Сухой захотел было записать и эти житейские мудрости, но был прерван подругой.
Хватит уже писать, дрочила замоскворецкий! недовольно сказала она. Давай настроимся на концерт. Освободим голову всякими пустыми разговорчиками.
Сухой сложил принадлежности обратно: иначе, как в прошлый раз, она просто выльет ему чернила на голову, отчего на некоторое время скроются его седые пряди.
Смотрю на вас, вы же не преображённые? А ведёте себя как будто да? Зачем? спросил клерк.
Честно говоря, мы подумали, что когда наши гитары превратились в лютни, для нас всё кончено и решили встретить изменения грудью принять изменения на грудь! Красная немного запуталась, но всё-таки продолжила. Но после двухнедельной попойки в кабаках наше преображение как-то застопорилось, да и деньги закончились, вот и стали играть для людей оказалось, это более душевно, чем раньше.
И вас это устраивает? спросил представитель экономического ведомства.
Нет, резко ответил Сухой, опередив Красную на доли секунды.
Согласна, чуть помедлив, ответила Красная. Напрягает это ожидание сам же знаешь. Вот и думаем, что делать дальше.
«Бросить вызов богам», повторил слова проповедника из Стамбула клерк.
Знать бы, где они и кто они, произнёс Сухой.
Данная ремарка не очень понравилась их скандинавскому знакомому, который уже определился со своими богами.
Ну согласись, что реально непонятно, начал Сухой, игнорируя знаки Красной, чтобы он заткнулся. То вселенная ведёт себя озорно, как шут, то нагло, как гопник, то жёстко, как солдат, то заботливо, как мать. При этом, сама вселенная не разваливается от этих противоречий. А значит, это игры одного и того же, как его не назови. Скажу честно, мне очень хочется познакомиться с таким разносторонним богом, так как мне есть что ему сказать. Я вообще удивляюсь, что другие этого не замечают, проходя мимо такого интереснейшего разговора.
Жрицы из храма всех святых тебя бы знатно отделали за такие кощунственные разговорчики, засмеялся Харальд.
Мне вот тоже ужасно хочется познакомиться с таким богом, а вот им вряд ли. Сидят там, напомаженные благовониями, и довольны, что им руки целуют, неожиданно для себя Красная поддержала чуждый ей разговор на религиозные темы.
Я человек простой! сказал Сухой. Скажите, куда поехать, чтобы встретиться с ним, и я поеду, хоть на луну! Мне вообще кажется, что я богов знаю гораздо лучше, чем все эти служители.
Пф, скромняга! Красная вызывающе смотрела на друга.
А что? Я задаю им вопросы в лоб, а не скрываю свои сомнения в тени религиозной жизни, с гордостью заметил Сухой.
Всё же он прищурился и оглянулся по сторонам. Разговоры о богах в трактире указывали на приближение к краю пропасти, за которой может начаться поножовщина. Хоть Харальд и проникся к ним, но кому-нибудь такие разговоры могут не понравиться.
А ещё они любят говорить: ты не г-о-о-т-о-о-о-ф-ф-ф! заметил, смеясь, клерк. А они, мол, готовы! Они вообще видели себя со стороны? Как будто выездная сессия ярмарочных шутов!
Сухой заерзал на стуле. С вызовом богам можно ещё разобраться, но вызов религиозным властям в его планы явно не входил. Тщетны все эти выяснения в столь быстро меняющейся реальности. Но, в очередной раз, их спасли женщины.
Мальчики, чего шумим раньше времени? несколько девушек спустились со второго этажа.
Прекрасные в своей усталости, они с недовольными лицами подошли к стойке. Пышные формы и женственные движения заставили Сухого забыть про всевозможные религиозные поиски. Харальд же обнял их своими огромным руками так, что те утонули в объятиях светловолосого воителя.
Просто коротали время, ожидая вашего внеземного появления, включил генератор случайных подкатов Сухой.
