Ах ты, каналья! хоть сдохни, не отворю!
И затем за дверью всё стихло
Оба незнакомца стояли друг против друга, обмениваясь глубоко недоумевающим взглядом.
Это что же такое? прошептали они, в одно слово.
Вероятно, недоразумение, объяснил коротыш и позвонил повторно.
Раздалось шлёпанье тех же ног, и затем прежний голос крикнул ещё раздражительней:
Говорят, не пущу! Мерзавка! Я тебя выучу!
Недоразумение очевидное! пробормотал коротыш и громко воскликнул: Послушайте! Послушайте!
А? что? откликнулись за дверью.
Отворите пожалуйста! воскликнули в один голос тот и другой незнакомцы.
Ах, извините Я думала, это Матрёна!
В ту же минуту дверь отворилась и за нею обнаружилась бледная, довольно уже измождённая дама, в белом пеньюаре, с чёрными, жгучими глазами, с несколько взбитой причёской темных, почти чёрных волос. Ворот пеньюара был отстёгнyт на одну пуговицу, и дама конфузливо прикрыла шею рукою.
Извините пожалуйста Я думала, это Матрёна Кухарка пела перед ними измождённая дама, делая реверансы. Что вам угодно?
Здесь сдаётся комната? спросил коротыш.
Здесь, здесь, пожалуйте!
Незнакомцы вошли. Дама стояла, запахивая рукой пеньюар и обдавая обоих своим жгучим взглядом.
Вы оба будете жить? спросила она с обворожительной улыбкой.
Нет, нет, один! поспешно сказал коротыш.
Один? Кто же из вас?
Жгучий взгляд дамы скользнул по длинному носу одного и остановился на луковицеобразном другого.
Вот, он. указал коротыш на длинного.
Ах, очень приятно! улыбнулась дама; пройдите, пожалуйста, вот тут, по коридору У вас калоши?
Нет.
У меня так чисто! Я люблю чистоту. Я всё сама хозяйничаю, убираю! У меня одна прислуга Но вы знаете нашу прислугу?!.. У меня вот Матрёна Представьте. какая мерзавка! Я послала её с полчаса назад в лавочку Далеко ли? И, представьте, её всё ещё лет! И так постоянно! У неё, знаете, повсюду любовники! Я думала, что это она позвонила, и просто хотела её наказать Ах, какая это прислуга! Но вы. конечно, её хорошо знаете сами
Вашу Матрёну? с удивлением спросили оба молодые незнакомца.
Ах, нет, я вообще говорю. Прислуга наша Вот комната!.. Войдите, войдите, пожалуйста! Комната чистенькая, светленькая Вам будет удобно. И как чисто. Неправда ли, чисто?
Они стояли теперь в довольно просторной комнате. В ней, действительно, не было ни соринки, и вдобавок ни малейшего намёка на мебель, а лишь одни голые стены.
Неправда ли, чисто? спрашивала дама со жгучими глазами, запахивая рукой пеньюар.
Гм действительно, чисто! сказал, наконец, коротыш.
Гм чисто, действительно! повторил за ним длинный.
Вам нравится? Да? Неправда ли? О, у меня вам будет удобно! Вы у меня можете и кушать! Я сама готовлю.
Я обедаю в ресторанах, пробурчал длинный. а только вот что скажите мне, пожалуйста: на чем же я буду спать?
Ах, как же, ведь у вас будет мебель! Она покамест не куплена Мы только что обзаводимся Мы сперва жили в комнатах А теперь обзаводимся! Муж каждый день покупает Как же!.. Вот и теперь он поехал на рынок. У вас будет всё! И кровать, и стол, и кресло Как же, всё-всё у вас будет! А пока мы можем вам дать свой диван
Гм сказал коротыш.
Гм сказал длинный.
Ну. а сколько вы хотите за комнату? спросил коротыш.
Пятнадцать рублей. Недорого? Правда?
Гм сделал опять коротыш.
Гм повторил за ним длинный.
А если двенадцать? спросил коротыш.
Да, в самом деле, если двенадцать? оживился и длинный.
Ах, нет, за двенадцать я не могу! жалобно отвечала дама со жгучими глазами. Судите сами. Мы платим за квартиру тридцать пять, а комнат всего три. Ах, как дороги теперь квартиры, если бы вы знали!!
Хорошо я дам пятнадцать! решительно сказал длинный. Он почувствовал толчок в бок локтем товарища. но не обратил на это внимания и настойчиво повторил: Да, я дам вам пятнадцать!
Вот и отлично! Вот и прекрасно! А когда переедете?
Когда перееду? переспросил наниматель и, почувствовав снова толкание локтем, воскликнул совсем энергично: Да вот сегодня же и перееду!
Сегодня? Ах, вот блаженство! А я велю вымыть пол
А диван? мрачно спросил коротыш.
