Первые антикоррупционные установления дают мировые религии. Вспомним: «Даров не принимай, ибо дары слепыми делают зрячих и превращают дело правых» (Исход 23:8). «Не присваивайте незаконно имущества друг друга и не подкупайте судей, чтобы намеренно присвоить часть собственности других людей» (Коран 2:188). Аналогичные мысли содержат и другие канонические религиозные тексты. Важный импульс к осмыслению коррупции дают труды Никколо Макиавелли. Коррупцию он сравнивал с болезнью, например, с чахоткой. Вначале её трудно распознать, но легче лечить. Если же она запущена, то её легко распознать, но излечить трудно [Макиавелли Н. Избранное. М., 1989. С. 7879]. Н. Макиавелли (14691527) в знаменитом трактате «Государь», в частности, писал: «Если государь заметит, что министр заботится более о личном благе, нежели о благе своего повелителя, если во всех его действиях проглядывается стремление к своекорыстной пользе, то подобный министр никуда не годится, и государю вверяться ему безрассудно» (Макиавелли 2011, с. 241), а его «История Флоренции» содержит фактологические свидетельства коррупции во власти Флоренции [Макиавелли 1987]. В стандартном историческом экскурсе отмечается и вклад в изучение коррупции эпохи Просвещения. Криминологическую сторону коррупции впервые отметил Т. Гоббс (15881679), который в своем труде «Левиафан» писал: «Люди, кичащиеся своим богатством, смело совершают преступления в надежде на то, что им удастся избежать наказания путем коррумпирования государственной юстиции или получить прощение за деньги или другие формы вознаграждения» [Гоббс Т. (1936) Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского. М.: Соцэкгиз]. Историческая ретроспектива коррупции представляется неполной без такой знаковой для ее истории фигуры, как «отец лжи» Ш. Талейран (17541838), «сплошь и рядом делавший вещи, которые по существу скрыть было невозможно уже в силу самой природы обстоятельств: взял с американских уполномоченных взятку сначала в два миллиона франков, а потом при продаже Луизианы, гораздо большую; почти ежедневно брал взятки с бесчисленных германских и негерманских мелких и крупных государей и державцев, с банкиров и кардиналов, с подрядчиков и президентов; потребовал и получил взятку с польских магнатов в 1807 г» [Тарле Е. В. (1992) Талейран. М.: Высшая школа С. 41.].
Если обратиться к истории коррупции в России, то, по мнению многочисленных исследователей этой темы, понимание природы коррупционных проявлений в нашей стране традиционно основывалось на их системной взаимосвязи, которая выражалась уже в факте подкупа-продажности, предполагавшем действия как минимум двух сторон. Но при этом, как признавалось давно на Руси, когда речь шла о служащих, системно затрагивались интересы государя и государства. Как отмечал В. В. Астанин:
Более чем пятьсот лет тому назад учитывалась даже такая характерная особенность проявлений коррупции как латентность. Например, в Псковской судной грамоте тайный посул (обещание) представлялся как гарант оплаты незаконных действий судьи, как не материализованный, фантомный признак подкупа. Позднее, было обращено внимание на скрытый подкуп служащих «по задней лестнице, через жену, или дочь или сына не ставивших того себе во взятые посулы, будто про то и не ведают»
Озабоченность власти проблемой коррупции в то время можно объяснить и тем обстоятельством, что чиновники всех рангов находились на так называемом кормлении, когда за оказываемые услуги они вполне официально получали от лиц, которым они их оказывали, плату деньгами или «натурой» (каким-либо товаром) [Астанин В. В. Борьба с коррупцией в России XVI XX веков: диалектика системного подхода. М., 2003]. И, как отмечает С. В. Бондаренко: «дело доходило до того, что появившиеся в XVII в. московские приказы приспособились к мздоимству и вымогательству гораздо лучше, чем к управлению страной. Дьяки и подьячии довели до совершенства приказную волокиту. Она была признана лучшим средством воздействия на недогадливых истцов и ответчиков». Приказная волокита превратилась в «волокиту московскую», за которой прослеживается ярко выраженная заинтересованность приказного люда избежать четкого и ясного, а потому опасного им законодательства. Приказная атмосфера, в конечном счете, сформировала один из самых важных бюрократических принципов, переходящий из столетия в столетие: чем запутанней, тем лучше [Бондаренко С. В. Коррумпированные общества. Ростов н/Д., 2002].
