Это моя вина, а не твоя. Я переживаю из-за того, что не могу забеременеть, и слишком много думаю о ребенке в последнее время. О том, в какой цвет покрасить детскую, и все такое. Сравниваю кроватки разных брендов. Я отстранилась и посмотрела ему в глаза. Надо перестать накручивать себя. Я не хочу закончить как те двое, которые разочаровались друг в друге и оказались у психотерапевта.
Дин слегка нахмурился.
Ты выбираешь кроватки? Почему ты мне не рассказывала?
Я пожала плечами.
Не знаю. Не хотела давить на тебя. Тебе ведь не нравится, когда я не могу потерпеть.
Когда тебе не терпелось выйти за меня замуж, мне понравилось.
Я улыбнулась, а он заправил прядь волос мне за ухо.
Я должна была затолкать тебя в церковь прежде, чем ты поймешь, с кем связался, и передумаешь.
Ни за что. Он нежно поцеловал меня. Прости, но мне пора. Ты правда не сердишься?
Я прикусила нижнюю губу.
Хм. Только если к рассвету ты будешь в кровати. Иначе будешь спать в конуре.
Он постучал пальцем по виску.
Ясно. Опоздание приводит в конуру.
Я вышла, чтобы он мог спокойно одеться и собраться. Вспоминая потом этот наш разговор, я жалела, что не вела себя иначе. Не надо было так давить на него и называть его лицемером. Для нас это было больное место, потому что мой богатый папаша однажды сказал Дину в лицо, что он мне не пара и что он просто увлечен идеей отношений со мной.
Это, конечно, было не так. Я любила Дина за то, каким человеком он вырос, лишенный какой-либо роскоши в детстве и юности. В моих глазах это делало его лучше, а не хуже. Я восхищалась им и была поражена, что он любит меня.
Наутро все это меня уже не волновало. Все, что когда-либо думал о Дине мой отец, не имело никакого значения. Единственное, чего я хотела, еще раз услышать, как ключ моего мужа поворачивается в замке. Оказаться в объятиях Дина. Еще один раз.
Глава 2. Оливия. Майами, 1990
Среди ночи зазвонил телефон. Я села в кровати, мой живот скрутило от страха, будто я уже знала, что случилось что-то ужасное. Может, это было предчувствие. Может, моя душа узрела что-то в таинственной бездне сна.
Алло, сказала я, глядя на пустую подушку рядом с моей и пытаясь убедить себя, что все в порядке. Вероятно, это Дин решил все же заночевать в Сент-Томасе и поэтому позвонил.
Это Оливия?
Но это был не Дин. Это был его начальник, Ричард. Тяжело и часто дыша, я включила лампу.
Да, Ричард, это я. Что случилось?
На другом конце провода повисла долгая пауза, меня затошнило.
Мне тяжело вам об этом говорить, сказал он. Но самолет Дина пропал.
Я откинула одеяло и спустила ноги на пол.
Что значит пропал? Что вы имеете в виду? Разбился?
Снова тишина. Меня резко бросило в жар.
Мы не знаем, тихо и очень серьезно ответил Ричард. Пока я только могу сказать, что вскоре после вылета из Сент-Томаса он связался с авиадиспетчерской службой в Сан-Хуане, а потом просто исчез.
Я встала и вышла из спальни.
Не понимаю, о чем вы говорите. Как он мог просто исчезнуть?
Еще одна пауза.
Его самолет пропал с радаров.
Меня как обухом по голове ударило, и я опустилась на диван. Какое-то время я была не в силах выдавить ни слова и просто сидела и ошарашенно смотрела в одну точку.
Оливия, вы здесь?
Да. Просто пытаюсь осознать.
Я понимаю, это тяжело, ответил Ричард. Но вы можете быть уверены, что его уже ищут. Береговую охрану вызвали немедленно, и нам точно известно, где именно Дин пропал с радаров. Власти Пуэрто-Рико тоже в деле, и в этом районе находится военно-морской корабль. Сегодня ясная ночь, хорошая погода, почти полный штиль, и скоро взойдет солнце.
Будут искать обломки, пробормотала я, откидывая волосы назад.
Да, и Дина. Мы все молимся за него.
Я пыталась осознать это.
Кто-нибудь еще был с ним в самолете?
Нет. На обратном пути должна была быть стюардесса, но она захотела остаться на Сент-Томасе. Мне кажется, между ней и Митчеллом могло что-то быть, поэтому Дин улетел один.
