Проходя мимо, оба брата протянули руки и коснулись фамильного меча.
Их мать Урута вместе с рабынями трудилась над фамильной шпалерой, завершая последние сцены, изображавшие участие Сенгаров в войне за объединение племен. Она была настолько поглощена работой, что даже не заметила вошедших сыновей.
Томад Сенгар и трое его гостей из числа знати сидели за доской, сделанной из цельного рога какого-то древнего зверя. Игральные кости были вырезаны из моржового бивня и зеленого нефрита.
Трулль остановился возле играющих, опустив правую руку на рукоятку меча. Жест этот означал, что он принес важные известия, таящие опасность для племени. Рулад встал у него за спиной и быстро глотнул воздуха.
Не поднимая глаз, старейшины одновременно встали, а Томад отодвинул доску с незаконченной партией в сторону. Гости молча удалились. Глава семейства перемешал кости и снова опустился на корточки. Трулль присел напротив:
Приветствую тебя, отец. К побережью Калешского лежбища подошел летерийский флот. Тюлени в этом году явились на брачные игры раньше обычного. Летерийцы убивают их. Я видел это собственными глазами и сразу же отправился сюда.
Томад кивнул. И спросил:
Значит, ты без остановки бежал три дня и две ночи?
Да, отец.
А летерийцы все это время продолжали бить тюленей?
Уверен, что так оно и есть. Отец, Менандора, Дочь Зари, наверняка встретила это утро, видя корабли летерийцев, целиком заваленные тюленьими тушами. Когда они отплывут, за каждым судном потянется красная река из тюленьей крови.
А на место груженных добычей кораблей придут новые! злобно прошипел Рулад.
Вмешательство младшего сына заставило Томада нахмуриться.
Рулад, сообщи обо всем, что слышал, Ханнану Мосагу.
Особой срочности в этом не было, и повеление отца показывало, что он недоволен Руладом.
Тот вздрогнул, но тут же совладал с собой:
Как скажешь, отец.
И с этими словами юноша повернулся и покинул дом.
Лицо Томада стало еще сумрачнее.
Ты пригласил на важный разговор нечистокровного воина?
Да, отец.
Зачем?
Трулль предпочел промолчать. Ему не хотелось говорить отцу о том, что Рулад проявляет чрезмерное внимание к невесте Фэра.
Томад вздохнул и принялся разглядывать лежащие на коленях руки сильные, покрытые шрамами.
Что-то слишком мягкотелыми мы становимся, прогремел он.
Отец, но разве уважительно относиться к тем, с кем мы связаны соглашениями, это проявление мягкотелости? рискнул возразить Трулль.
Конечно. Они ведь уже не впервые нарушают договор.
Тогда почему король-колдун не отменил Великую встречу с летерийцами?
Темные глаза Томада вспыхнули и буквально вонзились в Трулля. Из всех четырех сыновей Сенгара только Фэр выдерживал отцовский взгляд и имел глаза того же цвета. Трулль невольно поежился.
Я сморозил глупость и беру свои слова обратно, произнес юноша, отворачиваясь и желая скрыть овладевшее им смятение.
«Летерийцы явно проверяют нас на прочность, подумал он. Их намерения нам неизвестны, но в любом случае это дерзкое нарушение договоренностей. Они ведь прекрасно знают, что мы не оставим сие без ответа. Их дерзость обоюдоострый меч, который ударит по обоим народам».
Нечистокровные воины обрадуются возможности показать себя, сказал Трулль через некоторое время.
Скоро мы доживем до того, что нечистокровные воины будут заседать в совете, проворчал отец.
Но разве это не награда, которую нам дарит мир?
Томад оставил вопрос сына без ответа.
Ханнан Мосаг обязательно соберет совет. Тебе тоже нужно будет пойти туда и рассказать обо всем, что ты видел. Но это еще не все. Король-колдун просил меня, чтобы я разрешил вам четверым выполнить его особое поручение. Не думаю, что твои новости изменят его решение.
Говоришь, нам четверым? удивленно переспросил Трулль. А я на подходе к деревне встретил Бинадаса.