В исторической ретроспективе в России выделялись два основных вида коррупции мздоимство и лихоимство. Российские источники упоминают мздоимство еще в XIII в. В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных от 15 августа 1845 г. эти преступления определялись следующим образом. Мздоимство если «чиновник или иное лицо, состоящее на службе государственной или общественной, по делу или действию, касающемуся до обязанностей его по службе, примет, хотя и без всякого в чем-либо нарушения сих обязанностей, подарок, состоящий в деньгах, вещах или в чем бы то ни было ином, или же получив оный и без изъявления предварительного на то согласия, не возвратит его немедленно и во всяком не позднее как через три дня». Лихоимство если «кто, для учинения или допущения чего-либо противного обязанностям службы, примет в дар деньги, вещи или что иное, сколько бы, впрочем, сумма денег или цена вещей им полученных ни была малозначительна». При этом «высшей формой лихоимства почитается вымогательство» [Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. Глава 6. О мздоимстве и лихоимстве (1845). Санкт-Петербург. Типография Второго Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии].
Первым российским правителем, который пытался законодательно ограничить коррупцию, считается великий князь московский Иван III Васильевич (14401505). Его первой попыткой законодательно ограничить коррупцию была Белозерская уставная грамота (1488), в которой впервые назван административный аппарат наместников тиуны и доводчики, разграничены их полномочия, определен размер содержания («кормов»), декларирован открытый характер судопроизводства. Позднее в Судебнике Ивана Великого (1497) был установлен запрет на взятки «посулы» и зафиксированы размеры полевых, дорожных и судебных пошлин [Судебники 1497 и 1550 годов // Библиотека Якова Кротова]. Корыстолюбие и злоупотребления фаворитов второго царя из династии Романовых Алексея Михайловича Тишайшего (16291676), и прежде всего его воспитателя боярина Б. Морозова, который заведовал финансами и всеми государственными делами, стали причиной вспыхнувшего в Москве в 1648 г. бунта. В ходе этого бунта, получившего также название Соляного, некоторые чиновники, снискавшие особую ненависть горожан своими злоупотреблениями, но не сам боярин Морозов, были отданы на растерзание толпе. В контексте коррупционных проявлений русский историк В. Ключевский так характеризовал начало трехсотлетнего правления династии Романовых: «Престол новой династии надолго облегла атмосфера придворного фавора правящая среда развила в управлении произвол и корыстолюбие в размерах, которым позавидовали бы худшие дьяки времен Грозного, кормившие царя одной половиной казенных доходов, а другую приберегавшие себе Вспомогательным поощрением правительственных зло- употреблений служила и привилегированная их наказуемость» [Ключевский В. О. (1993) Русская история. Полный курс лекций. В 3 кн. Кн. 2. М.: Мысль C. 242243]. Знаковой фигурой в истории российской коррупции был ближайший сподвижник и фаворит царя Петра I (16721725) князь А. Меншиков. Вот как описывает этого «специалиста» по злоупотреблениям при выполнении казенных подрядов Ключевский: «Данилыч любил деньги, и ему нужно было много денег И он не стеснялся в средствах добывать деньги, как показывают известия о его многочисленных злоупотреблениях Зело прошу писал ему Петр в 1711 г. по поводу его мелких хищений в Польше, зело прошу, чтобы вы такими мелкими прибытками не потеряли своей славы и кредита». Меншиков и старался исполнить просьбу царя, только уж слишком буквально: избегал «малых прибытков», предпочитая им большие. Через несколько лет следственная комиссия по делу о злоупотреблениях князя сделала на него начет более 1 млн руб. Петр сложил значительную часть этого начета [Ключевский В. О. (1990) Исторические портреты. Деятели исторической мысли. М.: Правда C. 203].