Ты не представляешь, как строго там с нами обходились. Даже по воскресеньям приходилось сидеть за вязанием. Наказывали за любую, даже малейшую провинность.
Наказывали?
Да, в этом случае нужно было писать длинные сочинения и иногда ложиться спать без ужина.
А
Мари помедлила. Правильно ли было разрушать идеальные представления фрейлейн? Нужно ли ей рассказывать о побоях, которыми наказывали за непослушание в приюте? Показать ли шрамы на руках? Вспомнить ли о жизни впроголодь? О долгих часах в ледяном подвале? Хуже, чем наказания Папперт и ее подчиненных, были только выяснения отношений между воспитанницами.
Особенно маленьким приходилось туго, тихо произнесла Мари. Их никто не защищал от агрессии старших.
Они их щипали?
Они много чего делали. Ночью в спальной. Поначалу и со мной тоже. Но я быстро научилась постоять за себя, и они отстали.
Что, что они делали?
Фрейлейн смотрела на Мари широко открытыми, полными ужаса глазами. Интересно, что она себе представляла? Мари в какой-то момент поняла, что зашла слишком далеко. Перегнула палку, и ее больше не позовут наверх и не будут рисовать.
Но фрейлейн взяла себя в руки быстрее, чем ожидала Мари.
Все это правда, сказала она. Но эти ужасы часть нашей жизни.
«Конечно, думала Мари. Если не испытать на собственной шкуре, то не так уж страшно». Она вдруг поняла, что фрейлейн хотя и слушала ее ужасные рассказы, не могла себе представить, что там происходило. Как бы подробно Мари ни описывала свою жизнь, как тяжело быть служанкой, как мало она спит, как вечером, измученная, она заползает на нагретые от кухонной плиты антресоли, тоска Катарины по простой суровой жизни оставалась неизменной.
Какое счастье, что я тебя встретила, Мари. Никто другой не рассказал бы мне о жизни так живо. Потому что ты знаешь жизнь. Другую жизнь, я имею в виду. Настоящую. К тому же ты талантливая художница. Как долго я мучилась с перспективой. А ты ты просто берешь и рисуешь, и сразу получается. Ах, Мари, если бы ты стала мне подругой
У фрейлейн Катарины и в самом деле было мало подруг, в то время как ее сестра постоянно приглашала на чай молодых дам. Видимо, все дело в разговорах о моде, мужчинах, в пересудах, которые фрейлейн Катарину ужасно утомляли. Она охотнее говорила о жизни, искусстве, и Мари прекрасно представляла себе, что необычные увлечения Катарины не находили понимания.
Мари?
Фрейлейн по-прежнему держала кисть в руках, но, казалось, занимала ее вовсе не работа на мольберте.
Да, фрейлейн Катарина?
Мари до этого увлеченно рисовала свое, а теперь зачарованно смотрела на скопление пестрых точек и пятен на холсте фрейлейн. Выглядело как безумный фейерверк.
Ты когда-нибудь была влюблена?
Мари смущенно молчала. Что за вопросы!
Была, ответила она, помедлив. Не стоит оно того.
Фрейлейн окунула кисть в стакан с водой и вытерла пальцы тряпкой. Лицо выражало недовольство.
Что значит не стоит того?
Потому что приносит только горе.
Фрейлейн непроизвольно помотала головой и заметила Мари, что та неправа.
То, о чем ты говоришь, не было любовью, Мари. Так, небольшое увлечение, не более того. Настоящая любовь делает тебя необыкновенно счастливой. Нет в этом мире ничего прекраснее, чем любить кого-то всем сердцем.
«О боже, подумала Мари. Кажется, госпожа попалась на удочку этого француза. Красавчика, о котором рассказывала Августа. Она знакома с горничной из дома Ридингеров и собирает разные сплетни».
Быть может, так и есть, помедлив, ответила Мари. Я, во всяком случае, ни разу ничего подобного не чувствовала.
Фрейлейн сочувственно улыбнулась. Мари ведь еще очень молода, однажды и она встретит любовь и будет счастлива.
Это как идти по небу. Где бы ты ни был, любимый человек сопровождает тебя, потому что живет в твоих мыслях. Что бы ты ни делал, он всегда рядом, шепчет приятные слова, повторяет однажды сказанное и добавляет новое еще более прекрасное и манящее.
