Люди на улицах, на балконах и в окнах встретили наше появление восторженными криками, будто впервые на сафари увидели прайд львов. Самое забавное, что в здешних домах снять квартиру туристу было в разы дороже, чем в том же центре. Но они шли на это, в тщетной надежде, что туманный полог откроется, и они увидят таинственный город. Правда, сегодня все их затраты окупились. Зеваки не только лицезрели быстро проехавшую машину с сопровождением, но и настоящих иносов. Одним из которых оказался сам министр иностранных дел.
Вот только последнему не нравилось всеобщее внимание. Ленивый и чуть уставший взгляд Алексея Симеоновича стал цепким, колючим. Глаза бегали, словно не могли сфокусироваться, хищно щупая каждое резкое движение зевак.
А его пальцы меж тем все время двигались. Вот мизинец коснулся большого, потом то же самое сделал безымянный, на смену ему вновь пришел мизинец. Я задышал часто, поняв простую вещь именно сейчас министр колдовал. Ну или чародействовал, ворожил. Не знаю, как правильно. Суть в том, что он использовал магию.
Но еще больше я удивился, когда почувствовал ее. Эту самую магию. Теплую волну, которая неторопливо накрыла меня. Словно вытянутым щитом укрыл. Причем, только меня, на сопровождающих Алексей Симеонович тратиться не стал.
И именно тогда пришло некое успокоение. Возбужденные голоса притихли, даже дождь будто бы капать сверху перестал. Вот только оказалось, что расслабляться рано. Потому что через этот невидимый кокон я услышал громкий хлопок, похожий на взрыв. А следом еще один.
Вроде бы ничего не произошло. Разве что военные замахали руками да несколько полицейских бросились к ближайшему дому. А Алексей Симеонович остановился, медленно ощупывая себя. И только когда к нему подскочил один из сопровождающих и взвалил раненого на плечо, я увидел окровавленную ладонь министра. Ею он пытался прижать рану.
Не лечи, грозно рявкнул министр в ответ на вытянутую руку подчиненного. Помню я твои художества на Соколовском, еще шрам оставишь. Доберемся до стены, а там уж займутся. Ничего страшного, дотерплю. Николай, не отставай!
Из-за ранения или ситуации в целом, но министр впервые за все время обратился ко мне на «ты». И надо сказать, в его словах чувствовалось столько нечеловеческой силы, что казалось, она способна смять тебя без остатка. Именно сейчас Алексей Симеонович преобразился. Он напоминал разъяренного медведя, исхудавшего и злого, проснувшегося после зимней спячки.
Инос остановился лишь на мгновение, безошибочно повернувшись к той крыше, с которой и велась стрельба. Я ожидал сейчас огня, молний или хотя бы того, что дом провалится в какую-нибудь дьявольскую бездну. Но министр не сделал ничего. Он несколько секунд смотрел внимательно, словно считывая информацию, а потом продолжил путь, опираясь на провожатого.
Между тем большая часть окон стала захлопываться. Зеваки покинули балконы, а оставшиеся на тротуарах туристы рванули прочь. Причем я не понимал, куда именно они бегут. Казалось, что попросту в разные стороны. Главное подальше от этого места.
Низенький плотный военный в первые несколько минут пытался что-то кричать в мегафон. Однако после того, как оцепление было распалось, раздались автоматные очереди. Я видел, что стреляли в воздух, но попытка привести к какому-то порядку возымела обратный эффект.
Если сначала люди молча, но как можно скорее пытались покинуть улицу, то теперь рвались с нее в панике. Несколько человек упали, но так и не поднялись, а по их телам бежали уже следующие зеваки. Мелькали в толпе приклады, раздавались сочные удары, а тот самый военный все еще что-то говорил.
Однако до нас волна беглецов не добралась. Мы продолжали двигаться вперед, оттесняя всех, кто попадался на пути. Это я понял, когда одного из раненых поволокла в сторону невидимая сила. С той лишь целью, чтобы он оказался подальше от нас. Мы будто находились в прозрачной субмарине, прокладывая свой путь посреди океанского планктона.
