До работы Павел добрался за четверть часа перепрыгивая через канавы и огибая подозрительные участки местности. Асфальтовые дороги «уездному» городу требовались в первую очередь. В Москве в гаражном кооперативе остался 408-й «Москвич» последний в ряду одноименных изделий.
Машину Павел купил по случаю у товарища по работе, отбывающего на Крайний Север. Цена понравилась не растерялся, схватил первым. Машина почти не ломалась, проезжала везде, где было нужно. Через год эксплуатации просила только масло и бензин просто «кадиллак» какой-то, а не отечественный автомобиль. Перед поездкой в Плиевск транспортное средство Болдин законсервировал, попросил соседа присмотреть за гаражом. Кого хотел обмануть? Рассчитывал вернуться через неделю-другую? Последние надежды таяли. А ведь еще вчера надеялся: позвонит полковник Зиновьев, скажет: шуток не понимаешь? Машину, в принципе, можно перегнать, и эта тема уже не казалась вздорной Впрочем, не стоило. Здешние дороги могли уничтожить даже карьерную технику.
Во дворе горотдела водитель мучился со вчерашним «рафиком», помогая себе бранным словом.
Представляешь, поворотился он к Павлу, сломалась шарманка. Не заводится, хоть ты тресни. Вот представь, вчера поставил на этом месте все работало. Сегодня прихожу не работает. Объясни, как машина может сломаться, стоя незаведенной? Э, да что я у тебя спрашиваю, махнул рукой водитель, вы же у себя в столицах только на лимузинах и ездите
За спиной затарахтело словно сосновые поленья затрещали в печке. Подъехал старый «Запорожец», «ЗАЗ-965» округлых очертаний, водитель заглушил двигатель. Со скрежетом распахнулась дверца, вылез долговязый Геннадий Чекалин, распрямил спину. Как он там помещался? Павел благоразумно помалкивал.
Нет, ты спроси, исподлобья уставился на него Чекалин. Все спрашивают. Сколько дров потребляет агрегат? Обгонит ли велосипедиста?
Не хочу, покачал головой Павел. Лучше так, чем пешком.
Вот, золотые слова, обрадовался Чекалин. Приветствую, коллега, он протянул руку. Приобрел по случаю в позапрошлом году. Какой ни есть, а семейный автомобиль. В эту инвалидку, между прочим, вся моя семья влезает мы с женой и оба чада. Одному семь, другому восемь. В тесноте, да не в обиде. Однажды до Смоленска на спор доехал. Обратно, правда, на сцепке тащили, ползарплаты буксировщику отдал Читал сейчас новый «Запорожец» собираются делать?
Читал, кивнул Павел. Даже видел. Машина зверь, надо брать. Кстати, «РАФ» сломался, кивнул он на застывший микроавтобус. Будем пешком на трупы бегать.
Типун тебе на язык, испугался Чекалин. Какие еще трупы? А то, что «РАФ» сломался, дело привычное, он всегда ломается. Если что, у нас в гараже еще «газик» 69-й есть. Был на ходу. Микульчин, правда, его не любит трясет в нем сильно. Так, пошли работать, он встрепенулся, глянув на часы а то прогул запишут.
По отделу разгуливал ветер, завывал в вентиляционной отдушине. Боря Чайкин смотрел на мир сквозь запотевшие очки, сдерживая зевоту. Максимов курил на подоконнике, стряхивал пепел мимо пепельницы.
«Началось в колхозе утро», подумал Болдин.
Вошел взвинченный и раздраженный Микульчин, исподлобья осмотрел всех присутствующих, особо неласково Павла.
Ну что, граждане отдыхающие Подъем, выходи строиться. У нас убийство. Причем двойное. Овражный переулок, 39.
Тьфу ты, чертыхнулся Чекалин, лучше бы ты, Болдин, мимо проехал. Так хорошо до тебя было
Мне уехать? спросил Павел.
А толку? крякнул Максимов. Все уже произошло, назад не вернешь. Овражный переулок, говорите, Константин Юрьевич? Там наш «РАФ» не проедет.
Наш «РАФ» уже нигде не проедет, поведал Микульчин. Двигатель накрылся целиком и полностью, ремонту не подлежит, только замене. Обещали из области «буханку» прислать, но это дело далекого будущего. Твой «запор» на ходу, Геннадий?
Не дам, испугался Чекалин. «РАФ» там, значит, не проедет, а моя лилипутка проедет? Не дам, повторил он. Хоть увольняйте. Да мы и не влезем в нее.
