Задраить форточки и люки! кричу.
Задраили, сидим. Выбитый иллюминатор Алексей курткой заткнул, задумчиво сказал:
Читал, что у фрицев в ботаническом саду, в Берлине, всякое водится. Оно и понятно, почему бы таким не водиться у фрицев, в самый раз.
Получается, приземлились вслед за бомбой, ответил я. Сейчас шарахнет, Прош, или подождет твоего указания? Хотелось бы, чтобы подождало.
Мы сидели, прилипнув к окнам, в фюзеляже, нагревающемся почему-то все сильнее, а то, что удавалось разглядеть за иллюминаторами, совсем не казалось окрестностями Берлина.
Рамфоринхи? Или птеродактили? говорил между тем Проша, будто не слыша мой вопрос. Насколько я помню, и те, и другие, могли быть небольшими. И все они, как ни странно это сейчас звучит, давно-давно вымерли. Но выглядят очень живыми.
Да уж, определенно живые. В иллюминатор буцкнулось существо и теперь сползало, приплюснувшись и повернув голову. Оно сглотнуло, жрать хочет. Кого? Ясное дело, меня, кого же еще. Маловата будешь, обожрешься ведь. Разве в наше время такие водятся? Кажется, я таких тварей в Большой советской энциклопедии видел. Мозг выдал паническую дробь: «Рамфо кто?! Твою мать! Куда мы попали?!» Однако я слизал с губ пот, катящийся градом, и твердо произнес:
Штурману определиться с местонахождением. А ты, Прохор, давай, докладывай все известное о Берлинском зоопарке.
Есть хочется, невпопад вставил радист.
Да нет, не зоопарк это, виновато протянул Проша. Ну что вы, какой же это зоопарк? Где же аллеи, вольеры, наконец? Нет, это дикий лес. Да и не держат таких зверей в клетках, говорю же, вымерли они. Мне кажется мы ведь хотели Гитлера в прошлое отправить машиной времени. Мы с вами машину времени везли. А вот так интересно получилось сами здесь оказались.
Я даже не нашелся, что сказать. Интересно получилось! Детский сад на прогулке. Сейчас экскурсия закончится, сядем в автобус и домой поедем, или попутку поймаем эх, Проша, Проша. Вот оно откуда чувство, что немцев нет поблизости Машина времени? Прошлое, говоришь?
Галюченко, доложи обстановку сверху, сказал я, прикинув, что он повыше сидит. Ну, какая-никакая высота, начинать с чего-то надо.
Есть доложить, Галюченко исчез в своей верхней будке. Крикнул оттуда: Лес, товарищ капитан, кругом лес. Противника не наблюдаю. Но и не видать ничего.
Немцев не видно, это отлично Лес Но почему светло-то?!
Прошлое Может, физик ошибается, и мы вообще на том свете?! Черт. Сбили ведь нас. Может, нам только кажется, что мы живые? Ржем сидим, елки разглядываем а только что ведь темно было. Наверное, в раю, раз светло. А физики в рай не верят, поэтому Прохор и молотит про прошлое Вот откуда точно не возвращаются. Мороз по коже. Стало не по себе от этой мысли. Я посмотрел на экипаж.
И рассмеялся стоп! А Константин про покушать-то не забыл! Я перевел дух. Нечего тут панихиды разводить, одернул я себя и скомандовал:
Галюченко, прикрываешь сверху из своей будки. Остальные выходим, осматриваемся, радист выдвигается к хвосту, штурман к носу. Я выхожу замыкающим. Сразу докладывать обстановку. Прохоров в фюзеляже остается.
Мы осторожно выбрались из люка. Константин стал пробираться через завалы направо, Алексей влево. Да, ни души вокруг. И жарко, будто вошли в парную. Морды у нас, в полном нашем, летном, обмундировании, красные и хмурые. Я видел, как вокруг Алешки закрутились какие-то насекомые, мохнатые и веселые судя по их пляске.
Подозрительный лес звенел подозрительным звоном. Раздался утробный длинный рев. Порадовало, что издалека. Но ему ответил другой. Голые крыластые твари носились с криками над Ланкастером.
