Тогда просто ждём. Начнёшь, когда я скажу, властно повелела Лукреция.
Чего ждём-то, умная? У моря погоды? прорычал Сетт, не понимая, почему уже не начать действовать.
Умная, да! Тебя ждём, бестолочь! У кого зелье от превращений на поясе? Вот пропустишь вместо глоточка срок свой и превратишься в вервольфа. Тогда и посмотрим, каковы эти ванары, тихо объяснила суккуба шипящим недовольным тоном. Надо ж не только их распугать, но и раскидать, чтобы отсюда выбраться.
Они ж не виноваты в том, что я чудищем стану, скривил губы демонолог, засомневавшись в таком плане.
О! О! Жалеть их собрался?! закатила глаза Лукреция. Себя пожалеть не думал хоть раз, альтруист заросший? Лучше б побриться надумал Отрастил колючек, как дикобраз Это всё, между прочим, обычная защитная реакция. Когда недотрога и одиночка не любит прикосновений к себе и контактов, он отращивает вот такие баки.
А мне и не надо, чтобы меня трогали, проворчал Сетт.
Женщины у тебя ласковой не было, несчастный человек, вздохнула, цокнув языком, демонесса.
Ты больно счастливая?! Суккуб, спящий со всеми подряд, перемешивающий рода людей, а то и не только людей! недовольно восклицал егерь Догман.
О, ты бы предпочёл эльфиечку? удлинила она свои уши. Или полу-эльфа? Постарше, помоложе? Невинную дурочку или властную госпожу? Ты только скажи
Ты лучше заткнись! Ненавижу тебя! Всех вообще ненавижу! Некромант этот проклятый, эти заговоры богов, эти церковники с их Творцом. Теперь ещё обезьяны какие-то! Может, этот ваш Локи прав? Пусть все нафиг сдохнут, надоели! Все чего-то вечно хотят, да когда ж вы все успокоитесь?! рычал Сетт.
Ха-ха-ха, злоба, стыд, сколько всего, хоть поем, наконец, эмоций! обрадовалась Лукреция, ноздрями шумно вдыхая окружающий воздух и подпитываясь энергией, высвобожденной демонологом.
И вовсе никакого стыда! возмущался тот. Я такой, какой есть. Нечего тут мне скромничать или краснеть. Это у тебя кожа красная, морда красная, будто только что из бани или пьяная вдрызг, ядрён батон и бизон в закусон, а то и всё вместе.
Тем временем в подземелье Преисподней от чёрного замка некромант в кожаном косом мундире, с чёрным клинком на поясе и тёмно-фиолетовым плащом двигался в направлении радужного моста вместе с Анфисой, которой велел идти с ним. Пленница была, в отличие от чернокнижника, безоружной, глядела вокруг себя, а не вперёд, подмечая красноватые склоны холма среди мутных, тёмных и лавовых рек, бурлящих грязевых луж и не то багряных растений, не то торчащих из земли каких-то отростков животных, что периодически шевелились.
Позади гремела музыка на ситаре бренчал Коркоснек, воспеваемый бесами. Анфиса пыталась придумать, как ей сбежать, но вокруг всё казалось столь опасным и враждебным, что она даже не представляла, куда спрятаться. Демоны подыгрывали дворфу с длинными толстыми дредлоками на голове и ситаром в руках на тамтамах из кожи и жилистых струнах, словно целый ансамбль. Пленница, глядя на инструменты из костей. лишь ужасалась и морщилась, старалась отвернуться, а жуткие картины вновь так и всплывали в памяти.
Черти любят танцевать, надрывно голосил гном, босяком на битом стекле! И плавать в лаве, и с головой нырять, и бродить по тонкому льду
В своём прекрасном аду! вместе с ним подпевали и отлынивающие от работы мелкие бесы с копытцами и крохотными, не способными поднять сгорбленную тушку в полёт крылышками.
На четырёх лапах, если не более, шастали средь растрескавшейся земли уродливые твари, прозванные адскими гончими. На собак они едва походили, разве что на таких, с которых содрали кожу. Бугристые, зубастые, иногда не всегда вообще можно было разобрать детали вытянутой морды, иногда всего с единственным глазом по центру. Позади некоторых голов, словно грива, вздымались наслаивающиеся рёбра, как будто существо шагало, вывернувшись вверх животом. У иных пасть раскрывалась «бутоном» во все стороны, а у каких-то была вертикальной, захлопывающейся с двух сторон.
