Я так ничего и не понял. При чем тут закон? И что это такое?
А ночью у Димки случился приступ. Это потому что он астмой болеет. Очень опасная и тяжелая болезнь. Человек даже умереть может. Когда у Димки такие приступы бывают, я весь холодею и тоже дышать не могу, хотя у меня никакой астмы нет. Очень это страшно.
Наша мама врач, и даже кандидат наук. Она как раз эту болезнь и лечит. Даже в детской больнице работает, где дети с астмой лежат. Димка тоже один раз лежал. Мама его почти вылечила. У нас приступов уже год не было. Нет, полтора. А сегодня случился. Под утро. Они чаще всего под утро случаются, когда больше всего спать хочется. Только я сразу просыпаюсь, когда мама начинает бегать, суетиться и давать моему брату всякие препараты. А Димка в это время так тяжело дышит, в груди у него что-то свистит и хрипит, а сам он становится весь белый, потный и чужой. Затем его начинает душить кашель. Это хуже всего. Мне сразу жить не хочется. Я начинаю плакать, а мама меня ругает.
Чего ревешь?
Ага, отвечаю, а вдруг Дима умрет? Я боюсь!
Не говори таких вещей! Никогда, ты слышишь? Ишь, чего выдумал.
Дима сидит на стуле рядом с кроватью, мама растирает ему руки и ноги, я с него глаз не спускаю, и трясусь от страха. Через какое-то время ему становится легче. Это понятно, когда кашель смягчается и становится реже. Я внимательно за ним наблюдаю. Ага, вот он начал розоветь, вот уже на меня смотрит и понимает, что это я перед ним, а не пустота. Я сразу ему улыбаться начинаю. А он мне. Я взял его руку и крепко в нее вцепился, как будто Димка убежать хочет, а я его не пускаю.
Мама дала ему стакан молока, затем ингалятор, чтобы смягчить дыхание. Через полчаса все успокаивается, и мы ложимся спать. Измученный Дима засыпает первым. Затем я. Уже, во сне я слышу, как в своей кровати всхлипывает мама. Мне так ее становится жалко. И Димку тоже и себя. Слезы сами на глаза наворачиваются, но сил, чтобы плакать уже нет. Я засыпаю.
3. Катя знает все
Утром мама на работу не пошла. Сказала, что до обеда будет с нами. Это, значит, что она за Димкой наблюдать будет. Так всегда после приступа бывает.
А чего за ним наблюдать? Он такой, как будто ничего ночью и не случилось. Как проснулся, сразу за свой мобильник и давай играть.
Мам, заныл я, мы гулять сегодня пойдем?
Щас! в голосе у мамы возмущение. Прямо без еды и без одежды. В трусах и майках, да? Идите, ради бога.
Ну, мам, а после завтрака? У нас же каникулы.
У вас каникулы? мама сделала круглые глаза. Димка сразу сделал вид, что ничего не слышит и не видит, кроме своей игры, хотя на самом деле он очень даже внимательно слушает. Я не ослышалась?
Каникулы, сказал я. А чего мне было бояться? Я ведь двойку за четверть не получал.
Никаких гулять, отрезала мама. Будете все каникулы заниматься русским языком.
А меня за что? закричал я. Я ведь не двоечник!
Димка молча, показал мне кулак.
Вы должны отвечать друг за друга, устало сказала мама. Так должно быть всегда. У вас кроме друг друга никого нет.
Она так часто говорит.
Затем мама достала фонендоскоп, поставила нам градусники, смерила давление. Мы были вполне здоровы. Даже Димка. Потом мы завтракали, а после завтрака мама долго работала за компьютером, а Димка писал упражнения по русскому языку. Вот так, у людей каникулы, а мой брат должен сидеть и делать эти дурацкие упражнения. А я теперь тоже словно наказан, потому что ни телевизор включить, ни радио, и компьютер занят. Играть мне теперь не с кем, потому что брат мой занимается. Даже на мобильнике поиграть нельзя, потому что звук надо отключать. А что за игра без звука? Я чуть с ума не сошел, пока Димка писал. Этот час мне показался вечностью. А потом мама проверила у Димы работу, все там перечеркнула, отругала его, по голове ему настучала и велела все переписать заново. Я чуть не взвыл. Да что это такое делается?
А Димка ничего говорить не стал. Гордо сел и стал писать. Тут я не выдержал и стал ныть:
А мне что делать? Я больше не могу тихо сидеть. Я играть хочу.
А мама на меня наорала:
Займись чем-нибудь! Книжку почитай!
