В часы бомбежек ломались все графики, а промедление стоило больших потерь. Первой задачей было вытащить с узловых путей и укрыть военно-санитарные поезда с ранеными, эшелоны с бойцами, рассредоточить составы и вагоны с горючим, боеприпасами, продовольствием, боевой техникой, чтобы они меньше пострадали во время налетов. Пропуск составов осуществлялся по обходным веткам и боковым путям, восстановленным ночью, скрытно, при погашенных сигнальных огнях. Бологовские путейцы вместе с восстановительными отрядами делали невозможное: в считанные часы производили разборку поврежденных участков, балластировку, укладку новых рельсов. Локомотивные и кондукторские бригады в условиях полного затемнения, зачастую следуя с неоднократным изменением маршрута, обеспечивали безаварийное движение воинских эшелонов. Четкий ритм достигался благодаря массовому героизму машинистов и их помощников, составителей поездов, стрелочников, связистов и сигналистов, диспетчеров и, конечно, руководителей станций и отделения дороги. Всегда начеку были сотрудники военной комендатуры. После каждых суток налета фашистские самолеты-разведчики фотографировали разрушения. Навесив на парашюты осветительную «лампадку», наблюдали развороченное бомбами земляное полотно, искореженные рельсы, разбитые вагоны и локомотивы, обрушившиеся здания. Это создавало впечатление мертвой зоны. Но гитлеровцы просчитались: Бологовский узел жил и работал, движение поездов к фронту не прекращалось ни на один день. Четкий ритм достигался благодаря массовой стойкости и самоотверженности. А сами бологовцы-железнодорожники просто работали и геройства в себе не ощущали ни тогда, ни после, хотя каждый прожитый день, каждая пережитая ночь были освещены подвигом.
Проезжавшие в военных эшелонах, видя развалины станции, спрашивали: «Когда отсюда выгнали фашистов»?
На самом же деле Бологовский железнодорожный узел никогда не был занят. Его не отдали врагу, заплатив за это высокой ценой человеческих жизней. И такой же ценой за это непокоренное пространство расплачивались бологовские железнодорожники: в годы войны более 1300 из них погибли на трудовом посту, еще полторы тысячи было ранено. Нашу героическую станцию пытались стереть с лица земли. За время воздушной осады было совершено 527 налетов фашистской авиации, в которых участвовало 1092 самолета. На узел и город было сброшено более 3,5 тысяч бомб. Город был почти полностью разрушен, потеряно 50% жилого фонда, в руинах лежали вокзал, три паровозных депо, электростанция, кирпичный завод, дом культуры, кинотеатр, железнодорожное училище, две больницы и две поликлиники, баня, гостиница, два железнодорожных клуба, три школы и три детских сада, предприятия и учреждения, были повреждены мосты
Бологовцы хранят память о тех трагических событиях далекого 1943 года. Им посвящен и конкурс «Эшелон памяти», который объявил наш благотворительный фонд и об условиях которого вы узнали в опубликованном номере бологовской газеты «Перекресток». Пополняются музейные экспозиции, которые можно будет увидеть в мартовские дни. К ним готовятся и в Бологовском городском музее им. Н. И. Дубравицкого, в профессиональном училище 7 и локомотивном депо. А какие замечательные стенды, уголки воинской славы, а то и настоящие музейные залы есть в школах!
Подготовка к этой памятной дате 70-летию трагических событий на Бологовском железнодорожном узле объединит всех нас: ведь в семейных архивах большинства бологовцев найдется немало материалов, документов, фотографий, железнодорожной атрибутики тех лет, которые помогут собрать правду о войне, какой она была на нашей земле. И эту правду настоящую, из самых достоверных источников мы передадим потомкам. Думается, что к этой инициативе благотворительного фонда «Эшелон» бологовцы не останутся равнодушны. Давайте вместе вспомним, что и как было, помянем тех, кого рядом с нами нет, и передадим этот эшелон памяти нашим детям и внукам. У этой идеи уже нашлись горячие сторонники, и, надеюсь, их станет еще больше. Спасибо тем, кто уже откликнулся, и ждем новых документов из семейных архивов.
Маргарита Сивакова, директор благофонда «Эшелон», 2013 год.А руки и во сне бросали уголь в топку
Правда о войне строками из дневника Лидии Бугровой
Однажды наступает момент, когда понимаешь, что дневникам, письмам, воспоминаниям твоих близких, прошедшим вздыбленными военными и прифронтовыми дорогами, уже недостаточно просто лежать в семейном архиве. Этим материалам по праву стать частицей летописи, которая вписана в историю страны Великой Отечественной войной.
Любовь Егорова (Бугрова) и Маргарита Сивакова.
Так случилось и с дневником Лидии Ниловны Бугровой. Из семейного архива его прислала дочь Любовь Егорова. Сама Любовь Николаевна окончила в Бологое 12-ю среднюю школу, затем факультет романо-германской филологии Тверского государственного университета. Сорок лет отдала народному образованию, из них двадцать работала директором школы 2 в Торжке. Она рассказывала:
В 1941 году моей маме, Лидии Ниловне Бугровой (в девичестве Григорьевой), исполнилось 17 лет. Она жила в Бологое в няньках. Родом же была из деревни Черная Грязь Фировского района, из крестьянской семьи. Получив паспорт, решила устроиться на работу, но, вернувшись домой, обнаружила повестку на оборонные работы под Осташков
С этого момента и полистаем дневниковые записи Лиды Григорьевой, а в скобках будем давать пояснения.
«Деревня, куда нас, в основном молодых девчонок, привезли, была под немцем, которых наши войска только что выбили. Видно, большая и красивая была деревня, даже церковь имелась, но к нашему приезду остался один домишко, да и тот без крыши и окон
Мы строили в лесу дзоты и рыли пулеметные окопы вдоль железной дороги. Делали все прочно, лес клали в два наката.
Когда немцев погнали дальше, нас стали помаленьку отпускать домой. Я тоже вернулась в Бологое, пошла в военкомат проситься, чтобы взяли в армию. Но набор девушек закончился. Не зная, куда податься, пошла на стройку учиться на маляра и сестру младшую, Зину, взяла с собой.
Нам дали места в общежитии, а работать стали в НГЧ-2 дистанции гражданских сооружений. Потом нас, кому было 18 лет, откомандировали в паровозное депо учиться на курсах поездных кочегаров. Группа была большая, 46 человек, в основном девушки.
После курсов мы, три девчонки, попали на угольные грузоподъемные краны. Работали помощниками машинистов. Потом меня отправили учиться в Дорожную техническую школу, и после ее окончания я стала работать помощником машиниста на пассажирских паровозах серии СУ. Возили всякие составы, по большей части воинские и санитарные поезда.
Домой не уходили вовсе, жили в вагоне, который назывался теплушкой. 18 часов на паровозе и 18 часов в теплушке. Я долго не могла привыкнуть спать на колесах, но, когда намаешься, будешь спать где угодно.
Однажды везли мы из Малой Вишеры воинский состав до Бологое. Не успели отцепиться, как к нашему поезду прицепили другой, сэкипированный паровоз, а нас скорее отправили под экипировку. (Экипировка, в прямом смысле слова, снаряжение. Для паровозов подготовка к очередной поездке связана с заправкой водой, получением угля, смазочных, обтирочных и других материалов. Необходимо засыпать песок в песочницу. Он понадобится для подсыпки под колеса на крутых подъемах. Еще надо прочистить топку котла, зольник, дымовую коробку, продуть котел, жаровые и дымогарные трубы, а после всего этого надо очистить и обмыть сам паровоз хлопот множество).