Ужином накормите, любезнейший Владимир? прозаично спросила Маруся. Я есть хочу.
Всенепременно накормлю!
Тогда зайду, пообещала Маруся.
Но только поужинать, тут же строго предупредила она.
Дома у Владимира Маруся была накормлена цыпленком под соусом карри и напоена алтайским чаем. А потом одарена алтайской кедровой шишкой и отвезена домой на белом кожано-кресельном Бээмвэ.
Обжигая Марусю страстным взором своих шоколадно-карих глаз, Владимир атаковал ее продолжительным прощальным поцелуем.
«И зачем я так опрометчиво ограничила этого мужчину на его же территории? Ведь ежели от одного только поцелуя мое тело зашлось в таком восторге, то можно себе представить, как бы оно восторгалось, не поставь я неуместный заслон в виде всяких тормозящих строгостей».
Прелестная Маруся, когда же мы с Вами увидимся в следующий раз? прервал Владимир покаянную Марусину мысль. Я хотел бы повести Вас в кино, чтобы целоваться с Вами на последнем ряду и чувствовать себя молодым и безбашенным. Согласны ли Вы, Маруся, пойти со мной на такое приключение?
«А вот и не ошиблась я: этот мужчина очень даже моего поля ягода», порадовалась Маруся за свою волшебную интуицию. А вслух сказала:
Я согласна.
Тогда, вдохновился Владимир, я позвоню Вам в выходные.
Но на следующий день Маруся была срочно отправлена в командировку по вареньевым делам «Того Самого Карлсона». Там она провела неделю. А когда Маруся вернулась, Владимир срочно отправился в очень длительную командировку по своему рекламно-молочному делу.
Из далекой Сибири порой он шлет Марусе короткие письма, в которых выражает надежду на скорую встречу и на романтический поход в кино с горячими поцелуями на последнем ряду.
Маруся знает, что если это когда-нибудь случится, то там, в кино они с Владимиром вместе замерцают на все двадцать пять. И не больше. Честное слово!
Из следующей рассказки вы узнаете, какие бывают главные арендодатели, и почему Маруся отказалась стать королевой
Как Маруся чуть не вышла замуж
В большом и красивом офисном здании, где работает наша распрекрасная Маруся, много разных фирм, а значит, много разных соседей. Ближайшим соседом «Того Самого Карлсона» испокон веков был не кто иной, как сам Наиглавнейший Арендодатель. Звали его Эдгар Эдгарович. Человек он был в меру деловой, в меру веселый и на грани меры общительный. А еще он был высок, хорош собой и чрезвычайно спортивен. В общем, мужчина хоть куда! Правда, шутил он престранно. Но Маруся полагала, что таков его стиль.
И поэтому, когда однажды Эдгар Эдгарович предложил подвезти ее до дома, а на следующий день облагородил Марусин офис цветами и фруктами, а во все последующие дни продолжил недвусмысленно заваливать и без того подслащенное офисное помещение конфетами и тортами, Маруся противиться не стала и позволила Эдгару Эдгаровичу за собой ухаживать.
Он забрасывал деньгами Марусин телефонный счет, выбирал обои для ремонта в ее квартире, устанавливал там новые двери и врезал в них новые замки. Он водил Марусю в кино и театры и выгуливал ее в подмосковных усадьбах.
Марусе Эдгар Эдгарович, в общем и целом, нравился, а его ухаживания ее бодрили. И поэтому Маруся цвела.
Конечно, было бы правильнее, если бы Маруся цвела от взаимной любви, а не от чьих-то ухаживаний. А еще правильнее, если бы и от того, и от другого. Причем, собранного в единое целое и в одном лице.
Но лучше уж цвести не совсем правильно, чем не цвести совсем.
Так, в угаре интенсивных ухаживаний, Маруся и Эдгар Эдгарович проводили день за днем.
И вот в один прекраснейший день Эдгар Эдгарович пригласил Марусю в рыбный ресторан. Маруся рыбу очень любит, особенно тунца. Поэтому Эдгар Эдгарович заказал ей оного, тушеного в красном соусе, и белое вино. Тем вечером он очень старался Марусе угодить, чтобы создать нужное настроение.
