Прискорбный факт состоял в том, что с начала их путешествия прошло всего десять дней, а франки стремительно убывали. В Монако все было очень дорого. Теперь она понимала, почему его называли раем для богатых и знаменитых. Простым смертным, как она, чей бюджет был ограничен, здесь было не место. Они с Рокси экономили изо всех сил: автостопом добрались до Дувра, а потом до Парижа, но на паром, а также на еду, проживание и проезд на автобусе до Монако пришлось раскошелиться. Рокси, при всем своем умении строить грандиозные планы и ливерпульском нахальстве, оказалась порядочной растяпой и даже умудрилась забыть их палатку на автозаправке. Но благодаря ее обходительности и пронырству они добрались до Монако, всю дорогу смеясь и наслаждаясь свободой. Сейчас они обитали в мансарде полуразрушенного хостела недалеко от улицы Бель-Респиро, но скоро даже эта конура им будем не по карману. Если они не найдут способ заработать денег, катастрофы не миновать.
Шона вздохнула, вспомнив утренний разговор с Рокси
Ой, башка раскалывается.
Рокси Леннон снова укрылась с головой, хотя был уже почти полдень. Ее черные волосы стояли дыбом, а вокруг покрасневших глаз виднелись следы вчерашней подводки.
Поделом тебе за то, что шлялась до утра, а потом не давала мне уснуть разговорами о Тьерри.
Тьерри, Тьерри. Тьерри. О, Шона, он такой классный. Как греческий бог Зевс или Аполлон? Типа тех чуваков на облаках на картинах эпохи Возрождения. А как целуется Сногсшибательно.
А может, он своей божественной силой поможет нам найти работу, а?
Работу? Растрепанная голова подруги появилась снова, нос был презрительно сморщен. Вот зачем ты все портишь?
Шона ухмыльнулась.
Иначе не получается. И потом, тебе не кажется, что он немного староват для тебя? Ему, должно быть, не меньше сорока.
Дорогая, Рокси выразительно закатила глаза, знала бы ты, сколько преимуществ в знакомстве с опытным мужчиной.
И похлопала ресницами.
Шона рассмеялась и швырнула в нее полотенце.
Поспрашиваю насчет работы в ресторанчике на углу. У них в окне выставлена табличка. И в отелях рядом с вокзалом.
Рокси высунула из-под белоснежной простыни золотисто-коричневые ноги и хотела вскочить с кровати, но тут же рухнула обратно с похмельным синдромом.
О боже, кажется, я умираю! Принеси мне круассан или багет и термоядерный кофе, который здесь все пьют, простонала она, прикрывая глаза рукой.
Багет на двоих это все, что мы можем себе позволить!
Шона сунула ноги в шлепанцы и схватила холщовую сумку.
Сердиться на Рокси было невозможно. Утро замечательное, они вообще-то в Монако, и в крайнем случае всегда можно спать на пляже. Они с Рокси познакомилась в октябре прошлого года, оказавшись соседками в одном из общежитий университета. С первого взгляда Рокси в коротюсеньких джинсовых шортах поверх полосатых колготок, в замызганной футболке с вырезом на груди, из которого выглядывал черный лифчик, с густо подведенными глазами и кроваво-красной помадой показалась Шоне воплощением крутости. По сравнению с ней она, в простом шерстяном джемпере и джинсах «Дебенхэмс», чувствовала себя робкой деревенской мышью.
Меня зовут Рокси.
Она объяснила, что учится на дизайнера.
Однажды я стану знаменитой, сообщила она как бы между прочим. Все великие дизайнеры отличные портные, поэтому я обязательно приобрету нужные навыки. А ты кем будешь?
Шона помедлила, прежде чем ответить:
Я собираюсь стать бухгалтером.
Рокси подняла голову над битком набитым чемоданом, который распаковывала, помолчала, глядя на соседку широко раскрытыми от удивления глазами, а потом расхохоталась.
Ты чего смеешься?
Ты бухгалтер? Сроду не подумала бы.
Что ты имеешь в виду?
