Разлепляю веки, пытаясь проморгаться.
Папа тихо шепчу.
Я тут, милая, тут. Прости меня, моя девочка, хрипит папа, пытаясь откашляться.
Голова чугунная, тело онемело и не слушается меня. Поворачиваю голову, отстраненно наблюдаю, как папа весь в крови ползет к машине и пытается вытащить маму. Вижу, как ему больно, но он изо всех сил старается помочь. А я пустая, ноль эмоций, словно вырубило их. Только соленые слезы капают из глаз. Боли не чувствую.
Девочки мои, шепчет папа, целуя меня и маму по очереди. Мы лежим на траве, мама без сознания, но она дышит. Дышит. Простите меня, я так виноват, кашляет.
Прикрываю глаза, сдерживая рев. У него изо рта кровь, он плюется кровью. Всевышний, помоги. Не забирай у меня родителей.
Папа падает рядом со мной, тяжело дыша, повторяет слова молитвы.
Я же уплываю в спасительную темноту.
Боль пронзает тело. Морщусь. Хотя едва ли эта боль в теле. Сейчас будто и самого тела нет. Только боль. Её концентрация, скопившаяся где-то глубоко внутри. Будто в тумане нахожусь, перед глазами все расплывается.
Глаза открыть с первого раза не получается, приходится приложить усилие. Мысленных процессов не наблюдается. Тяжёлые, налитые напряжением веки поднимаются с большим трудом. Отказываются слушаться. Хочу ли я вообще открывать глаза?
Пелена перед глазами не дает возможности что-то определить, понять, разобраться.
Сквозь звон в ушах слышу мамины всхлипы. Яснее не становится и когда пелена рассеивается. Я с наслаждением смаргиваю подступившие слезы: перед глазами заплаканная, убитая горем мама.
Осматриваюсь по сторонам: я лежу в палате. Это понимание отображается новой порцией боли. Теперь она действительно в теле. Пытаюсь пошевелиться, но чувствую такую боль, что в глазах темнеет.
С ужасом осознаю, что не чувствую ног. Пытаюсь приподняться, но со стоном плюхаюсь обратно на подушку: ноющая боль отзывается в ребрах, протягиваясь вдоль спины. Тянет шею, словно спазмом сдавливает позвоночник, не позволяя пошевелиться. Смотрю на руки: в правой катетер с капельницей, а левая рука и предплечье перебинтованы.
Слёзы бессилия катятся из глаз, когда пытаюсь снова приподняться. Громкий всхлип отдается оглушительной болью в висках, пульсирующими приступами в затылке, туманом перед глазами. Болезненно, словно тысячи вонзающихся в конечности иголок, прокатывается по сосудам кровь. Раздирающая боль обжигает изнутри при попытке сглотнуть сдавливающий горло кoм. Подступает тошнота. Зажмуриваюсь.
Амина, дочка, сдавленно от слез хрипит мама. Открой глазки, маленькая.
Открыв глаза, поворачиваюсь на мамин голос, с беспокойством осматриваю ее. Она осунулась, словно постарела на годы вперед. В медицинской ночнушке с капельницей в руках пришла в мою палату.
Как ты, мам? сипло спрашиваю.
Ответа я не слышу. Мама падает на меня, обнимая и громко плача.
Я боялась, что потеряла тебя
Как папа?
После моего вопроса мама с новой силой начинает трястись в немом рыдании.
Горько плачет. Я чувствовала Зачем тогда спросила? Я же видела, что на нем не было живого места. Потому после маминого вопля я поняла сейчас: он мертв
Па-а-апа хриплю, захлебываясь слезами.
От всего происходящего и от душераздирающего крика утыкаюсь лбом в мамину грудь. Крики отчаяния рвутся наружу.
Пааа папаа-а
У нас никого не осталось, кроме нашей семьи. У мамы родители умерли.
А с папиной стороны только дядя Турпал, которого видеть хочется в последнюю очередь. Как же мы теперь одни? Почему?
Папу похоронили вдвоем с мамой Мама приняла такое решение, и она имела на это право. Дядя Турпал не возражал, его больше заботило папино завещание и небольшой бизнес. Разве может это все достаться так ненавистной ему невестке? Мама стояла у могилы дрожащая и потерянная, горько плакала. Я же неверяще смотрела на памятник, молясь проснуться и понять, что это всего лишь страшный сон.
