Я чувствую, как начинаю заболевать, но всячески пытаюсь этого избежать, растирая себе ладони и ступни, свои мокрые от дождя кроссовки сбрасываю, так же как и носки.
Мне нельзя замерзнуть, а выпускать меня отсюда никто не станет раньше трех суток. Это вторые, и я не знаю, доживу ли так до третьих, если говорить по правде.
Очень хочется пить, хотя бы каплю воды, но я понимаю, что это гиблое дело. Лидия Ивановна хоть уже и ушла, на вечернюю смену заступила Римма. Такая же гнилая внутри, хоть и моложе.
Им плевать на нас, и если угодных бабочек они еще берегут, то неугодных, как я, быстро списывают. Они не боятся милиции и всяких там проверок. Уже повзрослев, я поняла, что их кто-то покрывает. Супруг Лидии Ивановны какой-то там высокопоставленный мент, так что мои угрозы обратиться в милицию не более чем наивная пустышка, в которую не верю ни я, ни сама Лидия Ивановна.
Я просыпаюсь ночью от какого-то шуршания под дверью. Поднимаюсь, прокашливаясь. Мне жутко холодно, и меня прямо трясет. Приложив руку ко лбу, понимаю, что у меня температура. Очень вовремя, Ксюша. Просто молодец, умница! С таким парадом ты не дотянешь даже до выпуска. Так держать.
Ксюша
Глухой скребок в дверь повторяется, и я поднимаюсь. Я узнаю ее голос сразу, и улыбка озаряет мое лицо. Меня пришли проведать.
Таська, ты?
Ну а кто? Я, конечно. Ты как Больно было? спрашивает осторожно, а я не хочу Таську пугать. Она как ромашка такая нежная, пугливая, чуть что сразу в слезы. Даже хуже меня.
Нет Тась, иди спать. Уже поздно.
Я не могу уснуть. Мне страшно. Скажи, что там было? Мужчина какой он был? Он тебя бил?
Таська на год младше, и она домашняя. Этим все сказано. Ее родители были какими-то шишками, она не знала голода и поначалу даже ревела от громкого голоса надзирательниц. Мне ее жаль, она совсем не приспособлена для такой жизни.
Тась, меня никто не тронул. Все обошлось, только не говори никому.
Не скажу. Ксюш, я я пришла попрощаться.
Что? В смысле?! Таська, что удумала? Не смей мне тут нюни разводить! Ты слышишь? Все нормально будет!
Я слышала разговор Риммы и Лидии Ивановны. Они обо мне говорили, а потом я видела свою анкету у нее на столе и фото какого-то жирдяя со свиным лицом. Ему лет шестьдесят, наверное. Ксюш, я следующая. Он заберет меня через два дня. Там дата была. Я не стану бабочкой. Слышишь?! Не стану!
Поджимаю губы. Хочется сказать, что она напутала, но я сама знаю, что это правда.
Тась, ну куда ты пойдешь? Зима на носу, уже морозы начались. Я сама боюсь сбегать, а ты тем более, мы никому и здесь-то не нужны, а за пределами так наверняка. Ты не выживешь.
Выживу, а нет, так стану солнечным зайчиком! Помнишь, мы пускали зеркалами? Я буду так свободна! Я больше не могу здесь, Ксюш. Это какой-то ад, а не детский дом.
Слезы наворачиваются на глаза. Зайчики было дело. Пускали, когда было солнечно. Про ад думать не хотелось.
Помню. Все я помню, Тась.
Прощай, Ксюша. Прости, что ничем не могу тебе помочь.
Прощай, Тася
Опираюсь о дверь, становится дико жарко. Поднимаю взгляд на синее-синее ночное небо, и почему-то вспоминаются глаза того мужчины из замка. Олигарх. У него тоже очень синие глаза, холодные, как айсберги.
Владлен.
Влад-лен.
Его имя перекатывается у меня на языке.
Я касаюсь пальцами спрятанных украденных часов на запястье. Они слишком велики для меня и висят на моей руке, как что-то инородное, но безумно красивое.
Мне не нужны, по сути, эти часы, но они мне очень понравились, и я захотела что-то взять от него. Чтобы позлить его, чтобы отплатить за чучело, которым он меня обозвал.
«У этого олигарха крупная рука», подумала я. Моя будет намного тоньше.
***
Поднимайся, живо!
Утром меня грубо отрывают от пола, выводят из изолятора. Мне плохо, я совсем разболелась, но все еще не понимаю, почему так рано. Трех суток еще не прошло. Ориентировалась по красивым часам олигарха, которые все это время были на моей руке.