Шона тоже рассмеялась.
С такими рыжими волосами и зелеными глазами ты похожа на картину Рубенса. Тебе нужно быть моделью, или кинозвездой, или кем-то в этом роде, а никак не бухгалтером.
Вскоре Шона пришла к выводу, что подруга была права. Корпя весь день над числами, она не могла отделаться от ощущения, что что-то упускает. К счастью, она стала импровизированной моделью для многих творений Рокси, и в ее гардеробе уменьшилось «Маркса энд Спенсера» и появилось больше «Вивьен Вествуд». Сейчас в Монако она чувствовала, как раскрывается ее истинное «я». Ей казалось, она стоит на пороге чего-то захватывающего.
Глядя на яхты, пришвартованные в порту «Геркулес», Шона покачала головой. Может быть, этот внутренний трепет был навеян ощущением праздника и чувством свободы, возникшим вдали от унылого старого Манчестера?
Если они не найдут работу в ближайшее время, придется возвращаться домой, прежде чем путешествие толком начнется, и той уверенности, какая была сегодня утром, Шона уже не ощущала. Она побывала в гостиницах у вокзала и вдоль железной дороги, где было дешевле, и выяснила, что персонал почти не говорит по-английски, или, по крайней мере, они делали такой вид. Судя по всему, ее скудный французский их не впечатлил. Поняв, что она ищет работу, а не комнату, они качали головами и отмахивались. Ее привычный позитивный настрой ослаб, но она не считала себя побежденной и пришла в сад, чтобы перестроить стратегию.
Подняв сумку, она двинулась по тропинке вниз с холма, вышла из сада и спустилась к порту «Геркулес». Яхты, чьи размеры нередко превышали дом, в котором она выросла, поражали воображение. Выстроившись вдоль понтонов, они манили взгляд, открывая доступ в мир богачей. Женщины с идеальными фигурами в крошечных бикини, которые, должно быть, стоили целое состояние, несмотря на мизерное количество ткани, перемещались с палубы на палубу. Они были явно осведомлены о своем привилегированном положении и щеголяли им, держа в руках хрустальные бокалы с шампанским, которые блестели, как бриллианты на солнце. На задних палубах гости в воздушных палантинах и дизайнерских футболках закусывали, обслуживаемые персоналом в белоснежной или темно-синей униформе. Это был другой мир, который Шоне представлялся невероятно утонченным и притягательным. Такие яхты она видела в фильмах и журналах.
Она обошла оживленную рыночную площадь. При виде красочных прилавков, заваленных ярко-красными спелыми помидорами, глянцевой зеленью салата и сливочно-желтым многообразием сыров, ее желудок заурчал. Накануне она обратила внимание на то, что фрукты с изъянами торговцы отправляют в отбросы, и с самым небрежным видом направилась по проходу позади прилавков к такому сломанному деревянному ящику. Украдкой поглядев по сторонам и убедившись, что никто не смотрит, Шона схватила пару сильно помятых апельсинов и несколько яблок, раздавленных с одной стороны. Торговцам вряд ли удастся их продать, а она за милую душу съест хорошие половинки. Дома никогда ничего не выбрасывали. Сунув добычу в пакетик, который лежал в холщовой сумке, Шона двинулась дальше вдоль прилавков и уже собиралась подобрать довольно потрепанный кочан салата, когда над ее ухом кто-то протяжно произнес:
Tu as faim?[1]
Она испуганно подняла глаза и с улыбкой пожала плечами, мобилизуя свои школьные познания во французском:
Un peu[2].
Привлекательная темноволосая женщина смотрела на Шону с веселым любопытством во взгляде.
Я не делаю ничего плохого. Она вздернула подбородок, решив не отказываться от обеда из-за чувства ложного стыда. Это отбросы.
Женщина окинула ее оценивающим взглядом и заговорила по-английски:
Ты не похожа на нищенку.
Я нет просто у меня финансовые затруднения, вот и все Я ищу работу.
Среди отбросов?
Шона пожала плечами и криво усмехнулась.