О господи. Я вспомнила, как заставила его сразу лететь домой, и пожалела, что не оставила ему выбора.
Вы сказали, он связался с авиадиспетчерской службой в Сан-Хуане, напомнила я. У него были проблемы? Это был сигнал бедствия?
Это неясно. Насколько я понимаю, он сообщил о тумане и о том, что у него трудности с приборами.
А потом он просто исчез?
Получается, что так.
Но это же бред! Если бы приборы дали сбой, он попросил бы разрешения где-нибудь приземлиться, верно?
Думаю, да.
Может, из-за сбоя он потерял радиосвязь. Может, он приземлится в Майами, как и собирался. Я посмотрела в окно на темный Атлантический океан в ярком сиянии полной луны. Как вы и сказали, сегодня ясная ночь. Он мог бы найти дорогу назад, правда? Даже без приборов?
Он отличный пилот, сказал Ричард. Но если бы он был там, радар бы его засек.
При мысли о том, что могло произойти, меня затрясло.
Допустим, ему пришлось опуститься на воду, сказала я. На борту есть спасательные жилеты? Он знает, что делать в таких случаях?
Ричард вздохнул.
Я не знаю, Оливия. Иногда пилоты могут потерять ориентацию и даже не осознавать, что падают, пока не становится слишком поздно.
Я представила себе самолет Дина в смертельной спирали, и мне стало очень плохо.
Вы в порядке? спросил Ричард. Может, вы хотите, чтобы я позвонил кому-нибудь?
Нет, ответила я, вытирая слезы. Мое сердце колотилось как отбойный молоток. Я позвоню маме. Но, пожалуйста, держите меня в курсе. Сообщите мне любые новости, как только узнаете.
Конечно.
Я положила трубку и какое-то время просто сидела в оцепенении от ужаса, глядя прямо перед собой и не видя ничего, кроме жутких картин: Дин сидит в кабине и пытается контролировать дрожащий дроссель, пока самолет идет вниз Я представляла, как он борется до последней секунды, пытаясь поднять нос самолета, прежде чем наконец сдаться, зажмурить глаза и рухнуть в море. Сердце подпрыгнуло, и мой взгляд устремился к полной луне.
Нет. Это было невозможно. Дин не мог погибнуть. Если бы он погиб, я бы это знала. Я бы чувствовала темноту и отчаяние. Безысходность. Но этого я совсем не чувствовала. Дина искали, и я верила, что его найдут. Я верила, что мой муж благополучно посадил самолет на воду. Кто-нибудь заметит обломки, его найдут живым, и он вернется домой ко мне. Потому что если я что-то и знала о своем муже кроме того, что он меня любит, так это то, что он не мог не выжить.
Незадолго до рассвета приехала мама. Я попросила ее подняться в квартиру, где я мерила шагами кухню, допивая третью чашку кофе. Войдя, она обняла меня и прижала к себе.
Ну, ну, шептала она, когда я сломалась и заплакала, уткнувшись ей в плечо. Впервые после звонка Ричарда я дала волю слезам похоже, находиться в отрицании было проще, чем принять возможную реальность, в которой Дин никогда ко мне не вернется.
Я вырвалась из маминых объятий, закрыла за ней дверь и прошла на кухню. Какое-то время мы обе молчали. Она поставила на стул свою розовую сумку от Гуччи и посмотрела через огромные окна на огненный восход над Атлантикой.
Не надо было ему вчера лететь, осуждающе сказала она. Надо было отказаться и пойти с тобой на ужин. Тогда ничего этого не случилось бы. Но он просто не мог устоять перед своим кумиром.
Я тупо уставилась на нее.
Серьезно, мам? Вот это ты сейчас хочешь мне сказать? Ты не можешь прикусить язык хотя бы раз и сделать вид, что тебе не наплевать на моего мужа, который может быть
Я не могла произнести это вслух. Я не готова была даже подумать, что он действительно может быть.
Она повернулась и посмотрела на меня с обидой.
Конечно, мне не наплевать. Просто я злюсь на него, вот и все. Я злюсь из-за того, что он поставил тебя в такое положение и причинил тебе такую боль, когда всего этого можно было бы избежать, если бы он только.
Прекрати, мам. Я выставила ладонь вперед. Ты делаешь только хуже. Он согласился лететь, потому что он отличный пилот. Он любит свою работу и предан ей. И я терпеть не могу, когда ты говоришь так, будто его волнуют только деньги и престиж. Будто это единственная причина, по которой он женился на мне. Казалось бы, за четыре года нашего счастья можно было понять, что это не так.