Ты же говорила, что останешься у подруги! Нет, это хорошо, что ты приехала, маман засуетилась и стала развивать тему, А мы выпили, я решила познакомить твоего жениха со своей знакомой, ты же помнишь Ольгу Карповну! Она недавно вернулась из Сирии, вот мы насмеялись, столько анекдотов! Было поздно возвращаться, нам на полу постелили, а утром муж Оли отвёз нас домой. Мы сейчас что смеялись-то, Мишка как увидел милицейскую «канарейку», так аж поскользнулся и упал, ведь муж у Ольги мент, представь, как весело получилось!
Вот он уже и «Мишка», «мы», «нас», почти родня, ёптыть, я почти собралась, осталось только надеть пальто.
А ты с нами завтракать не будешь?
Нет, завтракайте без меня!
Я поцеловала бабушку под её: «Ты это так оставишь?» и уехала в Москву. Нет, мне никого не хотелось убить, как говорят, я уже прибилась. Попробуйте долго нажимать на синяк, очень скоро вы перестанете чувствовать боль. Никто за мной не побежал, как тогда в метро, да и не стоило. Я не знала, что говорить, и надо ли вообще.
Какое-то время я пожила у подруги в Тушино. Нас связывала многолетняя дружба, поскольку Лариса не была слезливой барышней, готовой поплакать дуэтом, нет, она была старше меня, на мужчинах собаку съела, и не придавала им решающего значения. Я набиралась у неё ума.
С Ларисой было просто и задушевно. Гродненская еврейка, она была подвижна, несмотря на свой увесистый организм, и обладала потрясающим чувством юмора. Ей я могла доверить любую тайну, которую она рассматривала, как хрустальный шар, и или давала мне морального пенделя, или помогала разрулить ситуацию. В отличие от матери, она никогда не нажимала на мои болевые точки.
Плюнь и разотри, что, первый раз она тебе гадости делает? Могла бы и привыкнуть. Ты же не можешь её изменить? Родила бы ребёнка, было бы на что энергию тратить. Посмотри в окно, вон они идут, эти хозяева жизни, я уверена, что все они кобелируют за незначительным исключением. И это потому, что любовь понятие эфемерное, она, как переводная картинка, смотришь на неё сухую рыцарь на белом коне, а намочишь и снимешь бумажный слой, под ним Ванёк из-под магазина. Я тебе говорила, выходи за югослава и уезжай, красивый был парень.
Но мы плохо понимали друг друга, я так не могу. А на кого я бабку с дедом оставлю? Они же не молодеют. Мать им постоянно скандалы устраивает, изводит, как только может. Если я продукты из Москвы не привезу, они с голода помрут.
Ну, тут я тебе ничем помочь не смогу.
Я побуду пару дней, мне надо прийти в себя.
Да, ради Бога. Пеки пирожки, я по ним соскучилась.
Когда я вернулась домой, было тихо и пахло валокордином, бабушка слегла.
Мишку как ветром сдуло. Мать смотрела на меня с ехидной улыбкой, готовая начать новый скандал, но я молчала. Мне было достаточно мигреней в юности, когда я от боли не могла повернуть головы, и на учёбе спасала только фотографическая память. Не всем так везёт.
На работе мне предложили турпоездку в Карелию через Ленинград. Я вошла в плацкартный вагон, забитый окабинцами, места не были распределены заранее, я явилась за пять минут до отправления, и мне досталась полка у туалета.
Иди в конец вагона, ядовито сказала тётка из соседнего отдела, там мальчики из цехов.
Типа, парии. Мне было по барабану.
Мальчиков было трое. Они были такие же «мальчики», как я девочка. Один русский богатырь с пшеничными усами и мужественной челюстью, двое других помельче и менее фактурные. Я бы сказала, вообще невыразительные.
Два Саши и один Витя, легко запомнить.
Саша с пшеничными усами открыл портфель из кожзама и начал выкладывать на столик курицу, завёрнутую в фольгу, шмат сала, варёные яйца и бутылку водки.
Будете с нами? обратился он ко мне.
Буду. Спасибо.
Какая-то Вы неразговорчивая.
А вас какие темы интересуют? Диплом «Шарнирная балка крыла изменяемой геометрии», интересно? мне совсем не хотелось общаться.