И диван сегодня поставим. Позвольте, как ваша фамилия?
Мехлюдьев. сказал длинный.
Извините Вы служите?
Нет, не служу. Я литератор. И он тоже вот литератор Скакунковский. Оба мы литераторы.
Литераторы?! взвизгнула дама и даже забыла предосторожность на счёт пеньюара, последствием чего было то, что Мехлюдьев скромно потупил взор, а Скакунковский весь побагровел и глаза его замаслились, как у кота, увидавшего сало
Литераторы! Боже, какое блаженство! вопияла восторженно дама со жгучими глазами. Ведь мой муж тоже литератор, представьте! Он поэт, известный поэт! добавила она с гордостью. Нюняк! Вы знаете? Читали! Нюняк! Известный поэт Нюняк! Он пишет во всех иллюстрациях! У него масса псевдонимов! Ветлин это он! Ивовый Прут тоже он! Дубовая Почка опять он! Всё он!! Поэзия! Поэзия! Это моя жизнь! Ах, как я люблю поэзию! Если бы вы знали
Прощайте! внезапно отрезал Мехлюдьев. Он протягивал к даме правую руку, держа в ней за кончик трёхрублёвую бумажку. Задаток! лаконически пояснил он. Прощайте! прибавил ещё раз Мехлюдьев и круто повернулся к дверям.
Вид его был мрачен, уныл и даже свиреп.
Пока Скакунковский расшаркивался перед дамой с жгучими глазами, которая делала перед ним реверансы и пленительно ему улыбалась. Мехлюдьев достиг уж прихожей и вступил в сражение с крюком у дверей, который упорно противостоял всем его усилиям освободить выход на лестницу. Выйти же как можно скорее было необходимо. В кухне стоял теперь удушливый чад пригорелой говядины, который синими клубами нёсся от плиты, где что-то шипело, скворчало, бурлило, всё пуще и пуще распространяя зловоние и проникая в прихожую
Боже! Бифштекс!!..
Это был вопль дамы с жгучими глазами, ринувшейся, подобно пантере, к плите.
Подгорел! Испорчен!! ломала в отчаянии руки подруга поэта. Что я буду делать теперь? Нюничка бедный! Как я подам ему подгорелый бифштекс! Нюничка так, привык кушать в эту пору бифштекс! И вот теперь он придёт, с минуты на минуту он должен прийти и вдруг нет бифштекса! Это ужасно!!.. Сама виновата: заговорилась тут с вами, а про бифштекс и забыла! И всё из-за чего? Всё из-за проклятой Матрёны! Ну уж теперь лучше она мне и на глаза не попадайся! Покажу я ей, как по любовникам бегать! Ах, извините, пожалуйста! Но, право, я так, расстроена, волновалась дама с жгучими глазами.
Ну что ж ты застрял? шептал Скакунковский, толкая в дверях под локоть приятеля.
Да вот этот крюк анафемский Чтоб ему лопнуть! свирепо проскрежетал Мехлюдьев, продолжая сражаться.
Ах, вам не отворить!.. подлетела к ним огорчённая дама Вот так надо, сюда!
И привычной рукою открыв для приятелей выход на лестницу, она нашла в себе ещё сил подарить их обоих пленительной улыбкой.
До свиданья До вечера, следовательно? Я так, право, рада!.. Писатели! Муж мой поэт! Это будет блаженство!.. Ах, как я расстроена, если б вы знали!
И наградив обоих приятелей последним рукопожатием, дама с жгучими глазами исчезла в синих волнах бифштексного чада, которые хлынули вслед уходившим писателям и пеленой разостлались по лестнице
А знаешь, что? Твоя хозяйка нарушил было первый молчание Скакунковский, но в ту же минуту осёкся.
На площадке лестницы, в двух шагах от приятелей, виднелась прижавшаяся к стенке женская фигура. в одном платье и с платком на голове. Она смотрела на них любопытным и, как показалось Скакунковскому, вызывающим взглядом. В подобных случаях он всегда чувствовала трясение в поджилках
Гм! сказал он и, остановившись, толкнул в бок Мехлюдьева; закурим!
Пока тот совался по карманам, отыскивая папиросы, он молча впился глазами в стоявшую перед ним незнакомку.
Она была молода. Пышные груди колыхались под лифом ситцевого (и нужно сознаться, довольно грязного) платья, как бы от скорого восхождения по лестнице. Маленький нос был задорно вздёрнут несколько кверху. Влажные, серые глазки глядели бойко и весело Жёлтый, дырявый (тоже надо признаться) платок её развязался и из-под него выбились пряди густых, тёмно-русых волос, скользя но румяным, пышущим здоpoвьeм щекам Она дышала глубоко и скоро и чем-то напоминала вакханку