Он беззвучно выдохнул. «Зачем мне все это? Что я делаю?» но отступать уже было некуда.
Виктория откашлялась.
Даже не знаю, призналась честно. Если это школьное мероприятие, то проблем с директором не будет, он уже дал разрешение. А вот ваше предложение с ним надо согласовывать заново, и я не знаю, согласиться ли он. Все-таки это уже не школьный формат, сами понимаете
Я постараюсь помочь.
Виктория усмехнулась:
Тут, к сожалению, вопрос не в деньгах даже, поэтому ваше влияние может оказаться бессильным в школе просто не окажется подходящих помещений. Как вы выразились, численность ваших сотрудников и так немаленькая, а если они еще и все с семьями придут Как разместиться?
Антон кивнул:
Хорошо. Тогда я умолкаю
Виктория торопливо добавила:
Нет-нет, вы меня не правильно поняли: я не отказываюсь, я все узнаю и вам перезвоню. Завтра.
* * *
Тори неторопливо выпила кофе. Она любила простой черный, крепкий, с парочкой ложек сахара. На тарелке перед ней лежали желтые ломтики твердого сыра и несколько уже остывших гренок. Аппетита не было.
Она ушла из районной библиотеки из-за конфликта с начальницей. Когда-то тихая и неприметная работа библиотекаря стала внезапно социально-значимой и культурно-образующей. Библиотеки перестали быть просто библиотеками, а стали культурными центрами, центрами притяжения. Виктория активно включилась в новую реальность. Она ей нравилась. Она работала в отделе подростковой литературы. Вела небольшой блог, договорилась, чтобы из него иногда делали репосты в районные паблики в соцсетях. К ней стали приходить подростки за советом, что почитать, за мнением. А иногда и просто поболтать. Это только закостенелые ханжи уверяют, что подростки не читают. Читают, еще как. Только они другие нынешние подростки. И читают они по-другому и о другом. Остро чувствуют, когда автор книги начинает манипулировать их мнением, видят фальшь и несправедливость. Они очень жесткие в суждениях как все подростки, во все времена. Они не знали голодных 90-х и бандитских 2000-х, они не помнят очередей за хлебом и не знают, каково это жить на одну дедушкину пенсию. Они ростки благополучного «вчера».
Тем охотнее ребята приходили к Тори, чтобы обсудить шокирующие для них сюжеты будь то «Поднятая целина» или «Анна Каренина».
Вокруг Виктории постоянно крутились читатели, они создали литературный клуб, делали розыгрыши книг, устроили буккроссинг, публичные чтения Даже сценки ставили из понравившихся книг.
Культурно-образующая среда, как она есть. Так считала Виктория, весьма довольная собой и вдохновленная результатами. Начальница, как оказалось, были иного мнения.
«Вы не работаете с молодежью», заявила как-то она.
Виктория опешила.
«Как не работаю? Вот, только что от меня ушли!»
«Ничего не вижу, ничего не знаю. Пьете чай, печеньками их приманиваете, а они культурно просвещаться должны».
«Так они и»
Начальница продолжала, пресекая все попытки Тори оправдаться:
«Нет ни одного среза знаний, ни одного отчета, ни одной публикации с аналитикой!», женщина подняла к потолку начальственный палец.
Без бумажки ты букашка вот, что поняла в тот день Виктория. А потом кто-то из коллег написал на нее жалобу, что она обсуждает с детьми книги, не соответствующие возрастной маркировке, и ее вынудили написать заявление «по собственному желанию».
Виктория рыдала неделю. Ей писали ее ребята из литературного клуба, приходили к ней домой, предлагали делать квартирники. Но чувство обиды, несправедливости не позволяла Тори дышать.
И она пошла в школу.
Безликий книжный фонд, который пополнялся формально, безучастные лица детей, которые от школьной библиотеки ничего не ждали, кроме вовремя выданного учебника, навевали тоску. Тогда и появилась идея проведения школьной библионочи скорее не для кого-то, а для себя самой, чтобы не взвыть от безысходности.