Всего за несколько минут мы добрались до той части улицы, где уже не было зрителей. Военные расступились перед нами, после чего вновь сомкнули ряды. Причем произошло это все безмолвно, словно было обычным делом.
А я с удивлением отметил, что мы почти добрались до пересечения с Мориса Тореза. Странное место, если честно. Раньше здесь ничего такого не было. Школа-интернат слева и куча сервисов и автомонтажек справа. Вроде, еще какая-то небольшая гостиница в виде частного дома стояла. Честно говоря, уже не вспомнишь.
Когда было можно, мы сюда не особо и мотались. Медвежий угол, спрятанный подальше от основных улиц. Но именно там теперь и возникла стена, состоящая из медленно плывущего, струящегося тумана.
С нашей стороны ближайшие дома были расселены. Но судя по свету в окнах, там что-то происходило. Наверное, разместили какой-нибудь временный штаб, а может, казармы для военных. Или еще что.
Непосредственно на перекрестке оказался развернут последний блокпост: расставлены бетонные блоки, раскрашенные красными полосами, навалены сверху мешки с песком, устроена пара пулеметных гнезд.
Но самое забавное, блокпост был круговым. Повернутый одновременно и к туманной стене, и к нашему городу.
Навстречу нам выскочил пузатый дядька, выполнив воинское приветствие. В руках сопровождающего, который шел впереди, появился ворох бумаг. Их он и передал военному. Затем мы без всяких промедлений прошли через блокпост, и подошли вплотную к туману.
Я прежде не видел подобного. Создавалось впечатление, будто огромную теплую конструкцию облили жидким азотом, и теперь от нее валил пар. Казалось, подождешь немного, и наконец проявятся какие-то очертания. Но секунды шли, а туман все так же струился сверху вниз, расходясь клубами по асфальту. И ничего не происходило.
Я сам! прикрикнул министр на своего подопечного, который шагнул вперед. И в голосе Алексея Симеоновича послышался гнев. Я даже удивился, насколько это не соотносилось с его флегматичным характером.
Он поднял здоровую руку и стал производить странные манипуляции. Со стороны казалось, словно министр очищает огромную луковицу. «Сняв» три или четыре чешуйки он опустил кисть, а в образовавшемся оконце среди тумана появилась косматая голова с бакенбардами. Привратник коротко кивнул, после чего туман расступился еще больше, образовав вполне внушительный проем.
Едва я ступил внутрь, как в глазах зарябило от количества людей и животных. В нос ударил запах навоза и прелой соломы. Уши заложило от гомона. К нам бросились сразу несколько иносов в голубых мундирах, точнее не к нам, а к министру, голося и причитая на все лады.
Да нормально все, нормально, отмахнулся он, царапина там. От Зеркала срикошетило. Где Варвара Кузьминична?
Из-за могучих спин выскочила маленькая девушка в черном платье, белом чепчике и фартуке. На последнем, кстати, был нарисован красный крест. Это что-то вроде сестер милосердия?
Сказать, что девушка была хороша не сказать ничего. Я рассмотрел крохотный вздернутый носик, огромные голубые глаза и рассыпанные по щекам веснушки. Из-под чепчика выбилась прядь рыжих волос. А ведь она всего на пару лет меня старше.
Варвара Кузьминична, обратился к ней министр. А я еще удивился: меня называл просто Николай, а ее по отчеству. Там пустяки, но рана больно рваная. Сделайте так, чтобы следы не остались. У Вас рука легкая.
Что происходило потом я уже не видел. Министра обступили со всех сторон, а ко мне подошла целая делегация. К слову, ее возглавлял красивый рослый мужчина с ровным пробором и тонкими усиками. А еще, в его присутствии очень хотелось ему понравиться. Интересно, это что, природная харизма или магия?