Конечно, гордость внутри меня говорила о том, что быть ему в чем-то обязанной мне не хочется. Однако инстинкт выживания говорил противоположное.
Возможно, если я приму его помощь, то смогу не рассказывать родителям о том, что со мной произошло. Чтобы не разочаровать их доверие в очередной раз. Реакции родителей на свое фиаско я опасалась больше всего.
А если я действительно проведу в санатории эти две недели, залечу свои раны, и приеду к родителям живая и здоровая, возможно смогу скрыть от них эту ситуацию.
Придётся соврать, что с Павлом Александровичем Пуровым у нас просто не сложились рабочие отношения и мы решили их прекратить. Хотя почему соврать? Это чистая правда отношения не сложились. Совсем.
Кроме того, нахождение в санатории даст мне возможность разобраться в себе, подумать, переосмыслить ещё раз всё что произошло. Морально подготовиться к встрече с мамой и папой, прийти в себя.
Конечно, нужно ещё вещи забрать из своей гардеробной, однако после того, как там побывал Паша заходить туда было откровенно страшно. Судя по тем звукам, которые, я слышала после того, как он размотал бинты на моих ногах живого места в моих апартаментах просто не осталось.
Мне нужно забрать документы и одежду. шёпотом произнесла я.
Хорошо. грустно сказал Павел и подошёл ко мне, чтобы взять меня на руки.
Невольно вздрогнув при его приближении, я увидела на его лице гримасу сожаления. Он вновь посмотрел на меня и произнес одними губами:
Прости, малыш
Я решила не отвечать, лишь показала, что теперь готова и не боюсь. Он взял меня на руки и понес в комнату напротив. Крепко прижал меня к себе, вдыхая запах моих волос.
Всем телом я чувствовала, как он не хочет меня отпускать и как дорога я стала ему теперь. Но мое слово было решающим, а ему оставалось только внести меня в бывшие когда-то моими апартаменты.
Тут было разгромлено все. Каждая деталь в этой комнате была уничтожена, порвана, сломана и растоптана. Даже свой портрет, который раньше смотрел на меня со стены Павел разорвал в клочья.
Я невольно сглотнула. Мне было жаль это место. Здесь я продуктивно работала и отдыхала, была счастлива. Видеть свой бывший кабинет в таком состоянии было больно.
Он пронес меня дальше, в спальню. Тут тоже царил разгром Пашиного гнева. Покрывало, которым была укрыта кровать разодрано, перья от подушек летали повсюду, усеивали пол.
Остатки своего плюшевого медведя я увидела не сразу. Но ему досталось больше всего. В лохмотьях и набивке больше не угадывались любимые мной плюшевые очертания.
Мы стояли посреди этого разгрома. Павел бережно держал меня на руках, а я невольно проводила аналогию между всей этой разрухой и нашими надеждами и мечтами. Обстановка вокруг очень четко напоминала мое сломанное, кровоточащее сердце.
Он внес меня в гардеробную. На вешалках и полках не осталось ни одной вещи. Все они валялись на полу в ужасном состоянии, их постигла та же участь, что и все предметы вокруг.
Чудом уцелел только пуф, который среди всего этого был единственным целым островком. Паша перевернул его ногой и усадил меня.
Прости, я тут он замялся не зная, как объяснить то, что тут произошло.
Я надеюсь, мои документы целы? шепотом спросила я.
Твоя сумка была где-то здесь. он отошел в самый дальний угол и из груды лежащих шмоток появились знакомые мне очертания сумки, с которой я сюда приехала.
Он передал находку мне, и я с нетерпением открыла ее. Все, что я оставляла внутри было на месте. И даже мой старенький телефон был здесь, в сумке, хотя я не помню, что сложила его сюда. Поэтому я тихо сказала:
Спасибо, я бы хотела уехать отсюда как можно скорее.
Хорошо. бросил Паша злобно.
Еще кое-что, пожалуйста. Это важно. сказала я сама удивляясь насколько твердо и уверенно прозвучал мой голос и разлетелся по этой комнате. Я не хочу больше видеть тебя. Никогда.
