Сумерки спустились настолько, что темнеющий за полем лес выглядел чужим и страшным. Казалось он совсем рядом, но почему-то к нему не удавалось приблизиться, сколько бы ни шли.
«Надеюсь, детям удалось дойти до леса, а там и до дома недалеко», попыталась успокоить себя мама, но разум упрямо не соглашался, а сердце билось все сильнее.
«Господи, помоги им!» прошептала она. Шепот ее, подхваченный ветром, разнесся над полем, словно из мощного динамика и повторился многократно густым эхом.
Миша и Лиза обхватили руки матери, прижав их к своей груди. Продолжая медленно продвигаться вперед в сторону леса, путешественники почувствовали, как редеет трава и стихает ветер. Травяной капкан, наконец, отпустил их.
***
У подножия леса все увидели маленький домик. Окна его приветливо светились, а под соломенным навесом возле входа кто-то готовил еду на небольшой каменной печи. В воздухе витал вкусный аромат овощей и пряностей.
Дети сглотнули слюну и направились туда, не выпуская маминых рук.
«Может они там?» пронеслось в голове у мамы, и она ускорила шаг.
Навстречу вышел седовласый старичок. Он опирался на палочку, но передвигался бодро, даже как-то весело. В каждом его движении улавливалось стремительное желание помочь уставшим путникам.
«Ах вы, милые мои! Притомились-то как! Детишки проголодались. Идем, идем, радость моя! Господь милостив, все уладит, и деточки твои найдутся, а пока отдохни, подкрепись», старичок говорил, не спеша, с приятным окающим говорком, под который хотелось уютно устроиться возле окна или печки и слушать, слушать, слушать его.
Маму даже не смутило, что старичок знает о пропавших детях, казалось ему известно все. И почему они здесь оказались, и что это за место, а главное как вернуться домой.
Она рухнула на большую грубо отесанную скамью. Усталые ноги болели, глаза смыкались, но мозг лихорадочно искал возможности выхода из этой необычной, волнительной истории. В голове крутилась главная мысль: «Где искать детей?»
Миша и Лиза уже вовсю уплетали овощное рагу, предложенное им в деревянных мисках.
«Посмотри сюда, радость моя», позвал старичок маму к круглому столу, стоявшему чуть поодаль у края навеса.
На столе, словно большая лужа разлитого серебра, красовалось зеркало. Оно напоминало то самое, через которое открылся путь от родного дома в этот загадочный мир.
«Прикоснись» сказал старичок.
Мама осторожно дотронулась до зеркальной поверхности. Как и тогда, зеркало показалось ей живым и теплым. От легкого прикосновения разошлись водяные круги, маленькие волны нахлынули на гладкую поверхность стола и засеребрились ослепительными искрами. От яркого света мама прикрыла, было, глаза, но тотчас широко распахнула их от удивления.
В зеркале, словно в плоском мониторе из темноты проявилось изображение знакомого поля с огромной недружелюбной травой. Там, как и прежде, хозяйничал порывистый ветер. Он накидывался на измученных долгим блужданием, детей, терзая их волосы и одежду.
Материнское сердце больно сжалось. Алеша медленно переставлял усталые ноги, брел, не разбирая пути. Он уже не ограждался руками, и жесткая трава нещадно била его по лицу. Безрезультатные поиски выхода из западни сделали его взгляд бессмысленным и одиноким. Трава, танцующая вокруг мальчика какой-то надменный танец, стала монохромно-серой. Это серое пятно двигалось вместе с подростком, охватывая пространство на расстоянии вытянутой руки.
Вот оно соприкоснулось с другим двигающимся пятном грязно-коричневого цвета, в центре которого брела, низко опустив голову, Соня. Девочка добела сжала кулаки, ее напряженные худенькие плечи вздрагивали от надрывного молчаливого плача. Она медленно шла вперед, никуда не сворачивая и уже не ожидая увидеть хоть что-то кроме гигантской травы.
И вот, казалось бы, сейчас они повстречаются с Алешей. Но серое и коричневое пятна, столкнувшись, словно мячи откатились в разные стороны, увлекая за собой пленников. Дети побрели далее, не заметив друг друга на расстоянии чуть более метра.
