Мне кажется, стало еще жарче. Тут вообще зима бывает? Солнце светит во всю, воздух пахнет зеленью. В соседнем дворе шумит вода и негромко поет Фредди Меркьюри. Минуту стою, размышляя, что делать. Разглядываю забор, что отделяет наш участок земли от соседского, и замечаю в нем небольшую калитку. Запорный крючок и петли заржавели калитку давно не открывали. Но раньше, выходит, пользовались? Чтобы ходить друг к другу короткой дорогой? Сейчас высокий соседский забор стоит вплотную к нашему, полностью блокируя калитку. В чем смысл?
Соседи интригуют все больше, поэтому решаюсь, выхожу на улицу, иду к роскошным воротам, решительно вдавливаю пуговку звонка и слышу далекий мелодичный динь-дон. Шум воды обрывается, гравий шуршит под чьими-то ногами, дверь распахивается и я невольно отступаю на шаг.
Парень, что открыл и теперь вопросительно пялится, не сильно старше меня. Обнаженный выше пояса, волосы взъерошены, в одном ухе поблескивает серьга, джинсы местами промокли, на правом предплечье затейливая татуировка. Красивый. Совсем другой красотой, не такой, как у Гектора. Этот молодой, самовлюбленный и нахальный. Хоть бы они были братьями!
Брови парня вопросительно приподнимаются, и я вспоминаю, зачем пришла.
Привет, зачем-то тяну гласные, чувствую себя полной дурой.
Привет, кивает парень.
Я Яна.
Яяна? Занятное имя.
Его насмешливый взгляд сбивает с толку.
Просто Яна. Я внучка Эдуарда Сергеевича, показываю на наш невзрачный домик.
Он глядит на дедулин дом, потом на меня, веселья как ни бывало, взгляд становится растерянным, потом внимательно-заинтересованным.
Серьезно? Из Питера? Фен понравился?
Хорошая осведомленность. Киваю, отвечая сразу на все вопросы.
Я Гера, он вдруг улыбается, продолжая разглядывать меня, вытирает ладонь о джинсы и протягивает мне.
Неожиданно. Слабо жму его пальцы. Заглядываю за спину. Двор ухоженный и красивый: аккуратные гравийные дорожки, пестро цветущие хризантемы и аккуратно подстриженные кустарники, даже небольшой фонтанчик. На парковке перед домом черный джип-паркетник, миниатюрный белый седан и мотоцикл. На ступенях, что ведут к входной двери, горшки с цветами. Успеваю заметить турник и натянутый между деревьями гамак, а потом Гера пододвигается, заслоняя мне обзор.
Ты познакомиться? он забавно двигает бровями, то ли заигрывает, то ли так изображает заинтересованность и любопытство. Невольно улыбаюсь а этот парень забавный. В чем-то даже милый.
Я Да И попросить хотела. Музыку больше не включай так громко, как полчаса назад, ладно?
Гера кажется озадаченным, мельком глядит на дедулин дом.
Эдуард Сергеевич не возражает.
Времена меняются. Теперь возражает. И я тоже.
Ясно. Но извини, ничего не могу обещать, Гера складывает на груди руки.
На мгновение теряюсь. Вот это наглость!
Ты шутишь?
А тебе смешно?
Пару мгновений пялимся друг на друга. Я возмущенно. Гера равнодушно-спокойно. Он не собирается ничего менять, мои просьбы ему до лампочки, он просто просто ждет, пока мне надоест качать права и я уйду.
Слушай, чувствую, что начинаю закипать. Но он не дает мне договорить. Голос его звучит твердо и серьезно.
Музыка играет не просто так. Эдуард Сергеевич в курсе. Можешь спросить его, он объяснит, если посчитает нужным. Извини.
Ты знаешь, что он серьезно болен?
Гера просто кивает, давая понять, что в курсе:
Конечно. Мы с братом помогаем ему ну с лекарствами и вообще.
Обычно я сдержанная, не люблю прилюдно показывать эмоции, особенно перед теми, кого впервые вижу. Но тут я взрываюсь. Наверное, для меня его наглость и равнодушие становится последней каплей в чаше сегодняшнего дня. Все знает, значит, все понимает, и наплевать?! Пользуется тем, что больной и пожилой связываться не станет? И этот второй, Гектор, кажется, и что за дурацкие имена, как он говорил с дедулей, ничем не лучше! Братья они, значит. И не удивительно друг другу под стать.
