Он резко опустил полупрозрачную штору, и в кабинете поселился мягкий полумрак. Иван Александрович облегченно вздохнул и откинулся в рабочем кресле. Потом наклонился, взял из ящичка сигарету и закурил. Дымок теплыми струйками пополз по щекам.
«Несчастный случай? Исключено. После несчастного случая попадают либо в морг, либо в больницу, либо в милицию и иногда еще домой. Ни в одно из этих мест Андрей Петрович не попал. А остаться лежать просто так на панели, если тебя сбил автомобиль или упал кирпич на голову, невозможно. Тут же подберут, позовут милиционера Не из сердобольности, скорее, из любопытства, но позовут. Люди очень любопытны, и это сильно помогает в работе» так думал Иван Александрович.
«Ну, а если его убили? Какая-нибудь шпана, а потом труп спрятали. Куда? Да в любой люк канализации. Надо, чтобы люк оказался рядом. Потом тащить на глазах у всех Да и люк без ломика, или топора, или двух ломиков никак не откроешь. Нет, вряд ли попал его помощник в канализацию. Впрочем, все люки на его пути через час проверят». А потом не мог допустить Иван Александрович, чтобы так просто, как овцу, могли укокошить его помощника. И оружие у него всегда с собой. Нет, это невероятно.
Сам сбежал? Но куда и зачем? Или были враги?
«Или, тут Иван Александрович неожиданно вспотел от очень неприятной мысли. Или какое-нибудь темное место в биографии? Но ведь вроде все тысячу
раз проверено». И тут ему показалось, что в кабинете потемнело, так сумрачно стало на душе у Ивана Александровича от этой мысли.
«А что, если недоглядели? И скрыл пропавший кусочек своей жизни? Тогда и мог он исчезнуть. Вернее, его могли попросту убрать. За что?»
«А, черт!» он поднял трубку.
Иван Александрович, спросила трубка голосом его начальника. Мне тут позвонили сверху трубка многозначительно помолчала. Ваши сотрудники пытались проникнуть на киностудию. Вы что, забыли, что туда запрещено просто так вот вламываться? начальственные басовитые нотки катались, как желваки под кожей. У них сейчас перестройка, и чтобы больше этого не было.
Позвоните мне сначала. Что их туда понесло?
Катафалк хотели найти.
Какой еще, к дьяволу, катафалк?
Со студии катафалк, очень странно себя вел.
Тут трубка, кажется, захлебнулась от возмущения и, прорычав нечленораздельное ругательство, отрывисто клацнула. И тут же коротко запело в ней: пип, пип, пип занят, занят, занят
Ой, Иван Александрович, что же это у вас так темно? пропело воркующее, грудное контральто секретарши.
Иван Александрович не спеша опустил трубку и поглядел на пышную яркую блондинку перед ним. «Очень аппетитна, или, как теперь говорят: сексапильна», подумал он, и где-то внизу спины заныло сладко.
Что у вас?
Блондинка ловко обогнула крутым бедром стол и, встав с ним рядом, положила на стол ворох папок с надписью: «ДЕЛО».
«И запах от нее, как от спелого яблока Какая она вся чистая, вымытая и хрустящая. Понимаю садистов, думал про себя шеф, так и хочется такой сделать больно».
Блондинка на мгновение прижалась бедром. Он не выдержал и, обняв ее рукой, потянул к себе. Она, казалось, только этого и ждала:
Ой, Иван Александрович, пустите, что вы делаете? Вдруг кто зайдет, горячо зашептала она и тут же на глазах стала таять, прижимаясь к его руке.
Зазвонил телефон.
Блондинка, как толстая рыжая кошка, фыркнув, отскочила и, крутнув хвостом, сгинула
«Ну вот, сколько ни сдерживался, а все равно начал свою секретаршу обнимать. Почему у нее нет мужа?» подумал он и снял трубку. Ох, как стукнуло сердце.
Алло, дядя Ваня, это я. Вы заняты, наверно
Аннушка. Вот отчего так сладко ныла спина. Образ рыжей яркой блондинки тут же потускнел, увял, и превратилась она в обыкновенную толстую дамочку сомнительной репутации
Аннушка, так звучит грудной, ласковый рык влюбленного тигра, Аннушка
А она щебетала, и нежный ласковый голосок, казалось, саму мертвую пластмассу и сталь живил и делал теплее
Ну пока. Не буду мешать вам. Не задерживайтесь
Он медленно опустил трубку. И почувствовал на этот раз сладкую дрожь, даже боль в сердце. «Господи, старый идиот, неужели ты влюбился?!»