Мама впилась глазами в разлитое зеркало. Она пыталась увидеть и младшую дочку, для роста которой эти заросли были просто непроходимым лесом.
Длинный худой палец с крупными суставами указал на самый край поля. Здесь трава переливалась всеми цветами радуги, но никого не было видно.
«Прикоснись сюда» предложил старичок. Мама дотронулась до радужного пятна, и изображение приблизилось настолько, что стало возможным разглядеть, как в беспощадных зарослях, сидя на земле, рыдает Ангелина. Она то опускала лицо в пухленькие ладошки, то поднимала заплаканные глаза к небу. Ее губы что-то шептали. Мама не слышала слов, но было ясно Лина молится.
Старичок встал, взял свою палочку: «Идем скорее, радость моя! Господь велит помочь малышке твоей».
Мама поспешила вслед за хозяином гостеприимного домика. Миша и Лиза бросили деревянные ложки на стол: «Ты куда, мама?»
«Лина где-то рядом», ответила мама набегу. Молодая женщина едва поспевала за старичком. Опираясь на свою палочку, он, казалось, не шел, а летел над тропинкой, уже освещаемой яркой луной. Затем он свернул в сторону леса, легко перемахнул через упавшее дерево и запрыгал по болотным кочкам.
«Это же настоящее болото! пронеслось в голове Миши, В нашем лесу такого нет, только грязь возле растекшегося ручья.
Ночь вступила в свои права. Луна зорко следила за каждым шагом путешественников. Мише стало страшновато. Он ухватился было за мамину руку, а все же по кочкам пришлось прыгать самостоятельно.
Странный дедушка очень торопился, но как по волшебству, всегда оказывался рядом, если кто-то вдруг терял равновесие.
«У тебя, дедушка, палочка-выручалочка как в мультике», улыбнулась Лиза, очередной раз ухватившись за, вовремя подставленный, посох, теперь добрый дедушка виделся детям настоящим волшебником. Они перебрались через болото, восторженно глядя на провожатого, и вышли на большую поляну, залитую лунным светом.
В этой поляне было что-то близкое, знакомое, казалось, путники вот-вот выйдут к родному дому, однако перед ними вновь выросла постылая травяная стена.
«Лина! Линочка!» мамин голос был каким-то непривычным, стеклянно-звонким, лишенным привычной нежности и тепла.
Дедушка поднес сухой палец к губам:
Не нужно кричать, радость моя. Кто находится в Поле самолюбия, никогда не услышит другого.
Где находится? вмешались в разговор Миша и Лиза.
В Поле самолюбия, повторил старичок, Это место с высокой травой, откуда вы и пришли ко мне, называется Полем самолюбия. Оно может не впустить на свою территорию человека, ну а если впустило кого, то ни за что не выпустит, если человек одного духа с ним. Вот вы думали о других, и поле, хоть и помучило вас, но все же выпустило. Не по нраву вы ему, дедушка улыбнулся, А если человек, попав туда, жалеет себя, злится на других, обвиняет их, вот такой человек для Поля самолюбия хорошая игрушка и оно будет держать его в капкане, пока не замучает до смерти.
Как же им помочь? тихо спросила мама.
Ангелина уже близко, она может услышать, но не крик старичок немного помолчал и, ласково улыбнувшись, продолжил, а голос сердца. Зови ее сердцем, радость моя».
Но как это? мама с тревогой вглядывалась вглубь зеленой ловушки. Ее сердце отмеряло торопливые шаги в попытках проникнуть за густую завесу: «Где же ты, доченька?»
Она медленно опустилась на колени, вспомнилось, как малышка впервые в жизни самостоятельно пошла ножками. «Иди ко мне, солнышко!» мама протягивала к девочке ладони и крошка не спеша направлялась в мамины объятья.
Не то глядя в теплые воспоминания, не то в равнодушную траву, мама тихо запела старую колыбельную. Эту песенку знали и любили все ее дети. Каждый из них когда-то сладко засыпал под теплое, лаковое «Люли люли люленьки, прилетели гуленьки».