Музыку не врубай громко! заявляю решительно, голос дрожит от бушующей внутри злости. Дедуле отдыхать надо, он спит днем! И AC/DC совсем не к месту.
Не любишь AC/DC? брови Геры удивленно взлетают. Я могу
Не люблю, когда наглеют. Продолжишь вызову полицию.
Успеваю заметить что-то похожее на удивленное восхищение на его лице. Он реально улыбается! Разворачиваюсь и решительно иду в сторону автовокзала. Спина горит от его взгляда. Хочется обернуться, но сдерживаюсь, сую в уши наушники и врубаю Мою волну. По иронии судьбы Алиса подсовывает мне именно Highway to hell.
Глава 3. Глупость
Мне везет автобус приходит быстро. Выхожу на площади Ушакова, недолго любуюсь Матросским клубом и наблюдаю за сухим фонтаном. Под Sunrise Avenue прогуливаюсь по Большой Морской, по пути ем мороженое в кафе Снежинка название вызывает детский восторг, и я не могу пройти мимо. В центре осень чувствуется сильнее, но как-то по-особенному: нет привычного желтого и красного на деревьях, те немногочисленные, что начали сбрасывать листья, выглядят так, будто не к зиме готовятся, а увядают от жары и засухи. Брожу перед гостиницей Севастополь, пытаясь угадать, какое из кафе и ресторанчиков принадлежит Гектору. Потом спускаюсь по вымощенной брусчаткой улице Айвазовского, оказываюсь на набережной и надолго замираю, чтобы полюбоваться морем. Беру большой стакан кофе и иду к сувенирным лавкам, где покупаю игрушку, милого котика в тельняшке, и бальзам для губ с маслом крымской розы и лаванды. Незаметно выхожу к памятнику Затопленным кораблям. Море тут еще красивее, да и сама бухта тоже, даже стеклянно-бетонный новострой, на который любит ворчать мама, ее не портит. Фотографирую высоченный монумент Штык и парус, потом прогуливаюсь по нижней дорожке мимо памятников, поднимаюсь на верхний уровень, разглядываю солнечные часы, пытаясь определить время, потом сажусь на скамейку, чтобы понаблюдать, как волны лениво разбиваются о бетонную набережную.
Я сопротивляюсь, но Севастополь влюбляет в себя с каждым шагом. Белокаменный, без излишней вычурности, спокойный, солнечный и утопающий в зелени. Мне нравится бродить под высокими платанами и кедрами; нравится видеть над головой яркое голубое небо с пушистыми облаками; нравится, что воздух пахнет морем, туями и совсем немного карамелью; нравится то и дело натыкаться на море такое ощущение, что оно тут буквально повсюду. Мне хорошо и спокойно, Севастополь будто отгоняет тревоги, и я радуюсь этой передышке и легкости. Возвращаться на Ревякина совсем не хочется, до вечера остается еще много времени, и я решаю съездить в Херсонес, который красуется на двухсотрублевке, про который читала и даже что-то проходила на уроках истории вдруг другой возможности не выпадет.
По красивейшему Приморскому бульвару возвращаюсь на площадь Лазарева, по пути глазею на афиши (на удивление стильные!) и решаю обязательно сходить в местный театр, причем вместе с дедулей. Наконец, сажусь на маршрутку (топик придумают же!) и банально забываюсь, разглядывая город, пропускаю нужную остановку. А когда понимаю, что к чему, маршрутка подходит к Студгородку.
И так я оказываюсь возле университета.
В первый момент хочу вернуться, найти-таки Херсонес, собираюсь перейти дорогу, чтобы сесть на обратную маршрутку, но пока жду зеленый свет на светофоре, успеваю передумать. Толком не знаю почему. Просто на остановке толпятся студенты, переговариваются о требованиях к оформлению курсовых у какого-то профессора, о странном происшествии в лекционной аудитории, решают куда пойти перекусить и не отправиться ли в какой-то Муссон за новыми кроссовками. Обычный студенческий треп. Но я внезапно испытываю если не тоску, то легкую грусть, и понимаю, что скучаю по универу, по его особой атмосфере, по всей этой учебной суете, разговорам ни о чем, по лекциям. По сути, универ заполнял всю мою жизнь. А теперь я почувствовала себя выброшенной на берег рыбой. Впервые осознаю, что когда вернусь в ИТМО, придется все начинать заново: заводить знакомства, вспоминать предметы, привыкать к ритму И решаю прогуляться до кампуса СевГУ.