И вот сейчас она, кажется, должна и без того сумасшедшую идею разрастись во что-то еще более грандиозное. Нет, Виктория не боялась это все организовать, была уверена, что справится, просто сложно действовать в одиночку.
Оставив остывший и недопитый кофе на столе, она схватила рюкзак и побежала на работу настраиваясь на предстоящий серьезный разговор с директором. Сегодня она работала до обеда, а значит беседа состоится в первой половине дня.
* * *
Беседа настигла ее практически на пороге школы. Василий Егорович будто бы случайно прогуливался в фойе. Заметив вошедшую Викторию, стремительно подошел, подхватил под локоток:
Виктория Владимировна, дорогая! Что же вы Улыбнулся, хотя взгляд не предвещал ничего хорошего. Кажется, директор был взбешен.
Вика прекрасно поняла, о чем он, но предпочла удивиться:
Что же я? она уставилась на мужчину снизу вверх и обезоруживающе наивно улыбнулась.
Василий Егорович резко выдохнул и развел руки:
А то не понимаете? Мне звонил Антон Илантьев, сказал, что предложил вам расширить ваш проект
Виктория кивнула:
Было такое. И я отметила, что не имею таких полномочий, я все-таки школьный библиотекарь и помещение для библионочи вы мне согласовали как школьному библиотекарю
Директор покраснел яркие пятна вспыхнули у него на шее, чуть выше ворота рубашки, на висках выступили капельки пота.
Ну что вы, Виктория Владимировна, в самом деле Человек вышел с инициативой, а вы его, так сказать, по инстанциям
Я не по инстанциям, я к своему непосредственному руководителю, отрезала Виктория. Вы же мне потом сами голову открутили бы, если бы я согласилась, а у вас какой-то запрет из минобра или еще что-то, о чем я не в курсе, Виктория высвободила свой локоть. Как я понимаю, Антон Сергеевич вам позвонил и согласовал. Согласовал?
Ну, конечно
Он хотел что-то еще сказать, даже сделал шаг вперед, наступая на Тори. Та ловко увернулась к лестнице, отгородилась стайкой девчонок-пятиклассниц, приобняв их за худенькие плечи, и крикнула:
Тогда отлично. Я тогда позднее зайду, покажу, как что нужно переделать и что подключить. Вдруг вы кого-то из руководства захотите пригласить.
«Конечно, захочу, говорил взгляд Василия Егоровича. И раньше хотел, а уж теперь-то подавно, не то посчитают, что я на сторону московского гостя встал и на мэрское кресло его толкаю».
Он вытер вспотевший лоб рукой, пробормотав:
Господи ты боже мой, еще посчитают, что я кого-то подсиживаю. он перевел взгляд на спину удаляющейся Виктории: Надо было сразу это все прикрыть и кислород перерезать.
Тори. Почувствовав на себе взгляд, резко обернулась, махнула рукой и, окруженная девочками, так и направилась на второй этаж, в библиотеку. Девчонки на перебой ей что-то рассказывали, тянули за руки. Она вертела головой, улыбалась, да не пыталась ответить.
Директор покачал головой:
Сплошное недоразумение вы, Виктория Владимировна.
Глава 3. Труп на Малой Бронной
Обухов, тебя опять подняли посреди ночи? старший эксперт-криминалист, Василий Тернов, достал из кармана пачку сигарет, вытянул из нее сигарету и неловко затянулся, укрываясь от порыва ветра. Пожал руку подошедшему Обухову. Тому было сильно за тридцать, но усталость и хронический недосып делали его старше еще на десяток лет. Тернов смотрел с сочувствием и интересом старый, еще институтский товарищ, давно планировал уйти из следственных органов на «более спокойную» работу, стать «перебежчиком», как это называли со следственной группой. Вопрос как долго Обухов будет оттягивать принятие окончательного решения висел в воздухе с весны.
Да, только домой добрался, а тут опять Обухов оглядел приехавшую на вызов группу, отметил, что место происшествия огорожено и накрыто от моросящего дождя и любопытных глаз навесом. Чего тут у вас интересненького?