Сколько мы простояли, не знаю Ближе к вечеру пришли домой.
Видела, как у мамы тряслись руки. Глаза опухшие, красные, как и мои. Первые несколько месяцев я спала вместе с мамой. Я еще долго не могла прийти в себя.
Мама занималась оформлением документов, дядя приезжал несколько раз, предлагая помощь. Его очень заботил бизнес. Оказывается, все банковские счета, бизнес, дом перейдут мне в мои полные восемнадцать лет. А пока моя мама может распоряжаться бизнесом от моего имени.
Папа, как оказалось, подготовился основательно. И когда юрист зачитывал составленное завещание, дядя понял, что папа продумал все.
Совсем с головой Исхак не дружил, злостно шипит, выходя из здания. Как женщина может чем-то управлять? Ну если только кастрюлями на кухне. Ты же, Марьям, бестолковая, развалишь все, тыкает в маму пальцем.
Хватит, осаживает его мама. Не смей меня оскорблять. Это желание моего покойного мужа. Чем ты недоволен?
Всем, рявкает в ответ. Ты же не сможешь управлять, ты в этом ни черта не понимаешь.
Что ты предлагаешь, Турпал? устало трет переносицу.
Продайте бизнес мне. Я куплю его у вас. Деньги переведу на счет Амины, уже более дружелюбно помогает.
Я подумаю, кивает ему.
Посоветовавшись, мы приняли решение продать бизнес. Так как мы все равно ничего в нем не понимали. А работать в убыток смысла не видели. Через три года, в свои восемнадцать лет, я подписала все необходимые документы. И получив приличную сумму на счет, отписала бизнес в пользу дяди. Все эти три года дядя управлял всем по маминой доверенности!
Дни полетели с новой силой. Я закончила школу, поступила в университет. Технологии. Дизайн. Искусство. Самый престижный вуз нашего города. Закончила с отличием.
Мы с мамой до сих пор не оправились, да и сомневаюсь, что это когда-то случится. Может, притупится боль Однажды.
Не было дня, чтобы я не вспоминала папу. И ту роковую аварию, разделившую мою жизнь на до и после
И вот, кажется, жизнь идет своим чередом. Но
Глава 6
Амина
Резко подрываюсь оттого, что слышу за дверью приглушенный голос Ильи.
Амина, стук в дверь. Проснулась? голос спокойный, чуть хрипловатый. Оглядываюсь по сторонам: где я, сколько времени? Подтягиваю одеяло, вдруг он зайдет. Ладонь прикладываю к голове, вот же, голова не прикрыта.
Амина
Да, прости, откашливаюсь, ото сна голос чуть хрипловатый, и очень хочется пить. Сколько времени?
Оглядываю комнату, но часов я так и не нахожу. А телефона у меня нет.
Время восемь утра, я уже опаздываю на работу. Завтрак на плите, квартира в полном твоем распоряжении, холодильник тоже. Во сколько я приеду, не знаю, спокойным тоном, размеренно объясняет мне. Единственное, что радует меня, он не позволяет себе зайти в комнату. На холодильнике примагнитил листок с номерами телефона: сотовый и внутренний рабочий. Если будет форс-мажор звони, не стесняйся.
Я поняла, хорошо, я помню, и дверь никому не открывать, послушно киваю, будто он меня видит.
Умница. До вечера, слышу его шаги, но с кровати не поднимаюсь до тех пор, пока Илья не закрывает входную дверь.
И только тогда позволяю себе выдохнуть и откинуть одеяло.
Под струями теплой воды растираю ладонями лицо, массирую шею. Беру гель для душа, открываю бутылочку, вдыхая аромат ментола и цитруса.
Я буду пахнуть так же, как Илья.
Я всегда была чувствительна к разным ароматам. Но не думала, что мне будет так нравиться ментол и апельсин. Я люблю аромат лаванды, шоколада, ванили. Сегодня же я с наслаждением намыливаюсь чем-то новым. Вчера было не до чего. Вообще все делала по инерции, не заостряла на чем-то внимания. Вчера мне было страшно.
Подумать только, согласилась поехать домой к первому встречному. Я безрассудна. Щедро выдавливаю гель на ладонь, намыливаюсь массирующими движениями.