Отойди от меня и не трогай, мужик. По-хорошему тебя предупреждаю, я сильно разозлился, хотя и понимал весь абсурд ситуации.
Вяжи его, Семеныч, крикнул какой-то рыжий хлопец, и все разом двинулись на меня. Ну не хватало еще валяться мордой в пол, и еще один Семеныч Не люблю теперь Семенов, пронеслось в голове.
Стоять! Это что за безобразие?! крикнул сзади спасительный для меня голос «главного Семена» А ну посторонись! Ты что вытворяешь здесь, Аркаша? крикнул Палыч моему инквизитору.
Так нарушитель, Семен Палыч, задерживаем, снимает тут ходит все! бегая глазами по своим товарищам и ища поддержки, крикнул Аркаша. Палыч посмотрел на меня очень строго и явно раздраженно.
Не нарушитель, со мной они, и указал на Артура, А ну, на пост марш все! громко крикнул он, и все мигом отправились обратно.
Это какого черта вы тут снимать все вздумали?! громом он обвалился на меня, как только разошлась охрана, Вам что, не сказано было, что снимать запрещено и от меня не отходить никуда! сказано, естественно, не было, но, держу пари, это есть в инструкциях, которые я обязательно должен был прочесть перед приходом сюда.
Недоразумение, Семен Павлович! Чистой воды недоразумение, прошу простить, оставалось только кланяться, ей богу, От вас больше ни на шаг.
Немедленно удаляйте материальчик! гаркнул он, очень смешно вскинув вверх указательный палец, и топнул каблуком своих туфель, от чего я не сдержал улыбки.
Да я и не снимал ничего толком но оправдаться не было и шанса. Он залез носом в мою «Галерею» и жадно высматривал, как я удаляю фотографии его цехов, хотя мне не хотелось, чтобы он видел мои личные фотографии рядом, а ведь он непременно посмотрит, для «безукоризненности результата». Я с удовольствием удалил при нем фотографии, зная, что все они все равно копируются автоматически в облако и я останусь при своем, и с еще большим удовольствием наблюдал, как я с легкостью обвел вокруг пальца такого дотошного педанта.
А теперь за мной, я покажу вам установки, и он буквально понесся прочь, но постоянно поглядывал через плечо, чтобы я не «отстал» в этот раз. Мы пошли за ним. После небольшой и информативной экскурсии, оказалось, что они занимаются всем. Медицинским оборудованием, некоторым промышленным газом, медицинским газом, еще чем-то труднопроизносимым. Очень увлеченным оказался этот Палыч, с некоторым юношеским даже любопытством, детским, если хотите, такой и должен быть у настоящего ученого. Да, он стал бы хорошим ученым, выбери эту стезю. Мы прошли лабиринты цехов, следующие змейкой один за другим, и очутились в большом светлом помещении, совсем не похожем на предыдущие цеха, с бежевыми стенами, кажется, из гипсокартона, громадными окнами, аккуратной мебелью и светлым кафелем на полу. За столом у окна, уткнувшись в монитор, сидел совсем еще молодой парень в безразмерной толстовке, с коротко стрижеными волосами, и что-то напряженно выискивал в строках программного кода.
Здоров, Никита! впервые очень добродушно крикнул Палыч. Видимо, Никита был у него на хорошем счету.
Здравствуйте, Семен Павлович, произнес парень, не отрываясь от монитора.
Вот наши возможные партнеры, столь высокую оценку мы получили впервые за пару часов. Кажется, он язвил. Никита оторвался от монитора, с любопытством нас осмотрел, тут же потерял интерес и снова уперся глазами в строчки кода.
Работяга, произнес Пылыч с гордостью. За те пол часа, что мы пробыли там, малыш не поменял в коде решительно ничего. Даже клавиатуры не тронул. Он сосредоточенно пялился в монитор, вяло прокручивая строчки то вверх, то вниз, скосив взгляд на Палыча. Я далек от этого дела, но у парня, кажется, были другие заботы.