Он уже знает и вернется спустя одну луну.
А Рулад тоже знает?
Нет, хотя он и пойдет с вами. Нечистокровный воин он и есть нечистокровный.
Как скажешь, отец, привычно ответил Трулль.
А сейчас иди отдыхать. Перед советом тебе надо как следует выспаться.
Белая ворона вспорхнула с узловатого, покрытого соляным налетом корня и принялась рыться в куче отбросов. Сначала Труллю показалось, что это чайка, решившая чем-нибудь поживиться на речном берегу. Но громкое карканье развеяло его сомнения. Ворона зажала в бледном клюве раковину с мидией и лениво перелетела поближе к воде. День стремительно терял яркость красок, уступая место сумеркам.
Труллю так и не удалось заснуть. Он беспокойно ворочался с боку на бок и в конце концов все-таки встал. До совета, назначенного в полночь, оставалось еще достаточно времени. Какое-то смутное беспокойство выгнало молодого человека из дому, и он, с трудом переставляя гудящие, не успевшие отдохнуть ноги, побрел на север, к устью реки.
Сумерки всегда наступали внезапно. Лениво плескались волны, и на их границе белел силуэт необычной вороны. С каждой волной птица изгибала клюв и опускала свою добычу в воду. И так шесть раз подряд.
«Привередливая тварь», подумал Трулль, глядя, как ворона отмыла раковину, уселась на ближайший камень и принялась ее расклевывать.
Белый цвет зла. Это знает любой ребенок. Цвет мертвых костей и ранней зари, ненавистный цвет Менандоры. И паруса у летерийских кораблей тоже белые. Ничего удивительного. А сквозь прозрачные воды Калешского залива проглядывает дно, и оно стало белым от костей тысяч убитых тюленей.
Казалось бы, шести племенам тисте эдур сейчас самое время воспользоваться щедростью природы и начать усиленно восполнять запасы, истощенные недавней войной. Но летерийцы их опередили. Мысли Трулля вновь вернулись в тревожное русло:
«До чего же точно эти летерийские наглецы рассчитали время. Их замысел понятен: нанести удар по хрупкому Содружеству племен, чтобы на Великой встрече выторговать себе желаемые условия. Они хотят снова заставить нас смириться с неизбежностью. Те же самые слова мы слышали, когда на Длинной косе появились летерийские деревни. Нам тогда говорили, что Летерийское королевство расширяется и ему требуются новые земли. А нам, дескать, Длинная коса все равно не нужна. В противном случае мы бы не ушли из своих временных лагерей, а превратили бы их в постоянные поселения».
И теперь все больше и больше чужих кораблей начнут рыскать в богатых водах северного побережья: сие неизбежно, как выражались летерийцы, очень любившие это слово. Да уж, за всеми не углядишь.
Еще одно красивое слово из языка летерийцев «равноправие». Только тисте эдур знали, чем оно оборачивается в действительности. Достаточно вспомнить о судьбе других племен, что жили на границах с Летерией. Все они когда-то поклялись в верности летерийскому королю Эзгаре Дисканару. И что с ними сталось теперь?
«Но мы не такие, как те племена».
Белая ворона громко каркнула со своего каменного насеста. Швырнув на песок опустошенную раковину, птица взмыла вверх и растворилась в темноте. Вскоре оттуда донеслось ее прощальное карканье. Трулль начертил в воздухе знак, ограждающий злые силы.
По берегу кто-то шел. Обернувшись, юноша увидел старшего брата.
Приветствую тебя, Трулль, негромко произнес Фэр. Твои вести сильно взбудоражили воинов.
А что сказал король-колдун?
Пока ничего.
Трулль продолжал следить за игрой темных волн, накатывающихся на берег.
Нашим воинам не отвести глаз от этих кораблей, промолвил он.
Но Ханнан Мосаг умеет смотреть в сторону, возразил Фэр.
Он попросил у отца разрешения отправить нас с каким-то поручением. Ты что-нибудь знаешь об этом?