Всё это девчонке казалось страшным и мерзким. Даже в кошмарных снах она не могла представить местных обитателей. Вытянутые шеи, ассиметричные туши, ползающие, бегающие, ковыляющие всевозможные невообразимые уродцы, напоминавшие и зверей, и растения, и насекомых, и абсурдные карикатуры на зверолюдей, и даже мало на что похожие вообще.
Трёхногие сгорбленные и мускулистые демоны со спиральным рогом по центру, существа с горизонтальным гребнем-короной на голове, сгибавшимся в своих суставах на манер пальцев. Неморгающие глаза с перепончатыми крыльями, иной раз твари, у которых даже не было понятно, где зад, а где перед. Просто нагромождение копыт с мясистым шерстяным телом и ворохом взвивающихся шипов-отростков. Кто с чертами крокодила или минотавра, словно, подобно Лукреции, их преобразовали из душ погибших жителей поверхности, переродив в качестве инфернальных тварей.
Даже Бифрёст, радужный мост, Анфисе казался каким-то зловещим. Краски его составляющих блоков из разных металлов, камней и самоцветов, казались какими-то тусклыми в скудном освещении грота Преисподней. У кристаллов не было множества граней, способных поигрывать отражением бликов света, хотя вспышек огня, внезапных искр и сверкающей магмой жёлтых, рыжих и красных оттенков здесь хватало.
Куда мы идём хоть? нарушила Анфиса первой молчание.
Скоро узнаешь, не торопился ей отвечать некромант.
Я думала, радужный мост соединяет землю и небо Так было в сказках, хмыкнула девочка.
Не стал бы я всем сказкам доверять, особенно написанным в Империи, проворчал лорд Бальтазар, шагая сбоку от неё почти вплотную, едва не касаясь руки, готовый в любой момент схватить или же резко отправить заклятье в спину беглянке, едва та надумает куда-либо податься.
С моста, в принципе, деваться уже было некуда. Он был не слишком широким, но и не узким. И вёл в темноту. Становилось страшнее и страшнее. Вокруг сгущался мрак. Пространство внизу и по сторонам обретало очертания бескрайней бездны. Был слышен стук девичьего сердца под постукивание её обуви о плотно сдавленные друг к другу оправами блоки камней под ногами.
Так куда мы? Что там? снова поинтересовалась Анфиса.
Жертвенник с вертелом, я ж ем детей, забыла? Так пишут в твоей Империи. Нельзя ж их разочаровывать и не оправдывать ожиданий, усмехнулся некромант.
Не смешно! насупилась девочка. Ну, правда?
Что? Уже не веришь сама, что я такой, как описывают? покосился на неё Бальтазар.
Я и не таких отлавливала, фыркнула та.
О, нет. Таких ещё не видала, гордо ухмыльнулся лорд Кроненгард.
Все вы такие, каждый маг думает, что он особенный, что всесильный. А когда я смотрю им в глаза, вонзая катары меж рёбер или прям в горло, когда они понимают, что всё, это конец, сразу становятся другими во взгляде. Паника, страх смерти Такие же, как самые обычные люди. Ты очень зря мнишь себя выше других, заявила Анфиса.
Я никому и нигде не говорил, что я выше других, подметил Бальтазар. У меня вообще средний рост, между прочим. Знаю хана орков одного, так тот и вправду повыше всех своих будет. Громадный такой! И звать почти как сушёный абрикос у таскарцев.
С орками водишься, кивнула как бы себе самой Анфиса. Фи!
Думаешь урвать информации? Заметь, если я не беспокоюсь, что ты кому-то что-то расскажешь, значит, в моих планах нет пункта тебя живой отпускать, заулыбался, оскалив зубы, лорд Кроненгард.
У Анфисы снова внутри всё похолодело. Даже ноги становились ватными и не слушались. От волнения зашкаливал пульс, болели виски, широко раздувались ноздри. Она сама на себя была не похожа. Опасалась, а вдруг и вправду он сейчас попросту принесёт её в жертву и на этом вся её жизнь закончится.