Так вот что такое любовь, неуверенно ответила Мари. Звучит жутковато. Будто при этом теряешь самого себя.
В этом суть любви! воскликнула фрейлейн. Ты отдаешь себя, а взамен получаешь огромную ценность. Сердце любимого. Его душу. Его целиком.
Мари обрадовалась, когда в дверь постучали, иначе она, к неудовольствию фрейлейн, пустилась бы в полемику. Но сейчас дверь открылась, и вошел молодой человек.
Вот ты где, сестренка! Я надеялся отыскать тебя внизу. Там девушки наряжают елку.
Ах! испуганно вскрикнула фрейлейн. Я совсем забыла. Мари, скорее пойдем помогать. Хороша бы я была пропустить обряд именно в этом году. У нас такая традиция: все женщины в доме наряжают елку.
Она поспешно сняла рабочий халат, надетый поверх платья.
Да не спешите так, засмеялся ее брат. Роберт с Густавом только установили дерево. Лучше представь меня твоей очаровательной модели.
Мари словно застыла на своем стуле, и только блокнот на коленях слегка подрагивал. Конечно, она знала, что хозяйский сын вернулся из Мюнхена. Но при его внезапном появлении в комнате как будто бы злая колдунья коснулась Мари своей палочкой и превратила ее в камень.
Это Мари, представила ее фрейлейн и бросила халат на пол. Не правда ли она очаровательная? Я нашла ее на кухне.
Мари взглянула на молодого человека. Конечно, он не знал, что однажды они уже виделись. Да и зачем ему было помнить ту мимолетную встречу? Она попыталась собраться с мыслями, но, как назло, лицо загорелось стыдным румянцем. Она поспешно вскочила, сидеть перед господином было неподобающе.
На кухне? уточнил он и оглядел Мари с ног до головы. Но не у нас в доме?
Я помощница на кухне, господин, пояснила Мари, обрадовавшись своему голосу. Я с октября служу в вашем доме.
Осознав, что стоит перед ним простоволосая, она схватила платок и быстро закрутила в узел упрямую гриву, смущенно отметив, что он следит за каждым ее движением. На лице Мельцера-младшего читалась смесь удивления и восхищения.
Для кухарки ты чересчур хороша, Мари, произнес он изменившимся голосом.
Мари слышала подобное от своего прежнего хозяина. Но тот старался придать словам соблазнительную интонацию, и выглядело смешно. Совсем иначе звучал этот мягкий, обволакивающий голос, проникновенный, он вызывал трепет и таил в себе опасность.
Вы ошибаетесь, господин. Я совсем не красавица.
Молодой хозяин рассмеялся и с любопытством посмотрел на мольберт. Было заметно, что рисование не его конек, он прищурился, на лбу проступили две морщинки. Выглядел он забавно. Не красавчик, как другие молодые люди, которые напомаживают себе волосы и носят дома бинт для усов. Он принадлежал к тому типу парней, которые не особо обращают внимание на внешность, и в этом была особая прелесть.
Ты знаешь, что означает этот фейерверк, Мари? Куда же ты, ведь я с тобой говорю!
В его голосе послышались энергичные, даже повелительные нотки. Мари, уже почти выскользнув в коридор, послушно остановилась в дверях.
Простите, господин. Но фрейлейн приказала мне идти с ней.
Мари повернулась и осмелилась посмотреть Паулю прямо в глаза. Под ее осуждающим взглядом он слегка растерялся, а затем развел руки, иронически продемонстрировав, что желание его сестры важнее его собственных.
К вашим услугам, господин.
Она сделала небольшой книксен и сама почувствовала, что движения получились скорее заученными, чем кокетливыми. Пока она бежала вниз по служебной лестнице, сердце бешено колотилось.
«Ничего такого не произошло, сказала она себе. И ничего не произойдет. Я для этого слишком жалкая».
17
В холле первого этажа царило радостное оживление. Слева от широкой парадной лестницы стояла трехметровая ель. Возле ствола Мари увидела Эльзу. Горничная укрывала ельником подставку. Роберт, стоя на стремянке и следуя указаниям госпожи, закреплял на ветках красные свечи. Августа, Йордан и повариха принесли коричневые картонные коробки и поставили их посреди холла. Видимо, в них лежали елочные украшения.