Девушки лишь загадочно улыбнулись. Он понял, что это мастерицы своего дела, так как сразу определили, что и кому нужно в их компании: кому загадочность, кому участие, кому простого и безудержного секса, а кому ничего (клерк даже не обратил внимания на их приближение).
Мальчики, вечером мы к вам присоединимся. Постарайтесь остаться в живых, одна из девушек «нечаянно» протиснулась мимо Сухого.
Провожая их взглядом, Сухой расписался в своей четкой гендерной принадлежности, пока щелчок пальцами от Красной не вернул его обратно в реальность. Харальд сказал, что выбрал тех валькирий, которые помясистее. Дальше они решили всё-таки поговорить просто о новой Москве действительно новой и действительно Москве. Например, о том, что в этом районе корпоративного контроля уже практически не было, так как последний «оплот зла» превратился в болото со зловонными испарениями. На что жили местные забулдыги, оставалось только предполагать, и вряд ли среди этих предположений были легальные варианты ведения дел, хотя границы легального также подвергались изменениям. Потом пытались выяснить необслуживаемую информацию: сколько же градостроительной и живой массы города подверглось изменению. Подсчёты осложнялись не только тем, что разговор носил времяпроводительный характер, но и тем, что фронт «преображения масс» между старым миром и новым не проходил по какой-то выверенной линии. В глубине районов, в агонии сохраняющих порядки и устройство старого мира, могли начаться преображения объектов и людей, в соответствии со средневековым антуражем. Всё это тут же выдворялись наружу на новые изменённые территории. Очевидно было одно, что ни скорость изменений, ни их география, ни в целом законы, по которым всё это происходит, не поддавались подсчётам в привычном смысле слова. Сухой считал, что их нужно просто чувствовать, как животные чувствуют стихийное бедствие. Но какое чувство отвечало за это, он затруднялся сказать, хотя было понятно, что у многих людей оно напрочь атрофировано.
За разговорами время выступления наступило достаточно быстро, так что Красная ещё не успела потерять задорный настрой от скучных мужских разговоров. Трактир заполнился людьми, и как только зрители увидели красно-синюю косу на сцене, раздался одобрительный свист и крики. Кто-то стал орать, как он любит столь яркую девушку и готов отдать за неё четырех коров. Из другого угла зала цену повысили до десяти. Красная прищурилась и пресекла этот мужской примитивный взгляд на ухаживания мажорными аккордами. Песни полились в зал одна за другой, приводя слушателей и зрителей в экстаз. Зрителей, потому что двигалась Красная очень грациозно, но не как балерина, а как неудержимая и мощная стихия, уносящая за собой любые объекты, находящиеся в границах малейшего притяжения. Конечно же, этими объектами были мужские сердца. Сухой не отставал, поддавая экспрессии в сторону женской части зала. Успех был очевиден по лицу папы Бонифация, который потирал руки, уже подсчитав выручку за выступление и повышение репутации заведения. Про доходы от выпивки он, естественно, тоже не забывал.
После выступления Красная и Сухой направились за кулисы в какую-то комнатушку, которая громко называлась «гримерная». Красная тяжело дышала.
Ты слишком выкладываешься, заметил по пути со сцены её друг.
Могу и выкладываюсь! отмахнулась она. Пойдём в гримёрку. Переведём дух.
В маленькой комнате, в которой каким-то странным образом ещё сохранилось старое зеркало, они молча сидели на стульях. Красная положила ноги на стол и проверяла пряжки на сапогах. Она явно была довольна выступлением.
А какую я ноту взяла! А? Еще и с расщеплением! Класс! она вновь переживала это. А как ты импровизировал соло!
Да, я тоже молодец, засмеялся Сухой.
Раздался стук, и трактирные слуги стали заносить подарки восторженных зрителей. Красная подошла к подаркам, которые в изобилии оставили ей поклонники. Цветы, вино, свиная рулька, кожаное пальто и шикарные сапоги. Цветы в современных реалиях игнорировались сразу, а вот кожаное пальто и сапоги заставили её задуматься.