В углу комнаты отец прибил полки, на них лежали какие-то старые журналы. Кто их сюда привёз? Он с тоской взял в руки распухший от сырости журнал с выцветшей от времени голубой обложкой, как вдруг услышал с улицы странный звук.
Было похоже, что где-то недалеко скулит собака, даже не собака, а щенок, звук был слабый, перекрывающийся шумом ветра. Ник буквально прижался носом к оконному стеклу, ничего не разглядел, потом дунул на свечку, сразу резко завоняло стеарином, но зато стал виден соседний двор. Ветер разорвал в клочья тяжёлую сизую пелену, в её просветах то появлялся, то исчезал тонкий бледный серп месяца. «Наверное, подморозит теперь», подумал Ник, поёжившись, и тут увидел отделившуюся от соседнего брошенного дома чёрную маленькую фигуру, похожую на персонаж японского теневого театра. Фигура, проваливаясь в рыхлый снег, медленно пробиралась к старому сараю, больше похожему на курятник. Странные звуки исходили именно от неё, в этом сомневаться уже не приходилось.
«Кто же это?» изумился Ник, по спине пробежал ознобный холодок. В первый момент Ник хотел пойти к Конкордии, её дом был к нему ближе всех, их разделяло только два двора. Но любопытство победило, он снова подошёл к окну. Тёмная фигурка тем временем уже подобралась к сараю, открыла дверь и исчезла из поля зрения. Ник постоял ещё минутку, глядя в окно и пытаясь понять, что же делать, если происходит то, что происходить просто не может. Попасть в деревню кроме как по дороге, которая привела сюда его самого, было невозможно. Может быть, рядом остановилась группа тех самых «копателей» или «шиферов», которых так не любили старики? Может, экопоселение какое-нибудь недалеко? Это сейчас модно. Но почему тогда эта девушка одна, почему плачет, зачем забрела на двор пустующего дома, да ещё и пошла в тёмный, прямо скажем, страшноватый сарай?
Вывод из бесплодных догадок был неутешительный, но, к сожалению, весьма определённый пойти и выяснить, что происходит. Может, помощь нужна Ник перешёл в тёплую комнату, быстренько подбросил в весело трещавшую печку пару поленьев и вышел из дома. Снаружи действительно изрядно подморозило. Стало тихо, облака почти не мешали налившемуся светом месяцу. Раздражение из-за непредвиденных событий, уже закипавшее внутри, почти исчезло, бодро посвистывая, он вышел на дорогу и подошёл к соседнему дому. От калитки была протоптана узенькая тропка. Не задерживаясь, Ник подошёл к крыльцу и громко сказал: «Эй, есть кто живой?» Расчёт был на то, что девушка-тень услышит его из сарая, выйдет, и тут он поинтересуется, а что, собственно говоря, у неё стряслось и, главное, как она очутилась в деревне? Никакого ответа. Ориентируясь на маленькие следы, Ник обогнул дом, благо снег был совсем неглубоким, и уставился на тёмный сарай. Дверь приоткрыта, внутри темно и ни черта не видно. Неприятное чувство тревоги заставило его двинуться прямиком к входу. Слух, наконец, уловил какие-то шуршащие звуки в недрах грозившего вот-вот обвалиться сооружения. Когда Ник вплотную приблизился к сараю, внутри с грохотом что-то упало. Он осторожно начал открывать дверь и, ещё не открыв её полностью, увидел шевелящуюся в полутьме фигуру. Вот чёрт, он даже фонарь взять не догадался! На полу валялось перевёрнутое железное ведро и какие-то мятые коробки, носком одной ноги несчастная из последних сил упиралась в садовую лейку, уже накренившуюся набок, руками вцепилась в верёвку на горле, а остановившиеся глаза смотрели прямо на него. В ту секунду, когда лейка с жутким грохотом покатилась по полу, Ник подхватил самоубийцу на руки.