Но после второй рюмки стало тепло на сердце и «мальчики из цехов» уже не казались опасными. Они на меня не покушались.
Нам завидовали. Окабинцы ничего не взяли в дорогу, они ходили мимо нас в ресторан и сортир, и косились на яства на столе.
В Ленинграде нас поселили в гостинице на одну ночь и повели по городу. Мои попутчики болтались где-то поодаль, а вечером я наудачу пришла в Мариинский театр, и билетёрша продала мне билет в царскую ложу, удивительно, но факт, я сидела там одна в своей красной канадской куртейке с кленовым листом, так как её не приняли в раздевалку, она была без вешалки, к тому же, в театре было холодно. Получив порцию неповторимых впечатлений, я заснула, как младенец, будить меня пришёл Саша Иванов, гигант с пшеничными усами.
В тот же день он сделал мне предложение. Замуж я не собиралась, но подумала, что этот парень вполне сгодится для того, чтобы родить ребёнка. С этого всё и началось. Дальше были петровские места, Балтийское море, Петрозаводск и Рига, и снова Москва.
Саша Иванов поджидал меня у проходной практически ежедневно и однажды пригласил к себе. На его мать я особого внимания не обратила, женщина, каких много. Квартирка невзрачная, неухоженная, заставленная мебелью под завязку, да и не интересно мне это было. Мой кавалер был на год моложе, что-то он читал, как-то шутил, невеста не дождалась его из армии, красивая девочка Лариса из детского дома, вышедшая замуж за художника, что-то ещё про Сингапур Это позже я говорила, что в апреле родились Ленин, Гитлер и Иванов. С Гитлером у Иванова была разница в один день, с Ленином три.
Залетела я с пол оборота, всё, что мне было нужно. Но Иванов проявлял редкую настойчивость. Он ходил за мной с видом обиженного бегемота. Однажды он затащил меня к себе в гости ещё раз, якобы для того, чтобы познакомить с самым лучшим другом. Друга звали Витя Евсеенко, это был рыхлый фитиль с рыбими глазами. Он включил ивановскую «ригонду» на всю катушку и уставился на меня, я попросила сделать тише. Через минуту увернула звук сама, Витя прибавил, я надела пальто и ушла.
В субботу Саша Иванов нарисовался на моём пороге. В руках у него была сетка с апельсинами, которые я терпеть не могла. Мало этого, где-то через час к нам пожаловал мой одноклассник Володя Колесник, с какого он припёрся, я даже догадаться не могла, мы не виделись со школы, адреса у него просто быть не могло. Вова принёс какие-то произведения своего искусства в виде дощечек с вырезанными на них фигурками. Нет, не в подарок, просто посмотреть и попутно сделать мне предложение выйти за него замуж.
И вот сижу я с чашкой чая, напротив меня Иванов, сбоку Володя Колесник, два претендента на руку и сердце, маман недоумевает, откуда у меня такая популярность в народе, но ей бы побыстрее спихнуть меня куда-нибудь и потому она весьма улыбчива и смиренна, как монахиня из монастыря кармелиток, за дверью тихо ходят бабка с дедом, дабы не спугнуть женихов своей инвалидностью. Естественно, я выпроваживаю соискателей, обещав подумать. Видимо, Иванова взбодрило появление конкурента и он усилил натиск. И тут подключились бабка с матерью, заметившие, что меня тошнит от запахов и я налегаю на солёное. Они прояаляют непривычное единодушие:
Ты что, молоденькая? Тебе тридцать скоро! Принесёшь в подоле, ступай жить на три вокзала! Мы тебя с ребёнком не примем! то и дело слышится изо всех щелей. Саша такой красавец, на все руки мастер, токарь-расточник шестого разряда, это не хрен собачий, это заводская элита, да ещё парторг цеха, туда дураков не избирают!
Туда не только дураков, туда и негодяев избирают, думаю я, однако ругаться не хотелось, у меня с детства бывали такие мигрени, хоть вешайся. Мать всегда говорила: «Голова не жопа, завяжи и лежи!» Но и полежать она мне не давала, приходилось заниматься домашними делами, только вперёд. Через пару месяцев они меня сломали, и я согласилась.