Столовая была круглой, словно театр, и почти с любого места открывался отличный обзор. Всегдашники и никогдашники должны были есть вместе, но никогдашники обычно не спали до поздней ночи, а потом пропускали завтрак, так что по утрам столовая была в полном распоряжении Школы Добра. За занавесом кипели и пузырились зачарованные кастрюли и сковородки, в идеальном ритме, словно симфонический оркестр, заполняя тарелки вишневыми блинчиками, яйцами по-французски и бананами в меду, а потом эти тарелки сами собой летели к столам. В центре каждого стола стояли вазы с цветами, а резные купидончики забавлялись на стенах бесконечной погоней.
Когда вошел Аладдин, напевая и вдыхая сладкие запахи, принцесса Кима сидела с Гефестом за центральным столом. Стайка мальчишек косилась на нее, толпа девочек пыталась подобраться поближе к нему, но они не сводили глаз друг с друга.
Без малейших колебаний Аладдин подошел к столу, стащил банан с тарелки Гефеста и откусил кусок. Облокотившись на стол, он повернулся к Киме.
Ну? ухмыльнулся он.
Кима окинула его свирепым взглядом.
Что «ну»?
Аладдин сжал губы.
Ты ничего не хочешь мне сказать?
Только одно. Мальчики, которые размахивают поддельными лампами и воруют чужие бананы, недостойны говорить со мной, ответила Кима.
В животе у Аладдина похолодело.
Но я думал, что ты ты же должна
На него упала тень, мускулистая и лысая. Он почувствовал себя крохотным и слабым. Остальные ученики быстро разошлись в стороны, ожидая гладиаторского боя.
Теперь Аладдин все понял.
Лампа не сработала.
Если лампа не сработала, значит, Кима в него не влюблена. А если Кима в него не влюблена, значит, он только что просто так стащил еду у Гефеста. Гефеста, который стоял у него за спиной, готовый раздавить его в кулаке, как банан.
Аладдин резко развернулся
И Гефест посмотрел на него.
Его большие зеленые глаза блестели. Губы были влажными, рот слегка приоткрыт. Он схватился за сердце, словно в него только что попала стрела.
При прив-в-в-вет пролепетал Гефест. Он выглядел совсем не грозно и не самоуверенно. Знаю, мы только познакомились но не пойдешь ли со мной на Снежный бал?
Аладдин уронил банан на пол.
О нет.
Не-е-е-е-е-е-ет.
Лампа. Идиотская поддельная лампа.
Она не заставила Киму влюбиться в него.
Но она заставила увлечься им Гефеста.
Какая нелепость!
Есть такая тишина, когда нет вообще никаких звуков, подобная черной пустоте на дне океана. Никто в столовой не двинулся. Даже заколдованные сковородки перестали подбрасывать тесто для блинчиков и разбивать яйца.
Аладдин уставился на Гефеста, пытаясь хоть что-то ответить, но из горла вырвался лишь хрип, словно ему в рот насыпали шариков от моли. Он поднес руку к лампе, лежащей в кармане пиджака, словно лампа была его сердцем сердцем, которое его подвело.
Принцесса Кима тоже выглядела так, словно ей отвесили пощечину. Ее будущий принц обратил весь свой интерес на мальчишку, которого она презирала. Но потом она внимательнее пригляделась к Гефесту, увидела его пустой взгляд, увидела, как покорно он сгорбился. Она снова повернулась к Аладдину к его руке, которую он держал на лампе, поблескивавшей в кармане поддельной лампе, которую конфисковали поддельной лампе, которая, как он настаивал, умеет исполнять желания и принцесса Кима вдруг поняла, что же происходит. Здесь, в магической школе, случилась магия с последствиями. Плохая магия.
Она хмуро посмотрела на Аладдина.
Ну? Гефест приглашает тебя на Снежный бал. Ты ответишь ему что-нибудь?
Аладдин фыркнул, ожидая, что Кима тоже засмеется над собственной шуткой. Но она не смеялась. Да и никто больше не смеялся.
Подожди, ты что, серьезно хочешь, чтобы я пошел с Аладдин не смог договорить.
Гефестом? ледяным тоном закончила Кима. Она повернулась к своему бывшему воздыхателю. Гефест, пожалуйста, объясни Аладдину, почему он должен пойти с тобой на Снежный бал.
