Что случилось, Эл? спросила Милли, пытаясь поймать мой взгляд, но телефонный звонок дал мне повод сменить тему. Вероятно, Фрэнк. Так и оказалось. Так оказывалось всегда.
Привет, дорогая, сказал он. У Фрэнка тоже была весенняя лихорадка. В его голосе слышалось острое нетерпение. Не хочешь сегодня пойти поужинать в клуб Ретта?
О, правда? сказала я, радуясь мысли об ужине в таком шикарном заведении. Я совсем недавно видела в таблоиде фотографию Элизабет Тейлор в этом клубе.
Постой, а как тебе удалось заполучить столик? Я слышала, что там все заказано на несколько месяцев вперед!
Потянул за кое-какие ниточки, небрежно сказал он. Только лучшее для моей девушки. Заехать за тобой в семь?
Я на миг задумалась, сердце бешено колотилось. Когда-нибудь, может быть очень скоро, Фрэнк захочет от меня большего. И что тогда?
Элоиза? Кажется, связь барахлит. Будешь готова к семи?
Да, поспешно ответила я.
Ночной клуб Ретта оказался именно таким шикарным, как я себе представляла, и порадовалась, что выбрала черное платье и не забыла почистить перчатки (подарок Фрэнка). Туфли, конечно, не от Шанель, но кожаная сумочка, которую я купила с большой скидкой в «Хэрродсе», была достаточно хороша для тусклого освещения. И вообще Фрэнка мало заботили такие детали.
Добрый вечер, поздоровался хозяин. Мы сдали в гардероб пальто, и нас при свете фонарика провели вдоль боковой стены в кабинку. Мимо прошел человек, немного похожий на Ричарда Чемберлена, а может быть, это он и был. В конце концов, это именно то место, куда ходят людей посмотреть и себя показать.
Ну, как тебе здесь? спросил Фрэнк, потянувшись к моей руке под столом; его пальцы нежно задели мое бедро.
Я нервозно улыбнулась.
Мне я по-моему, здесь чудесно!
Фрэнк выбрал бутылку вина по винной карте, и я не могла не обратить внимание на цену: почти полугодовая арендная плата за нашу квартиру. Когда сомелье наполнил наши бокалы, я почувствовал себя виноватой в том, что опять оставила Милли одну в субботний вечер. Виноватой в том, что
Предлагаю тост, сказал Фрэнк, поднимая свой бокал, за Лондон и за мою прекрасную Элоизу. И чтобы такие праздники были у нас часто и всегда.
Всегда. Он сказал «всегда»? Моя рука с бокалом замерла.
Дорогая, сказал Фрэнк, уговаривая меня выпить. Плохая примета, если ты не сделаешь глоток.
Я кивнула и послушно поднесла бокал к губам, капнув красным вином на белоснежную скатерть.
Что тебя беспокоит, дорогая? спросил он, наклоняясь ближе. То, что в следующем месяце я уеду? Ты из-за этого?
Глаза щипало то ли из-за его одеколона, то ли от соленых слез.
Да, пробормотала я, заикаясь. Из-за этого, конечно, и я беспокоюсь о Милли. Теперь, когда она поступила на юридический, у нас проблемы с арендной платой. И ну, я просто чувствую себя виноватой, что я здесь с тобой пью это потрясающее, но дорогое вино. Извини. Я понимаю, что это все звучит бессмысленно.
Его губы расплылись в улыбке, он рассмеялся.
И это все?
Все? Нет, это далеко не все. Всего лишь верхушка айсберга, но я не могла ему об этом сказать.
Дорогая, сколько тебе нужно денег?
Я ушам своим не поверила. Фрэнк был щедр, но это казалось уже за гранью.
Я не могу сказал я. Уверена, мы сами справимся. И, Фрэнк, я все это говорила вовсе не затем, чтобы попросить денег. Я всего лишь
Чепуха, сказал он, доставая чековую книжку. Тысяча фунтов поможет тебе продержаться какое-то время?
Фрэнк, я я не знаю, что и сказать
Ничего не говори, сказал он, просто позволь мне позаботиться о тебе. Это все, чего я хочу. Он улыбнулся, и я изо всех сил постаралась ответить ему с тем же теплом, которым он так щедро делился. Просто пообещай мне, что ты подумаешь о нас и о том, как нам сделать все более постоянным.
Я с трудом сглотнула.