Не хочу я читать! Я гулять хочу.
Одевайся и иди.
Я без Димы не пойду.
Дима сегодня гулять не пойдет! Он болеет.
Значит, и я не пойду.
Значит, не пойдешь!
Вот и весь разговор. Но я не сдавался:
Я играть хочу! С Димой. Пусть он потом напишет!
Тут мама по-настоящему разозлилась. Лицо у нее потемнело. Глаза сузились.
Лешка, ты у меня сейчас тоже ремня получишь!
Но я тоже разозлился:
Ну и получу! Подумаешь! Давай, выпори меня, как Димку вчера! Ремнем!
Мама вздрогнула и жалобно так Димке говорит:
Дима, что ты молчишь? Он же твой брат. Ты должен на него влияние оказывать.
Димка посмотрел на меня, потом на маму, вздохнул и пошел в чулан, затем пришел с моим баяном и сунул мне его в руки.
Пусть играет. Мне это не мешает, сказал Димка и так на меня посмотрел, что мне сразу спорить расхотелось, хотя сейчас меньше всего на свете мне хотелось играть на баяне.
Точно, обрадовалась мама. Теперь все заняты. Никто без дела не сидит. Только ты, Леха, иди на кухню играть.
Мне ничего не осталось делать, как поплестись на кухню и играть на баяне.
Так прошел еще час, мама печатала, Димка писал, я играл на баяне. Сначала я играл нарочно плохо и громко, потом мне это надоело, и я стал нормально играть.
Потом мы пообедали, мама собралась и ушла. Наконец-то мы остались одни.
Давай играть, подскочил я к брату. Во что будем?
Не хочу, угрюмо ответил Димка. Устал я.
Вот те раз! Я его столько ждал, а он теперь играть не хочет. Безобразие.
А что тогда будем делать?
Ничего.
Это почему?
Мне подумать надо.
О чем ты будешь думать?
О своем.
А мне что тогда делать?
Делай, что хочешь.
Тут мне совсем обидно стало. Да что это такое получается? Я тут его ждал, ждал, чуть с ума не сошел от безделья, а он? А он играть не хочет.
Дим, ну чего ты, в самом деле? Мне же скучно!
Леха, ты без меня что, ничем заняться не можешь?
Не могу. Давай, играть.
Все-таки я его уломал. И мы стали играть в наши любимые игры. В настольный хоккей, в баскетбол, сражались на шпагах. И все же Димка был не такой, как обычно. Все-таки двойки вредно получать. Вот они проклятые, что с человеком делают. Был человек, веселый, добрый, а тут не мальчик, а какая-то тряпка. Все игры проиграл, мне даже неинтересно стало. Пришлось нам телевизор включить и мультфильмы смотреть. Гляжу, а он и мультики плохо смотрит, о чем-то своем думает. Мне сразу тоже неинтересно стало.
Может, видик посмотрим? предложил я. Давай Шрека?
Давай, вяло согласился Димка, а ведь это его любимый фильм.
Поставил я кассету, а он не смеется. Серьезно смотрит, даже над ослом не хохочет. Я совсем расстроился. Вчера у нас день был жуткий, а сегодня не лучше.
Дим, ты теперь всегда такой будешь? спросил я.
Какой такой? удивился он.
Не веселый, говорю.
А чего веселиться? Я ведь теперь не человек. Я двоечник. Нам, двоечникам веселиться не положено. Не имеем таких прав.
Опять права какие-то. Вчера он о них твердил.
Я маму попрошу, она тебе купит эти права, сказал я.
Тут Димка первый раз за день улыбнулся.
Эх, Леха, Леха, говорит, ничего ты не понимаешь.
Так объясни, говорю.
Не могу. Я сам не все знаю.
Тут я вспомнил, что он про какую-то девчонку говорил.
Пойдем тогда узнаем, прямо сейчас у той старшеклассницы, про которую ты рассказывал.
Нам же нельзя из дома выходить.
Так она же в нашем доме живет. Ты сам говорил. Если мы к ней пойдем, то и получится, что мы из дома и не вышли. Она не в нашем подъезде живет?
Нет, она в соседнем подъезде.
Вот видишь, обрадовался я. Соседний подъезд, это же почти наш. Когда мама идет к тете Вере, она даже пальто зимой не одевает. Значит, получается, что и мы не выйдем из дома, потому что соседний подъезд не считается.
Димка посмотрел на меня и вдруг просветлел, глаза у него сразу прозрачными стали.
А ведь верно, говорит. Пошли к ней.