Гефест опустился на одно колено.
Потому что настоящий друг солнце, которое освещает своими лучами те частички моего сердца, о которых я и знать не знал. Он первый клочок земли, который я увидел после того, как долго дрейфовал в море. Настоящий друг единственный путь через темный-темный лес. А когда чувства истинны, о них нужно говорить вслух. Потому что это и есть доброта. С почтением относиться к желаниям сердца. Без страха раскрывать душу.
Аладдин закатил глаза и уже собирался раз и навсегда послать этого олуха куда подальше
Но затем услышал вокруг себя совершенно неожиданные звуки.
Всхлипы.
Вздохи.
Всегдашники прикладывали руки к сердцу, смахивали слезы, с трудом сдерживали эмоции настолько их тронули слова Гефеста. Даже Кима была поражена.
Ну не-е-е-ет, протянул Аладдин, отворачиваясь от Гефеста. Я ни за что не пойду на Снежный бал с тобой. Только через мой труп.
Тогда я не буду есть, пока ты не скажешь «да», с вызовом ответил Гефест. Он сел на пол и привязался галстуком к ножке кресла. Пищей мне станут мои чувства и эмоции.
Аладдин отмахнулся.
Ну и замечательно. Питайся своими эмоциями. Лучше уж твой труп, чем мой.
В зале снова повисла тишина, словно оттуда выкачали воздух.
Кима чуть не разрубила Аладдина взглядом пополам.
Это Школа Добра, не забыл? Всегдашники верят в искренние чувства. Насмехаться над ней это удел никогдашников. И учитывая, что ты уже успел испортить церемонию Приветствия, соврал, что у тебя есть волшебная лампа, заколдовал Гефеста, а потом унизил вполне разумным будет предположить, что и в школу ты попал посредством мошенничества и воровства. И ты не достоин здесь учиться.
Напряжение нарастало. Все в столовой совсем иначе взглянули на Аладдина.
Даже амурчики на стенах, похоже, буравили его укоризненными взглядами.
Аладдин покраснел.
В родном городе недостойный.
Здесь недостойный.
А настоящая принцесса, единственный шанс для него завоевать любовь и уважение, смотрит на него как на пустое место.
Он не знал, что делать его охватила паника и прежде, чем он успел понять, что произошло, он повернулся к Гефесту и от безысходности пролепетал:
М-м-мы пойдем на бал в одинаковых костюмах?
Глава 9
Рафал расхохотался, наблюдая за Сторианом, в красках расписывающим сцену в столовой.
«Мы пойдем на бал в одинаковых костюмах?» прочитал он, почти согнувшись пополам. Твой драгоценный маленький всегдашник, влюбленный в девочку, теперь пойдет на бал с мальчиком, в которого влюблена она. А до Снежного бала еще несколько месяцев представь, как они все настрадаются. Готов поспорить, Сториан такого не предвидел.
Сториан впервые рассказывает историю о нас. Перо, которое должно писать сказки о наших учениках. Тебя это что, совсем не беспокоит? укоризненно спросил Райен, скрестив руки на груди и облокотившись о книжный шкаф. А, я забыл. Ты слишком занят попытками испортить бал!
Благодаря моему вмешательству этот рассказ теперь не о нас, возразил Рафал. Перо сказало, что Аладдин изменит между нами все. Вот, смотри ничего не изменилось, и перо о нас больше даже не пикнуло. Вместо этого я сделал все возможное, чтобы эта история была о мальчике, которого ты хотел сделать добрым, но который доказал, что на самом деле злой.
Но с чего Сториан вообще начал писать о нас? не унимался Райен. И даже не начинай. Ничего ты не доказал. Ты обманом заставил мальчишку поверить, что его лампа настоящая, заманил его в свою часть за́мка и практически вручил ему ее обратно
Только полный идиот мог подумать, что лампа настоящая, рявкнул Рафал. Она пропитана плохой магией, какой-то самодельной порчей, которая наказывает загадавшего желание. И, учитывая, что твой всегдашничек вор, я уверен, что в Шазабе была куча народу, которых он обокрал и которые с большим удовольствием наложили бы на него проклятие.