Рывком вскочил Иван Александрович с кресла и, подбежав к окну, рванул шторы.
Но, как об этом написал бы романист, «ликующий солнечный день не ворвался в кабинет». Непонятно и скоро погода переменилась. Быстро разбухая, раздирая в клочья края, неслись тучи. День стал серым и неуютным. И рядом с радостью и болью опять возникла тревога в душе у Ивана Александровича.
А в самом деле, куда же пропал его помощник?
* * *
Эта же мысль почему-то хватала за душу и Василия Петровича. И он ощущал сильную тревогу. «Неспроста, неспроста сгинул Андрей», шептал голос внутри. По совести говоря, сам Василий Петрович не очень огорчался. В сущности, жизнь полна превратностей и перемен. А для него это исчезновение было бы переменой к лучшему.
Он гнал, конечно, эту мысль, как человек порядочный, который на костях коллеги себе карьеру не делает. Но что греха таить, мысль была справедливая: лучше будет для него, если не найдут Андрея. Именно поэтому еще так тревожно было у него на сердце, и так яростно он делал все, чтобы найти Андрея Петровича. Чиста должна быть совесть, когда чужое несчастье в руку
Вот место, где они расстались вчера. Рядом с Василием Петровичем гибко крутилась длинномордая, огромная ищейка с волчьим взглядом. Невысокого роста и непримечательной наружности человек держал ее на поводке и спокойно ждал приказаний.
Здесь мы расстались, сказал Василий Петрович. «Возьмет или не возьмет след?»
Человек сунул собаку носом в захваченные вещи Андрея Петровича. Шумно вдохнув его запах, собака закрутилась упруго и взяла, повизгивая, потянула вперед, тычась носом в асфальт. «Хорошая собака», почему-то с тоской и смутной злостью подумал Василий Петрович. Он недолюбливал ищеек вообще, а эту как-то сразу невзлюбил.
Они прошли метров сто, повернули круто направо, и тут еще шагов через пятьдесят собака остановилась и стала крутиться на одном месте повизгивая
Не идет дальше, сказал человек, либо след тут обрывается, либо затерт
Ищейка гибко металась.
«Дальше через квартал снова поворот, а там метро. Там некуда исчезать», так думал Василий Петрович, теперь уже просто с ненавистью глядя на елозившую псину.
Спасибо, сказал он вслух.
Человек пожал плечами.
Наверно, в машину сел, сказал он и, слегка потянув поводок, негромко скомандовал: Пошли, Стикс.
И они двинулись назад к автомобилю.
Василий Петрович оглядывал дома вокруг. В ближайшем окне мелькнуло и пропало чье-то лицо. А через минуту на улицу выползла старуха и, опасливо косясь на него, остановилась поодаль.
Что, бабушка, интересно? задушевно спросил Василий Петрович.
Да, гляжу с собакой, украли чего или так? охотно отозвалась старуха и, не в силах сдержать горевшее в ней пламя любопытства, подошла.
Ее глаза лихорадочно косили сразу во все стороны, и всем своим существом она жила в этот момент, потому что чувствовала какую-то жуткую тайну, вот здесь, прямо перед ее окном.
Ты, бабушка, вчера вечером дома была? снова ласково спросил Василий Петрович.
Была, была, закивала та, а глаза так и горели, дух захватывало.
Часов в шесть-семь?
Точно была, я еще с Дуськой, соседкой разговаривала, а та как подхватится «Ох, говорит, уже скоро семь», и побежала
А не видела ли ты, бабуся, машины тут какой? совсем ласково спросил Василий Петрович.
Машины? переспросила старуха. Машины не видела, а катафалк тут стоял, автобус похоронный. Мы еще удивлялись с Дуськой, чего он стоит. Вроде все, слава Богу, живы еще, старуха хихикнула.
Куда он делся потом? перебил он ее.
А и уехал. Как раз около семи часов. Может, шофер приезжал к знакомым. Я с Дуськой распрощалась, потом глянула, а его уже нет А что, миленок, может, случилось чего? тут глаза у старухи так и впились в Василия Петровича. Желтое пламя горело в них, огонь неистребимого желания узнать. Господи, вот и произошло наконец что-то. И совсем рядом. Жгучее, преступное, тайное. И взволновалась вялая старушечья кровь, загорелась. Жизнь началась, жизнь