Внутри стоял полумрак, в котором угадывались очертания длинных столов и скамеек. Проход вёл прямиком к небольшому пропахшему жиром и кислой бражкой закутку, который видимо был кухней. Перед ним, отделяя кухню от остального зала, была хозяйская стойка. За ней валялось всякое тряпьё, стояли стаканы и графины, к одной из колонн была прислонена метла. С левой стороны подальше от входа стоял побеленный камин, на нём было разложено три ветки вербы, видимо для того, чтобы нечистая сила не прошла через дымоход. Я посмотрела на косяк главного входа, а затем обернулась и на чёрный над обеими дверьми висели связки колокольчиков. Соотнеся это с не покидающим меня желанием уйти, у меня зародилась довольно странная мысль, которую я тут же отогнала от себя.
Я сделала ещё несколько шагов внутрь и, набравшись смелости, проговорила:
Эй, хозяева. Принимайте гостью.
За кухней послышалась возня, и спустя мгновение ко мне вышел грузный мужчина, на лице которого виднелись следы соломы. Сзади высунулось ещё две головы.
Чего дверь закрыли?
В такое время только всякая погань шатается, уж, не в обиду будет сказано. Чем обязаны? Он взял лежащий на прилавке тулуп и завернулся в него, ёжась от холода.
Стараясь чтобы меня не услышала семья трактирщика, я наклонилась к нему.
Я от Маджифуоко, прошептала я, показывая ему свои браслеты. Глаза у мужчины испуганно расширились. Мне нужно добраться до Золотых Ворот.
Он быстро заморгал, протирая глаза и взял меня за руку, отведя в сторону.
Ты та самая девочка-ведьма? Лили, так? Он о вас много рассказывал. Я улыбнулась ему. Так вот, Лили, послушай совета, иди туда откуда пришла. Не знаю, на кой чёрт тебе понадобилось к Золотым Воротам, но туда сейчас лучше не соваться. Да и патрульных ты наверняка видела. Как ты сюда вообще пробралась?
Обо всём по порядку. Почему я не могу пройти к Воротам? Я пропустила его последний вопрос мимо ушей.
Прежде чем мы сели за одну из скамей, трактирщик посмотрел в окно, отодвинув край плотной занавески. Когда он убедился, что никого рядом нет, то зажёг огарок свечи и поставил её между нами. В углу послышалось какое-то движение и перешёптывания. Трактирщик поднял голову и шикнул в сторону:
Ну-ка заткнулись все быстро. Услышу ещё хоть писк, отправлю вас к прабабушке, Мифрил храни её душу!
Столь лихо закрученная фраза заставила меня усмехнуться, надо бы запомнить её на будущее. Мужчина снова обернулся и оценивающе оглядел меня, как будто прикидывая что-то в уме. Его цепкий взгляд всё больше раздражал меня, задерживаться здесь мне совсем не хотелось.
Ну и чего ты уставился? Может хоть имя своё назовёшь? Видимо ночь в лесу придала мне лишней бравады. Слова будто сами вылетали из меня, после чего я стушевалась.
Михей, бросил трактирщик.
Мне нужна комната, Михей. Всего на пару часов, а ещё лошадь для дороги. Маджи сказал, что в счёт оплаты долга. Я выгнула спину и приблизилась к нему с заговорщической улыбкой. Ты говоришь, что к Золотым Воротам сейчас не проехать?
Язык будто бы жил своей собственной жизнью, также, как и тело. То ли на мне так сказывалась усталость от дороги, то ли переживания от встречи с солдатами. Я наблюдала за тем, как Михей облизнул сухие губы и проговорил полушёпотом:
Уж две недели, как у нас гостят солдаты Мифрила, кто их знает, что им нужно. Да за всё это время посты на дороге усилили патрули каждую версту тебя останавливают. Давеча до меня целый воз не доехал. Я говорю извозчику, как так, товар-то мой где? Чем я гостей кормить буду? Михей так разошёлся, что замахал руками, точно также, как и Вэй.
Ближе к делу.
Забрали, он откинулся назад и уставился на меня, словно ожидая какой-то реакции.
Что забрали?
Всё! Весь воз с провиантом. Я им говорю, по какому праву, а ихний генерал мне знаешь, что отвечает?