А настроение он создавал вот для чего.
Не дождавшись, пока Маруся осилит свое вкуснейшее и витаминнейшее блюдо, Эдгар Эдгарович вышел из-за стола, и, не стесняясь присутствия доброго десятка ресторанных кушателей, встал перед Марусей на одно колено и торжественно произнес:
Не согласитесь ли Вы, наибесценнейшая Маруся, стать моей женой, чтобы я мог Вас кормить, одевать и баловать на основании наизаконнейшего штампа в паспорте? Соглашайтесь же, Маруся! Я буду носить Вас на руках и почитать как Свою Королеву!
И хотя Маруся немного опасалась снова быть носимой на руках (дабы снова не быть с этих рук внезапно сброшенной), Эдгар Эдгарович был столь сладкоречив, что Маруся, расчувствовавшись, решила: «А почему бы и нет, в конце-то концов? Только сначала он должен кое-что обо мне узнать».
Встаньте, Эдгар Эдгарович, сказала Маруся. Прежде чем я дам Вам ответ, Вы должны узнать обо мне нечто очень важное, начала признаваться она. Мы ведь с Вами намереваемся стать близкими и родными людьми, чтобы и в горе, и в радости Эдгар Эдгарович, Маруся сделала паузу, чтобы собраться с духом, дело в том, что я умею летать над Москвой.
Лицо Эдгара Эдгаровича как-то странно поменялось.
Но только над Москвой, поспешно добавила Маруся для его успокоения. Больше у меня нигде не получается.
Аха-ха-ха! громко рассмеялся Эдгар Эдгарович. Наибесценнейшая Маруся, послушайте-ка, что я Вам сейчас расскажу.
Он отпил из своего бокала и промокнул рот салфеткой.
Хм. Так вот, Марусенька. Однажды мой старый знакомый Виталий Ильич впервые стал отцом. У него родился кареглазый сын. У Виталия Ильича голубые глаза, а у его жены тоже голубые. И я, как добрый старый друг, спросил Виталия Ильича, как он думает, верна ли была ему его голубоглазая жена? А жена ему потом травила байки про какие-то биологические законы. А может, она тоже над Москвой по ночам летала? И налетала Виталию Ильичу младенца-то? А? похохатывая, заключил Эдгар Эдгарович.
Теперь настала Марусина очередь отпить из своего бокала и промокнуть рот салфеткой.
Хм. Так вот, Эдгар Эдгарович. Кареглазые дети от двух синеглазых родителей рождаются по биологическому закону генной мутации, о котором, наилюбезнейший Эдгар Эдгарович, знает любой старшеклассник, разъяснила она серьезно. А я летаю над Москвой по закону, противоположному закону всемирного тяготения. Но если уж Вы доказанным законам не обучены, то о противоположных с Вами разговаривать тем более бессмысленно. А посему, Эдгар Эдгарович, разрешите откланяться. Быть королевой в Вашем королевстве я не имею ни малейшего желания.
Ох и резка бывает порой Маруся
Так и не доев своего тунца, она вышла из ресторана и хотела было взлететь, да так, чтобы Эдгар Эдгарович увидел это в окошко, возле которого стоял столик, за которым он продолжал сидеть, пребывая в сердитом недоумении. Но раздумала. Потому что, во-первых, взлетает она мгновенно, и невооруженным глазом распознать ее взлет практически нельзя. А, во-вторых, дуракам закон не писан, ни доказанный, ни противоположный. Они, по непреложному правилу обывательской упертости, и глазам своим не верят. Марусе это хорошо известно. Поэтому села она в троллейбус, доехала до метро, а на метро до родного Алтуфьева.
Там, в алтуфьевских дворах, она вздохнула с облегчением: груз напряженности, сопровождавший ее роман с Эдгаром Эдгаровичем, спал.
Завтра пойду в «Экваторию» и куплю яблочно-карамельных пирожных, пообещала себе Маруся. О чем-то очень приятном и ненапряженном они мне напоминают.
Так она и сделала. А к пирожным зачем-то купила еще и белое сухое «Шабли».
Вернувшись домой, Маруся достала свежую скатерть, зажгла свечу, включила музыку и в полнейшем удовлетворении села за стол.