Когда слова повисли в воздухе я испытала облегчение впервые с момента как все произошло. Я почти физически видела, что сделала ему очень больно. Он скривился, а вена на его виске начала пульсировать.
Несколько бесконечно долгих секунд мы смотрели друг другу в глаза, не в силах оторваться. Я хотела передать ему в этом взгляде всю боль, которую он мне причинил. А он просто не хотел отпускать меня от себя и от этого злился все больше.
Но в этот раз решение я приняла окончательное и никто и ничто не сможет сдвинуть меня с места.
Паша, тебе не место в моей жизни, ты должен это понять и усвоить. Сейчас.
После перестрелки глазами он молча кивнул. Сказал, что ему нужно позвонить забронировать место и вышел, оставив меня одну посреди хаоса из платьев и туфель.
Я осталась в смешанных чувствах. С одной стороны, я знала, что все сделала правильно. С другой стороны, сердце щемило от ранее не знакомой боли. Оно рвалось и металось, пытаясь уговорить меня снова довериться этому мужчине.
Прости, дорогое сердце, но у тебя нет шансов.
***
Спустя 15 минут мы ехали в машине в неизвестном для меня направлении. Мне было все равно, куда я еду и зачем. Мне просто хотелось остаться одной. Идеально было бы проспать несколько суток к ряду с перерывом только на звонки родителям и еду.
Это был идеальный план, который я собиралась воплотить в жизнь в самое ближайшее время.
Павел рядом молчал, смотрел в окно и о чем-то сосредоточенно думал. От того сломленного мужчины, который недавно плакал и умолял меня дать ему шанс остался лишь холодный, растерянный и обиженный жизнью человек.
Пока мы ехали я обратила внимание, что местность сильно меняется. Появилось море, я скорее угадала, чем поняла, что это Персидский залив. Я видела его на картинках в интернете и невольно замерла от красоты, которая окружала нас.
Воздух стал непривычно свежим, морским. Он бодрил и дарил надежду на светлое будущее.
Мы вышли из машины и Павел на руках понес меня в шикарное здание отеля. Если и есть в мире люкс, то это был люкс всех люксов. Поняла это отстраненно, просто как факт.
Природное любопытство во мне проснулось на миг и умерло. Сейчас мне было вовсе не до радостей жизни. Мне просто хотелось покоя.
Павел усадил меня на диван, взял из рук документы и направился к стойке, чтобы обсудить мой въезд с администратором. Я же только лениво мазнула взглядом по шикарным интерьерам.
Он вернулся быстро. Взял меня на руки и понес в лифт. Машинально отметила, что людей было не много и никто не обратил на нас особого внимания.
Его близость, замкнутое пространство и скользящий почти бесшумно лифт меня убаюкивали. Я еле сдерживала себя, чтобы не зевнуть.
Павел отнес меня в номер. Это был самый верхний этаж. Он посадил меня на кровать и сказал:
Я понимаю, что ты не хочешь меня видеть. Но я буду каждый день присылать к тебе Салли. Она обеспечит тебя всем необходимым. Ты можешь говорить ей о любых потребностях и просить о чем угодно. он устало потер глаза. Я арендовал номер на 2 недели, но, если захочешь пробыть здесь больше просто скажи Салли. Еду будут приносить прямо в номер.
Он переминался с ноги на ногу явно не желая уходить. Встретился со мной взглядом, долго и внимательно изучал мое лицо, будто стараясь запомнить и впитать все до малейших деталей. Мне стало не по себе.
Спасибо большое. я нарушила тишину момента и Павел словно пришел в себя.
Отдыхай, пожалуйста и ни о чем не думай.
Он вышел стремительно, ни разу не обернувшись. Оставил меня наедине с моими мыслями в гордом одиночестве. Я была благодарна за это.
Не раздеваясь, я откинула покрывало с кровати и залезла под мягкое одеяло с головой. Мне так хотелось спрятаться от всего, что теплый уютный кокон стал для меня исцеляющей пещерой.