Семен Павлович презентовал нам одну из стоящих в помещении установок для терапии любым видом газа, и она оказалась очень футуристичной: вся в едином матовом белом корпусе, с синим ярким цифровым дисплеем, и в целом сильно отличалась от того набора труб и баллонов на подставках, что я видел ранее и ожидал увидеть здесь. Такой аппарат стоил даже на заводе полтора миллиона, хотя ни в какое сравнение не шел с тем медицинским ширпотребом, что стоит в обычной клинике. Три такие установки, которые требовались нам по минимуму все наши деньги на руках. Это проблема. Искать деньги на стороне мы не хотели. И тут я обратил внимание на очень любопытные факты. Забор за окном был не синим новеньким профнастилом с колючкой наверху, а тем самым листовым ржавым металлом, который мы увидели, по ошибке пройдя вдоль всей территории завода. И как раз напротив окон, на которых не было ни решеток, ни сеток, торчал двухметровый ржавый столб, тот самый, к которому просто аккуратно «прилегает» кусок металла, прикрывающий ржавые дыры в заборе. Камер по всей территории завода я не видел вовсе, только одну на входе у главных ворот, направленную на сами ворота. Я отметил все это автоматически, мимолетом и не обратил внимания на подобные мысли. Артур все время после презентации установок молча слушал речи Палыча о неповторимости и исключительности их оборудования и пристально смотрел на него немигающим взглядом, который меня немного удивил. После всего этого я задал пару пустых формальных вопросов, он меня прервал и пригласил пройти за ним. Переговоры могут вестись в строго определенном месте:
Прошу в конференц-зал, и Палыч выпорхнул из помещения. Мы снова прошли за ним. В конференц-зале, неожиданно оказавшимся целым актовым залом на тридцать человек, оборудованным для проведения различных мероприятий, с проектором, аудио-системой и прочим я так и не понял, где он там вместился на втором этаже под крышей, мы пробеседовали целый час. Семен Павлович дотошно выяснял, кто мы, с каким образованием, лицензиями, намерениями и бог еще знает чем. Ощущение было, что мы пришли даже не на работу устраиваться или держать экзамен перед ним, а свататься к его дочери. Во время диалога он дал ясно понять, что, пока мы не имеем на руках нужных ЕМУ разрешений и лицензий, он не продаст нам ничего, к чему можно прикрепить ярлык «медицина». Нам это, естественно, не понравилось, так как наших делающихся лицензий, как нас заверили, должно было с головой хватить для медицинской клиники, а не то, что для покупки оборудования. Когда Артур стал выходить из себя, я попросил Палыча показать нам пакет нужных ему документов и на том закончить экскурсию. Он с радостью согласился, совершенно неожиданно достал из стола, за которым сидел напротив с лицом экзаменатора, кипу бумаг и еще долгие пол часа «размазывал» нас по документам, объясняя и доказывая хотя мы не просили, почему он не может нам ничего продать и почему мы такие желторотые. Надо признать, вышло весьма убедительно, мне даже понравилось. А вот Артур явно был очень зол и еле сдерживался. Затем Палыч проводил нас на выход, любезно, по-отцовски, простился, напомнив про визитку и назидательно посоветовав нам «в следующий раз не тратить время и лучше готовиться к любым деловым встречам», и скрылся за хлопнувшей дверью главных ворот. Мы с Артуром молча отошли от них на несколько десятков метров, я в раздумьях, а он с уверенным злобным взглядом, и вдруг, резко повернувшись к главному зданию завода и вперив в него бешеный взгляд, он уверенно произнес:
Мы возьмем свое. Ни гроша не получит этот старый седой черт! Мы все украдем! он выпалил это, чуть ли не брызгая слюной и не сводя глаз с ворот, точно пытался разглядеть за ними седую макушку Семена Павловича. Я почему-то нисколько не удивился. У меня скопом вспыхнуло перед глазами несколько кадров: отсутствие камер по периметру, огромные удобные окна совсем без решеток и хлипкий забор прямо напротив этих окон, где неприметная дорога уходит вглубь леса. Одной большой картиной мне пришло в голову все, что нам нужно сделать. Все, до мелочей.