Держа хрипящую девушку на весу одной рукой, другой Ник нащупал в кармане старый тупой перочинный ножик, которым он «на всякий случай» вооружился ещё несколько дней назад, и стал пилить им верёвку. Верёвка была тонкая, но прочная, поддаваться не хотела, и Ник был мокрый насквозь, когда, наконец, одолел её. Несостоявшаяся суицидница была совсем лёгкой, казалось, что держишь на руках ребёнка. Голова её запрокинулась, тело обмякло. Ник с ужасом смотрел на синие губы и набухающую красную ссадину от верёвки на тонкой шее, в голове неизвестно откуда всплыло жуткое словосочетание «странгуляционная асфиксия». И где успел такой гадости начитаться? Господи, как хорошо, что он оказался рядом с этой дурочкой! Очнувшись от секундного ступора, Ник опустил девушку на пол и осторожно освободил шею от врезавшейся верёвки. Собрался было делать искусственное дыхание, но вовремя сообразил, что девушка дышит, просто потеряла сознание. Ник опять поднял её и, пошатываясь, проваливаясь от двойной тяжести в неглубокие сугробы, потащил к калитке.
Месяц заливал дорогу мягким светом, подтаявший снег покрылся скользкой блестящей и очень коварной коркой. Ник осторожно доковылял со своей ношей до входной двери, с трудом, помогая ногой, открыл её и ввалился в тёплую комнату. Уложил спасённую на кровать, попытался стащить тонкую поношенную куртку. Куртка снималась плохо, а он боялся тянуть сильно. Когда дело было почти сделано, Ник замер. Под курткой на девчонке была надета только чёрная футболка с готической надписью. А на безвольных голых руках стал виден густой узор синяков. Пятна были разных цветов и наползали одно на другое. От жалости Ник даже икнул, да кто же её так? Тут девушка очнулась, застонала, всхлипнув горлом, попыталась подняться, но не смогла. Новоиспечённый герой испугался, засуетился, укрыл худенькое тело толстым ворсистым пледом, ещё одним подарком Конкордии, даже подоткнул по краям. Потом побежал в другую комнату, натыкаясь на предметы, налил там, расплескав половину на стол, кружку горячего чая и вернулся. Его встретил пристальный немигающий лихорадочный взгляд. Незнакомка сбросила плед в сторону, и сидела, чуть сгорбившись. Ник пристроил свечку, придвинул к кровати стул, сел на него и протянул девушке кружку.
Попейте, может, будет легче.
Девушка провела рукой по горлу, поморщилась, взяла кружку чая и с трудом сделала глоток. Потом прошептала:
Говорить больно. Зачем?
Ник покряхтел и не нашёлся что ответить. Что ответишь на такое? Подумал и буркнул мрачно:
Судя по вашим рукам, вам в ми тьфу ты, в полицию обратиться надо было. Ну, или в приют какой-нибудь социальный. Сейчас же есть всякие разные. Короче, главное, что не в петлю лезть Как вас зовут-то?
Анна.
Меня Ник. Никита Баженов.
Девушка молчала, ничего больше не говорила, даже прикрыла глаза.
Он открыл было рот, чтобы поинтересоваться, откуда Анна свалилась на его голову, но увидел, что она уже крепко спит. Дыхание её было ровным и глубоким. Голубоватые тени на веках, чуть дрожащие ресницы Анна Ник взял оплывающую свечку и вышел.
Ночь продолжалась, тихая и безмятежная. Равнодушная к человеческим бедам природа будто погрузилась в сладкую нирвану. Дым сигареты медленно таял в морозном воздухе. Ник курил и смотрел на соседний двор, размышляя о несообразностях жизни, так быстро, так незаметно меняющей свои декорации. С кем живёт эта девочка? Кто её избивает? Почему ей легче убежать из жизни, а не попытаться выбраться из ямы, в которую она свалилась? Впрочем, патетика тут же рассеивалась как туман, стоило ему вспомнить тонкие руки и лёгкую тень на впалой щеке. Дверь в соседский сарай осталась открытой, и чёрный проём походил на пасть. Ник вспомнил скользкую змею капроновой верёвки и его затошнило. Тёмные стрелки ресниц на бледной щеке. Маленькое ухо выглядывает из-под прядки волос. Всё это живое, дышащее, тёплое. А могло быть уже холодным и совершенно неодушевлённым, вроде той лейки, которая катилась по полу. Последний раз затянувшись, он хотел бросить окурок в старую консервную банку, служившую пепельницей, но она куда-то подевалась. Окурок слабо зашипел в снегу.