«Познакомься, это писатель Миша Замойский, но пишет он под псевдонимом Сизый», проговорила Вера, «посиди пока с ним, думаю, вам есть о чем поговорить».
В квартире царила духота. Лица у гостей покрылись румянцем. Больше всего, мокрые лбы были у представителей мужского пола. Удивляться не стоит. Обычная физиология. Хотя у одной девушки подмышками от влаги потемнела светлая ткань.
Дизайн двухкомнатной квартиры сложно было разглядеть, лишь темные обои, старую люстру и покосившиеся шкафы времен СССР. Больше всего внимание привлекали люди, но в этой комнате, явно спят два человека, судя по наличию спальных мест и количеству подушек.
Оставшись с писателем Замойским на диване, я первый протянул руку, чтобы одновременно поздороваться и познакомиться, чисто символически.
«Я не живу прошлым, я умираю настоящим», моментально ответил Замойский, во время рукопожатия.
«А как же будущее, ты об этом думаешь»? улыбаясь, поинтересовался я у своего собеседника, обратив внимание на одну особенность.
Забавно, как некоторые мужчины предпочитают носить часы направой руке. Такое ощущение, что этот аксессуар носится ими редко. Любой правша, который предпочитает носить часы на руке, сможет рассказать вам, как часто разбивается эта вещь. Конечно, это наблюдение может говорить о другом, что представитель сильной половины человечества, как заведенно называть мужчин, если вы феминистка, то принято это не автором, но я желаю вам удачи в борьбе, так вот, быть может, такие парни передвигаются подобно амебам или зони аняты работой без физических нагрузок. Не разбив яиц, как говорится, терминатора не победить.
Присев рядышком, я продолжил беседу.
«А в будущем, в будущем», с какой-то необычайной фрустрацией во взгляде, замолчав и выпустив сигаретный дым, размышлял писатель, «всего хорошего».
Величественный жест писателя с сигаретой, можно было приравнить к сигаре миллионера или кубинского революционера, окунаемой в виски-кола, «Ху, ты поймешь это после того, как напишешь свой лучший роман».
Голос Замойского внушал доверия своей глубиной. Отличительная шероховатость хриплого тембра, зарабатывалась им длительным честным увлечением алкоголем или из-за частого употребления табачных изделий. Как знать, скорее всего, это совокупность первого и последнего, частое идущее по одной дороге, как человек и тень, особенно ночью.
«Хорошо, а как называется твоя книга»?
«Разорение пера», она скоро выйдет. Тут речь не обо мне. А кто на тебя повлиял? Ты же начал писать не просто так»?
«Эмм», вопрос, к которому я никак не был готов. Сизый поставил меня в ступор. Собирая в кучу слова и мысли, а так же авторов, первая фамилия, пришедшая мне на ум это, «Чехов».
«Да ты любитель классики, слушай», поправляя свои темные волосы средней длины правой рукой, поддерживал беседу писатель, «вот ты мне, как писатель писателю можешь сказать, как правильно относиться к лести, точнее к комплиментам»?
Пожав плечами, я выдал себя с потрохами.
«Я вот тоже не знаю, что делать в таких случаях, давай, за знакомство».
«О, это можно».
Замойский передал наполненный бокал и стал рассуждать над творчеством Михаила Афанасьевича Булгакова, вытирая себе усы, после очередного глотка.
«Ты же читал «Мастера и Маргариту»?
«Да», сразу ответил я после глотка, подумав, что других книг у нас в обществе нет. Только то, что экранизировано или наслуху из школьной программы, как эхо, раздавшееся в горах, оно проносится до конца дней, но с какой-то гордостью несется индивидом в общество коротким предложением я читал, много раз изменившись с точки зрения простого несмышленного обывателя.
«Тебя вот не напрягает», речь у Замойского была размеренной, «то, что.. там», взмахнув рукой с бокалом, проговорил мой собеседник, «постоянно слова: «который, которая, которые»?
«Нет».
«А мне вот не очень нравятся произведения, где ты читаешь описание предметов, лучше ведь такое вот, где траля-ля-ля-ля-ля, только у Пришвина прям хорошо, так».