Да, идея неудачная, подтвердил Чайкин. Остался только «газик». Он вроде на ходу, нет?
Черт ругнулся капитан. Болдин, права есть?
Есть, товарищ капитан. А кроме меня некому управлять вашей сельскохозяйственной техникой?
Некому, проворчал Микульчин. Мне врачи запрещают, не хочу рисковать. Чекалин только со своим корытом справляется, у Максимова прав нет
У меня есть, встрепенулся Чайкин.
Отставить, резко отозвался начальник отдела. Ты нас уже возил, и чем это закончилось? Болдин повезет. Могли бы, конечно, и пешком, но как-то
не по чину, хмыкнул Максимов.
Глава третья
Жизнь в провинции представлялась Павлу немного иначе. Было подозрение, что периферия не процветает, но чтобы такая запущенность
Микульчин сидел рядом, вцепившись в ручку над головой, молчал всю дорогу. Спрашивать о здоровье было неловко. Но дела у капитана явно не ладились, практически постоянно он испытывал боль. Дорога к Овражному переулку, примыкающему к пристани, была полосой препятствий. Вдобавок здесь недавно прошла тяжелая техника видимо, вызволять затонувший теплоход. Павел не гнал переползал через рытвины на первой передаче.
Вдоль дороги теснились избы за дощатыми заборами. Дом под номером 39 выглядел особенно уныло крыша набекрень, фундамент зарос бурьяном.
Калитку гостеприимно распахнули. К ограде приткнулся милицейский «газик» прибыли по вызову. Над соседскими оградами возвышались головы любознательных соседей. Дорожка от калитки к крыльцу была засыпана щебнем. Но и здесь пробивались сорняки. На бельевой веревке сохли платки и панталоны.
Сержант патрульного наряда, увидев процессию, направляющуюся к дому, выбросил окурок и спустился с крыльца.
Здравия желаю, товарищ капитан.
Что у вас?
Да нет, это у вас не сдержался сержант. Простите. Убиты женщина и мужчина. Потерпевшая Заварзина Евдокия Тимофеевна, 79 лет, хозяйка дома. Вторая жертва квартирант, снимал у старушки комнату. Постоянной работы не имел, подрабатывал грузчиком, чернорабочим на механических мастерских. Это соседка рассказала, она и обнаружила свою товарку мертвой. Утром смотрит нет ее, а всегда рано встает, звала, кричала, испугалась, что женщине стало плохо, перелезла на ее участок и в дом. Дверь открыта была, нос сунула, на цыпочках в спальню И с воплем на улицу, побежала в милицию звонить. А когда мы приехали, то и второй труп обнаружился, он в соседней комнате лежал Да вы не волнуйтесь, Константин Юрьевич, мы там ничего не трогали, не топтались.
Страх-то какой, передернул плечами Максимов. Ну что, Константин Юрьевич, заходить будем или экспертов подождем?
Любопытство никто не отменял. В дом входили на цыпочках, чтобы не нарушить покой. Проживала гражданка Заварзина в бедности, но чисто. Пол подметен, посуда на печке. Березовые поленья аккуратно сложены. Из горницы две двери. Обе приоткрыты. Открывать пришлось коленями, чтобы не оставить отпечатков. Икнул Борис, взялся за горло и уступил дорогу старшим товарищам. Закашлялся Максимов. У остальных нервы выдержали.
Старушка в длинной ночной сорочке лежала на кровати, распахнутыми глазами смотрела в потолок. Разметались седые пряди. Морщинистое лицо перекосила судорога. Кровь была повсюду на сорочке, на полу, пропитала скомканное постельное белье. Били холодным оружием безжалостно и не особо разбираясь. Брызги летели, похоже, во все стороны: кровь запеклась даже на окнах.
Эх, испачкала нам все место преступления, мрачно пошутил Чекалин.
Во второй комнате картина была не лучше. Квартиранта умерщвляли тем же способом и тем же оружием. Коренастый лысоватый субъект, сильно за сорок, в одних трусах видимо, не умер после первого удара, оказал сопротивление. За что и получил дополнительную порцию. Грудь искромсали полностью, а последний удар убийца нанес в горло надоело бить просто так. Голова покойника была повернута в сторону, глаза вылезли из орбит, из открытого рта вывалился синий язык. Конечности сковала посмертная судорога пальцы растопырены, как будто перед смертью он пытался показать какое-то число. Одна нога покойника упиралась в пол, другая была заброшена на боковину кровати. Здесь тоже рекой текла кровь. Кровавая «бабочка» красовалась на шее, от одного вида которой тошнота подступала к горлу.