Почему-то я искренне поверила, что ты убережешь моего сына от злодеев и даже не переживала.
Почему-то? прищурился Беркут.
Да.
Он откинулся на спинку стула и изучал меня, молчал, только продолжал щуриться.
Казалось, Беркут хочет сообщить мне нечто важное. Но то ли не знает как, то ли сомневается стоит ли вообще это делать. От этого вывода мне стало немного не по себе, и я взволнованно спросила:
Что-то не так? С теми ублюдками? Не все гладко?
Беркут мотнул головой и опять провел рукой по волосам.
Все хорошо. Более чем. Процесс идет. Ублюдки сейчас не опасны. Если их не выпустят под залог, можно забыть о них навсегда.
А их дружки?
Мы на них столько нарыли, что они даже не сунутся.
Вы уверены?
Да.
Беркут словно собирался сказать что-то еще. Но остановился. Опять буравил меня пронзительным взглядом, ковыряясь в каждом мускуле лица в поисках каких-то ответов.
Э-э-э А когда решится вопрос с залогом?
Беркут сжал кулаки, разжал и раздраженно выбросил салфетку, которая после его движения превратилась в мятую тряпицу, к тому же еще и влажную. У него на нервах вспотели руки? Почему? Я не понимала.
Всматривалась в глаза Беркута, его лицо, и пыталась разобраться, что происходит.
Расстроенным или испуганным он не выглядел. Скорее слегка обескураженным, оглушенным, я бы сказала. И мне даже в голову не приходило, что может довести этого железного мужчину до такого необычного для него состояния.
Губы Беркута слегка поджались и вытянулись в жесткую линию. Брови сдвинулись к переносице.
Я не понимаю. Что не так? спросила я, усиленно пытаясь разгадать этот ребус и одновременно ежась от страха.
Да что происходит, черти забери?
Аля. Я ведь сказал, что ты под защитой. Твой сын и подруга тоже. Что заставляет тебя сомневаться?
То как ты реагируешь на мои вполне естественные расспросы!
Да. Я тоже умею идти напрямик и никуда не сворачивать с темы диалога.
Беркут поморщился, насупился и выдержал паузу.
Налил себе соку. Я уже поняла, что это был его способ протянуть время и все, что нужно, хорошенько обдумать. И если раньше Беркут расслабленно потягивал напиток, теперь он глушил стакан за стаканом, как и в нашу первую встречу. И это опять же наводило меня на мысль, что в голове этого мужчины усиленно идет какой-то важный мыслительный процесс.
Залог спустя какое-то время протянул Беркут. Нам еще не назначили судебное заседание. Вероятно, через неделю или две.
А пока эти гады будут под стражей?
Конечно! Беркут сказал это с таким облегчением, словно самый пик риска нашего диалога пройден и можно слегка отпустить удила.
Хм Интересно. И непонятно
Заседание и арест гадов. Заседание арест
Что такое между ними, что заставляет мозг Беркута превращаться в машину для вычисления моих реакций?
Что между этими двумя темами так его задевает? Напрягает?
* * *
Беркут
А давай я пока покажу тебе фронт работ? вырулил на другую трассу беседы Беркут.
Аля кивнула и медленно встала, все еще поглядывая на него с затаенным вопросом.
Да, мать твою! Он не в своей тарелке! Потому что пришлось ей солгать.
Вообще-то Беркут заготовил целый каскад вопросов, чтобы подвести Алю к главной теме как ей хорошо у него, с ним и вообще зачем отсюда уезжать.
Но почему-то спасовал в самом начале.
В мозг ввинчивалась мысль «Что, если она скажет, что уедет?», «Что, если она все равно захочет уехать?»
У Беркута не оставалось ни времени, ни аргументов, чтобы это исправить.
И он скормил Але ложь под чай с шиповником и чизкейк.
Поэтому ему срочно требовалось отвлечься и ее отвлечь от неприятной темы.
Врать ласточке было все равно, что врать матери, которая тебя ждет и любит, что не можешь приехать по причине большой занятости. Тогда как, на самом деле, ты просто не хочешь сейчас с ней общаться. Не то настроение, не тот случай.
Беркуту требовалось забыть о своем поступке и перевести внимание Али на что-то другое, пока вина грызла изнутри, обильно поливая все ядом раскаяния.