Зачем так рано?! Хочешь, чтобы все увидели, что такое сходит с рук? голос Лидии Ивановны звенит над ухом. Я опираюсь о стену спиной, чтобы не упасть от слабости. Облизываю пересохшие губы, не очень радует быть неугодной утке, но и сдаваться так просто я не стану, и на колени падать, умоляя ее о теплой чашке чая, тоже не собираюсь.
Она заболела! Окочурится еще, не приведи господи, а нам потом снова доказывай что да как! У нее жар, смотри, никакая уже просто. Медсестру надо вызывать. В том изоляторе минусовая температура!
Сами разбирайтесь, это не мои проблемы, но чтобы к вечеру Зайцева была на ногах! Римма, делай с ней, что хочешь! Павел Николаевич уже аванс передал, он снова звонил и больше ждать не намерен, шипит как змея, схватив Римму под руку.
Их товар разболелся, вот они и бесятся, а это уже меня радует.
Глава 5
Лида, да она же простуженная, ты что, не видишь? Замени на другую девочку. У тебя же все там уже налажено.
Нет, он хочет именно Ксюшу, и он ее получит, а ты пасть свою закрой! Я достаточно тебе плачу.
Они не выбирали выражений, думая, что я в отключке уже, но я все слышала. Просто не было сил подняться и открыть глаза. Голова гудела, то и дело горло подпирал кашель.
Римма взяла меня под руку и отвела к медсестре. Мне дали горсть каких-то таблеток и теплой воды. Я выпила, после чего Римма отправила меня в душ и, когда я вымылась, дала чистую сухую одежду.
Я была в отдельной комнате, не в нашей общей, меня словно отделили от других девочек. В коридорах было тихо, и, как я ни старалась взглядом найти Таську, ее не было. Я уже не сомневалась, что она сбежала и вот-вот из-за этого поднимут шум.
Так и случилось. Таську кинулись искать перед ужином, ее не было, и, конечно, никто ничего не видел. Я же мысленно пожелала ей удачи. Она была самой слабой и хрупкой из нас, удача ей точно пригодится.
Чисто для вида вызвали ментов, опрашивали всех, но меня не трогали. Римма караулила меня особенно тщательно, чтобы я чего лишнего не сболтнула обрюзгшему лысеющему милиционеру. Я держала язык за зубами, да и толку. Муж Лидии Ивановны все равно их отмоет, если что. На них не было управы, они сами были для нас законом.
Потемнело быстро, я только и успела поесть, а после Римма помогла мне расчесать волосы и велела снова переодеться. Тонкие колготки и короткая юбка в красную клетку, белая тоненькая блузка.
Вещи были не моими, варианта отказа не было, и у меня слезы отчаяния навернулись на глаза. Тупик и беспомощность, хоть в петлю лезь, честное слово. В этот раз мне не повезет. Они нарядили меня, как маленькую куколку. Специально. Лидия Ивановна очень хотела, чтобы я понравилась Павлу Николаевичу, которого я даже в глаза не видела.
А это что такое?! Боже Дай сюда!
С руки больно сдирают часы. Те самые, которые я стащила у того олигарха. Не ради денег, а просто сама не знаю почему. Они мне понравились, и я хотела насолить ему за его обидное чучело в мою сторону.
Не трогайте, это мое!
Стащила небось! Я думала, ты не воруешь. Господи они же фирменные! Швейцарские. Они стоят баснословных денег. Откуда?
Ее глазенки округляются, и Римма крутит эти часы на свету, как что-то драгоценное, а после быстро засовывает их себе глубоко в карман.
Верните.
Закрой рот, не то Лидии Ивановне расскажу, что ты клиента обворовала! Она шкуру с тебя спустит за такое. Изолятор тебе сказкой покажется! Идем.
Меня снова забирает какая-то машина, но водитель другой. Я не ела два дня до этого, поэтому слабо соображаю и практически не запоминаю дорогу. Помню только, что за город снова выезжаем, тени деревьев мелькают за окном, а я руками себя обхватываю, стараясь согреться. Кажется, действие таблеток уже прошло, и меня снова дико морозит, трясет, как зайчишку, в этой тонкой блузке в конце ноября.
Я засыпаю по пути, не выдерживаю температуры. Кажется, чувство самосохранения просто отказывается на меня сегодня работать. Прихожу в себя от грубого тормошения по плечу. Водитель.