Не хочу тебя торопить, продолжал он, снова кладя руку мне на бедро. Но, дорогая, ты же знаешь, что мои дела в Лондоне скоро закончатся. Он кашлянул и прищурился, и я представила, как он с таким же выражением лица анализирует столбцы цифр в актуарной таблице. Элоиза, ни для кого не секрет, что я люблю тебя, продолжал он. Я только прошу подумать о том, как может выглядеть будущее. Наше будущее. Он снова кашлянул. Надеюсь, ты поедешь со мной в Калифорнию как моя жена.
У меня отвисла челюсть. Я слышала его слова и не слышала их. Они кружились в воздухе над столом, как обрывки странного сна. Жена. Калифорния. Всегда.
Скажи, ты читала в газетах о Лондонском мосте? теперь он говорил легко и непринужденно, словно забыл о серьезности того, что сказал перед этим.
Нет, пробормотала я.
Американский бизнесмен только что купил эту старую штуковину и собирается перевезти ее в Штаты, может быть, даже в Калифорнию. Он улыбнулся. Знаешь, милая, это ведь и правда похоже на знак.
Он пытался встретиться со мной взглядом, но я отводила глаза, зная, что моя неуверенность мгновенно предаст меня и его.
Фрэнк продолжал говорить.
Нет, ты просто подумай: если Лондонский мост может переехать в Америку, то ты и подавно, верно? Я знаю, ты ненавидишь зиму. В Калифорнии много солнечного света. И цветы цветут круглый год.
Я никогда не говорила ему, что ненавижу зиму. Откуда он знает, что я ненавижу зиму?
Пока он говорил, мои глаза блуждали по залу. Я заметила неоновую вывеску над баром. В слове «Мартини» не горела буква «н», так что теперь она гласила: «Марти и». Будь здесь Милли, мы бы с ней как следует посмеялись. Она бы перебрала всех, в чьей компании могла бы оказаться Марти. Марти и полиция. Марти и собака. Марти и американцы, к которым она не поедет.
О чем ты думаешь? спросил Фрэнк, пытаясь привлечь мое внимание.
Я указала на вывеску над баром и объяснила, почему она кажется мне смешной, но Фрэнк непонимающе уставился на меня и через минуту сменил тему. Он явно не находил это забавным.
Появился официант, и Фрэнк начал расспрашивать его о меню, а я обратила внимание на шикарную пару в вечерних костюмах, сидящую за соседним столиком. У женщины, красотки с платиновыми волосами, собранными в изящный шиньон, была роскошная и недаром я работаю в «Хэрродсе» редкая сумка от Бонни Кэшин для Coach. Мужчина был
Господи, Эдвард.
Наши глаза встретились всего на мгновение, но какая-то сила пронзила меня, как молния. Даже в тусклом свете я поняла, что он тоже что-то почувствовал.
Думал ли он обо мне в последние месяцы? Почему он не пришел в бистро «У Джека»? Почему не позвонил?
Мое сердце бешено заколотилось. Я отвела взгляд, но желание смотреть на него было невозможно пересилить, и я наблюдала, как Эдвард развлекает свою даму за ужином. Когда она откинула голову назад и рассмеялась, а потом протянула руку, коснувшись его руки, мне стало больно. Интересно, он показывал ей свою татуировку со скрипкой? Знает ли она, что он хочет, чтобы в его ушах всегда звучала музыка?
Я почувствовала на талии руку Фрэнка и повернулась к нему.
Ты знаешь о моих чувствах, Эл. Но никогда не говорила мне о своих.
Эл. Так звала меня только Милли, и я вздрогнула, услышав это имя из его уст.
Внезапно зал стал похож на смерч, а я оказалась в его центре потеряла управление, как воздушный змей в Риджентс-парке в ветреный день. Я знала, что должна заставить себя вернуться на землю, и вернулась. Но приземление оказалось жестким. Вот я сижу в модном стейк-хаусе рядом с мужчиной, который без ума от меня, но это не тот мужчина. А тот находится достаточно близко, чтобы слышать мой голос, как музыку в ушах.
Мне хотелось подбежать к нему. Мне хотелось убежать с ним. Вот он, миг из романов, которого я ждала всю жизнь, миг узнавания. Но заодно я узнала и то, что у моей истории не будет счастливого конца.
Эл, продолжал Фрэнк. Что ты скажешь?
Я молча уставилась на Эдварда: он встал, снял свой темный пиджак, повесил его на спинку стула и коротко кивнул мне в знак приветствия. В зале было слишком темно, чтобы разглядеть в его глазах какие-либо чувства, зато их было предостаточно в моих.