Однако отвлечься получилось на удивление быстро.
Ласточка разглядывала пристройку к дому: стены, высокие потолки, полы и засыпала Беркута вопросами, которые еще ни один дизайнер ему не задавал.
Скажите, что именно вам нравится в своем доме? Уют? Красота? Эффектность? Утилитарность?
Вы хотите, заходя сюда, релаксировать или, наоборот, собираться для дел?
Какие цвета в одежде вы предпочитаете?
Многие ее вопросы Беркут просекал сразу и даже удивлялся почему другие дизайнеры подобным ни разу не интересовались. Другие же оказались ему внове.
А еще ему очень нравилось наблюдать за тем, как Аля работает. Было в ней что-то такое, чего он раньше не видел ни у кого на службе. Лицо светилось, задумчивое выражение сменялось искренне заинтересованным. Слабая улыбка то и дело мелькала на губах.
Беркут прямо залюбовался.
И если раньше он четко понимал хочу ее. То теперь он понимал еще: Какая же она! И слов дальше не находилось. Только грудь распирало от эмоций, а руки сами собой просились, чтобы обнять Алю. Погладить. Просто взять за руку.
Вот уж никогда не подумал бы Беркут «все под контролем», что можно испытать потребность в таком контакте. Желать этого даже больше, чем выгодной сделки!
Однако Аля следила за каждым его жестом. И стоило Беркуту слишком приблизиться, ласточка моментально отодвигалась. То ли инстинктивно, то ли нарочно.
И это вновь выбивало у Борислава почву из-под ног.
Беркут помнил, как ласточке нравились его касания там, в бассейне. Так что сейчас, мать твою, изменилось? А потом эта зараза скажет, что это он, именно он, слишком много думает о ее теле!
Беркуту почему-то до жути было неприятно, что он устраивал Алю в постели и не устраивал в других видах жизни.
Хотя до этого момента только первое и интересовало Борислава в случае его женщин.
Однако они очень увлеклись.
Беркут просто общением с Алей. Причем, настолько, что раскрывал даже свои потаенные секреты. Что он любит отдыхать в полутемном помещении, с приглушенными тонами и неяркой подсветкой. Что всегда встает спозаранку и гуляет в лесу, чтобы ощутить новый день. Даже зимой, когда трескучий мороз азартно щелкает пешехода по носу.
Аля ушла в работу по самую макушку. И Беркут понимал, что попал в яблочко. Работа была для Али хобби и любимым занятием одновременно. Она погружалась в него с головой. Наверное, поэтому так многого и добилась.
Наверное, они провели бы тут львиную долю вечера, если бы у Беркута не пиликнул вотсап.
Аля подняла на него глаза, словно сразу поняла о чем речь.
Беркут улыбнулся. Что ж. Хоть какое-то взаимопонимание.
Приехал твой сын! довольно сообщил он.
И Аля рванула к дверям, а уже через несколько минут они с Рианом обнимались в гостиной Беркута.
Ребенок жевал чизкейки, твердо поклявшись, что ужинал и достаточно поел «серьезной еды», как выразилась ласточка. А она она вся преобразилась.
Казалось, лицо ласточки сияет. Она смотрела на мальчика такими глазами Беркут редко видел такое выражение глаз у женщин. Но сразу вспомнил про свою мать. Когда взгляд согревает, как солнышко даже в самый пасмурный непогожий день и обещает, что все будет хорошо.
Да, понимаешь потом, что не будет.
Но эти мгновения, эти невероятные минуты переоценить нельзя и нельзя вернуть.
Беркут смотрел на Алю и словно перехватывал часть ее настроения. Наполнялся каким-то всеобъемлющим, сметающим все на своем пути и одновременно тихим и мирным счастьем.
Оттого, что она рядом и она счастлива.
Было непривычно, немного страшно. Потому что близость Али, их отношения с Беркутом казались слишком зыбкими, непрочными и непонятными. Но все равно было хорошо.
Очень хорошо. По-настоящему.
Риан очень походил на Алю. Большие глаза, раскосые, красивые, мелкие, аккуратные черты лица. Но вместе с тем крепкое мальчишеское тело обещало, что вырастет этот парнишка высоким и сильным. Короткий ершик темных волос с рыжим отливом прямо намекал на мамину шевелюру.