«К сожалению, Пришвина я не очень помню», после того, как я потер свой затылок, в моей голове промелькнула программа начальной школы.
«Ху, а как ты справляешься с критикой»? повернув голову, почти в сорок пять градусов, в противоположную сторону лбом от меня, поинтересовался Сизый.
По старой ординаторской привычке, я опять пожал плечами.
«Я тоже. Мою книгу никто не критиковал. А вообще, я на этот случай хочу процитировать одного критика. Он так и написал у себя в статусе в «Stogramm», тут же достав свой телефон, Замойский что-то ввел, а потом принялся зачитывать вслух: «ничего не умею делать, только критиковать».
Сизый покрутил в воздухе бокал с алкоголем, будто дорогой коньяк, положив телефонный аппарат на спинку дивана, а потом задал очередной вопрос:
«А где ты заказывал сайт»?
Как вы понимаете, любой человек, желающий что-то приобрести, сделает это, а не будет играть с вами в игру: «Что? Где? Когда»? На самом деле честный вопрос звучит иначе: «Почём»?
«А мне не нужен сайт», вмешалась какая-то блондинка, а затем продолжила, «есть ведь социальные сети, Ху, а ты есть в «Stogramm»?
Очевидно, моя персона очень заинтересовала девушку, раз она слушала и встряла в наш деловой разговор, когда ее любопытство победило. Подвинувшись для нового участника беседы, я перевел свой взгляд на умную особу. Раздался смех из комнаты, где горе гитарист настраивал гитару.
«Нет».
В этот момент показалось, что в квартире все замолкли, даже слабый гул тока в электрической проводке. Какой-то парень, заигравший на гитаре непонятную песню, замолчал и поднял свою голову от деки инструмента. Кто-то громко глотнул из бокала и понеслось. Безобидный вопрос: «как?», брошенный какой-то представительницей бомонда превратил всю посиделку в какую-то фотосессию.
«Мы так пиаримся! Типа знаем друг друга, читаем книжки, слушаем музыку друзей», пояснила грудастая модель Калинкина с бородавкой на ключице.
Личности с прыщами и родинками, как правило, запоминаются, особенно медиками, особенно с прыщами, только лишь бы они, те самые прыщи, были не на губах.
Бедный музыкант припал ухом к инструменту и подергивал какую-то струну, пытаясь чего-то услышать, но все было тщетно. Он даже начал призывать народ к тишине, но от этого в квартире стало только громче.
Мне хотелось как можно скорее убежать от этих занудных расспросов и пояснений. Я даже не сразу понял, что меня здесь ждали, ведь о сайте спросили целенаправленно и уже были в курсе. Вера куда-то потерялась. На тесной кухне некая модель Дынина и певица Одуванчикова наблюдали за высокорослым Филом. Он запомнился своей ухожанной щетиной. Мужчина на вид тридцати лет прокручивал мюзле, будто обезвреживал какую-то гранату, со стороны казалось, что он на самом деле вставляет чеку. В другой комнате стояла настоящая дымовая завеса. Толпа людей оккупировала диван и в полумраке раскуривала кальян, стоявший на небольшом столике. Здесь царила другая атмосфера. Звучали какие-то басы и медленный ритм. Песня была мне в диковинку.
«Ты знаешь, Женя, у Сизова начались проблемы. У него нет в Stogramm фотографий с девушками. Скоро общество начнет думать, что он из другого лагеря, но ведь мы же знаем, что это не так».
Раздалось бульканье воды. Один человек выдыхал густой белый дым, передавая «трубку мира» Люсе.
«А зачем тогда рыпаться»? внезапно вмешался я в диалог.
Все люди повернули свои головы.
«Жорж, Лиза, Клара, Ли это фамилия такая», пока все представлялись, я запомнил, только Ли и Люсю, которая зачем-то взяла трубку от кальяна за щеку.
«Ху».
«Поясните свою мысль насчет писателя Сизого», проговорил какой-то человек с бокалом непонятного алкоголя.