Я промолчала, но продолжение не заставило себя долго ждать:
А он мне такой говорит: Ты, мол, баран старый, гордится должен, что твой воз пойдёт на помощь войску Мифрила. А через неделю у нас полк прошёл, и вестимо куда тут от нас-то путей немного, он усмехнулся. Да и солдаты поговаривают, что всё на Фелмору пойдёт.
То есть, если вкратце: по дороге сейчас не проехать?
Трактирщик закивал и тут же добавил:
Как я понимаю, матушка, ты тут инкогнитó? Я кивнула. Через лес тебе лучше не соваться там и бандиты и солдатики орудуют, и твоей мордашке там точно не понравится, дорога сама понимаешь
Выкладывай, я понимала, куда клонит трактирщик. Сколько хочешь за проезд?
Трактирщик нахохлился, словно индюк, показав при этом все свои подбородки.
Скажем, пять грошей за проезд, два за прикрытие Он пожевал губы, девять монет, определённо.
Что-то ты обсчитался на два медяка, оскалилась я. Может с чтением у меня не задалось, но считала я отлично.
Виноват, семь, точно семь. В наше время, знаешь ли, девушки не особо в счету разбирались-то. Уж больно все нынче умные стали, проворчал он, забирая у меня из рук монеты, продолжая, в соседнюю деревушку привезли ткани, говорят, что с западного побережья. Я как раз собирался для своей дамы сердца прикупить несколько рулонов. На постах будешь говорить, что моя помощница, и побрякушки свои поглубже спрячь.
Снимать браслеты мне хотелось меньше всего. С ними у меня была хоть какая-то видимость защиты, по крайней мере мне хотелось так думать. Я дотронулась до камней, которые едва заметно завибрировали их заряд подходил к концу и всё из-за того, что я слишком долго держала их на себе, да ещё и потратила довольно много.
Спрячу, коротко проговорила я. На меня всё больше накатывала усталость. Когда выезжаем?
Михей задумчиво покрутил свой ус и проговорил:
Не раньше полудня, если всё хорошо пойдёт. Пока можешь в одной из комнат остановиться.
Спасибо, проговорила я, видя как замялся трактирщик, ожидая свою плату, и я напомнила, Это в счёт оплаты долга.
Это-то хорошо, потирая руку, проговорил Михей, да только мне бы расписочку. Сама понимаешь, я-то тебе верю, но, как говорится «доверяй, но проверяй».
С этими словами он встал и пошёл обратно в свой закуток. Послышался какой-то шорох, что-то с гулким грохотом упало на пол, Михей крепко выругался и вернулся, прихрамывая на правую ногу. Он протянул мне листок и какое-то подобие пера. Я неохотно взяла его в руку писать я никогда не любила, да и особой нужды это делать у меня не было.
Перо было неудобным и как бы я его не перекладывала пальцы, всё равно не могла найти удобного положения. Провозившись с ним какое-то время, я окончательно вышла из себя и просто обхватила его четырьмя пальцами и начала писать, оставляя глубокие царапины на бумаге. Буквы выходили кривыми, и я с трудом вспоминала в какую сторону идут крючки и палочки. Мне казалось, что прошла целая вечность, прежде чем я закончила писать. Всучив Михею листок, я выдохнула и откинулась назад, разминая затёкшую правую руку.
Трактирщик поднёс свечу к листку и, прищурившись, прочитал написанное, сопровождая это тихим бормотанием. Затем, довольно кивнул:
Пошли, покажу тебе комнату.
Я встала, разминая затёкшее тело и последовала за Михеем. Старые ступени тихо скрипели под нашими ногами. На втором этаже было всего четыре комнаты. Михей отвёл меня в последнюю и открыл дверь тяжёлым ключом.
В нос мне ударил спёртый воздух, в котором отчётливо ощущался запах плесени и застарелой каминной пыли. На противоположной от двери стене располагалось небольшое окно с пыльной шторкой. Кровать находилась прямо под ней и была укрыта стёганным покрывалом с небольшими дырками, то ли от моли, то ли от ещё чего. Также в комнате был небольшой столик и стул. В ногах кровати стоял крохотный деревянный ящик для вещей.