные рыжие волосы, а острый подбородок зарос редкой бородкой. Мужчина резко вытянул руку и напряг пальцы, и из рукава туники, словно змея, выполз гибкий вьюнок, который в момент обвил запястье мужчины, будто браслет.