Как-то сразу стало понятно не ошибся Проша. Нет здесь никаких немцев, только проблем от этого меньше не стало. Я пытался осмотреться, но сквозь зелень много разглядеть и не удавалось. Лес стеной. Я сплюнул. Черт бы побрал этот лес! Машину надо поднимать, вот удастся ли
Но не так все плохо оказалось на первый взгляд. Ланкастер стоял на шасси это очень хорошо. Но стоял, подгребя под себя мясистую, напоминавшую силос, массу, въехав в нее всей тушей, что уже хуже как теперь из нее выбираться, спрашивается. Похоже, растительность здесь, пусть и высоченная, но мягкая. Когда садились, самолет смял ее фюзеляжем в кашу, не получив видимых повреждений. Ну и спружинило на последних метрах, что немаловажно, а то пробороздили бы вон до тех елок совсем недалеко от носа Ланкастера росли частоколом высоченные деревья. Просто повезло в такую гущу сесть.
Я приказал Галюченко спускаться, раньше него из люка выбрался жизнерадостный Проша.
Взглянул на экипаж все по местам, как приказано, похоже, только один я стоял и глазами хлопал, но пора бы уже определиться, что делать. Н-да. А что делать, это вопрос.
Немцев, похоже, нет, сказал я. В охранении остается Галюченко. Мы с Морозовым осматриваем машину, Климов назад в Ланкастер, проверяешь состояние рации. Проша
А Проша уселся рассматривать какой-то куст особо ядовитого цвета. Пусть сидит, какая от него польза? Но физик тут же вскочил и двинулся вслед за нами.
Пробравшись через травяной заслон, держа ТТ наготове, мы обошли вокруг фюзеляжа и обнаружили за ним целую просеку. Точнее, сразу за самолетом открытое место выглядело как заваленная буреломом поляна. Сколько метров мы так по лесу пропахали? Ну да потом посчитаем, сейчас главное машина. А вот ее крепко, все-таки, англичане построили стоит среди кустов почти целехонькая. Если и были где повреждения, то в глаза не бросались. Дырки в плоскостях это да, их мы сразу заметили Юнкерс постарался. Но разворочено не в дребезги, может, набор крыла и не пострадал слишком сильно.
Подошел Климов:
Рация проверена. Исправна. Только не ловит ничего.
Так как же она исправна, когда не ловит? возмутился штурман.
Но осекся, посмотрел на Галюченко, стоявшего тут же, у хвоста, с пулеметом, потом на Прошу, опять на Климова. Действительно, если все, как обрисовал Прохор, то чьи передачи слушать? Птеродактилей? Наверное, чтобы скрыть свой конфуз, Алешка разгреб руками ветки и забрался под фюзеляж. Крикнул оттуда:
Бомболюк открыт!
Мы с физиком тоже полезли в гущу. Рядом с люком валялась помятая серая жестянка, в которой только Проша смог узнать боковину своей машины.
Как же так? Она же сработала? Как же могла развалиться еще в самолете, если сработала? И что с заданием? растерянно засуетился он, схватив жестянку.
Да ладно, попытался ободрить его Алексей. Может, зацепилась сначала, обшивка отлетела, а остальное в целости осталось.
Проша согласился, хотя, наверное, только чтобы отвязались. А нам было не до его машины, мы подтащили подходящий обломок и полезли на крыло. Здесь разрушения выглядели посерьезнее. В одной из пробоин виднелся разорванный бензопровод вот оно, почему левые моторы глушить пришлось. Задет фонарь кабины иллюминаторы, какие выбиты, какие в трещинах, сколько потом посчитаем. В общем, ремонт совсем не маленький требовался. Ну, а на что мы рассчитывали? Что в джунгли свалимся и тут же к полету готовы будем? Это вряд ли.
Н-да. Разбитые иллюминаторы, порванный бензопровод, обшивка, особенно на плоскостях, дыры по фюзеляжу, клепать, менять По всем раскладам получалось, что вернуться домой нам будет непросто. Ботанический сад в центре Берлина «отменяется в виду всякого отсутствия правильности и упорядоченности, характерных для парковых зон и вольеров», как туманно сказал Проша. Поэтому надеяться нам не на кого, а самолету надо обеспечивать ремонт и взлетную полосу, значит, вставать на довольствие здесь все равно придется. Значит, еда и вода задача номер один. Вот и получается, что надо заниматься ремонтом, а будешь заниматься черт знает чем. Я с тоской посмотрел в небо, в котором мельтешили и кувыркались эти странные голые твари. Их визг не прекращался ни на секунду.