Да, говорят, в здании бывшего Полоцкого иезуитского коллегиума осыпалась кладка, и внутри обнаружили какую-то старопечатную книгу. На одном листе есть знак, состоящий из изображений солнца и месяца. Возможно, это одна из книг белорусского первопечатника Франциска Скорины, ответил мой собеседник.
Вот именно. Правда, в Национальной библиотеке сильно в этом сомневаются и направили меня, молодого сотрудника, который хорошо знает город, чтобы изучить всё, связанное с находкой. Если выяснится, что это книга Скорины, то в Полоцк приедут рыбы покрупнее меня, маститые специалисты. А без подтверждения никто не хочет покидать Минск, объяснил я.
Интересной была личность Франциска Скорины. Даже его печатный портрет таит в себе загадки. Армиллярная сфера на трёх его известных портретах наклонена неправильно, будто в зеркальном отражении. Кроме того, на самом портрете есть знак зеркала, и Скорина смотрит как бы в зеркало, а не на читателя. Если приложить зеркало, в которое «якобы вглядывается Скорина», то на границе реального и зеркального портретов появится богато украшенная буква «Ф». Всего на портрете одиннадцать книг. С зеркальным отражением получается 22 книги. Думаю, Скорина оставил нам подсказку о том, что в Праге он издал свои первые 22 книги. И одну из них, видимо, сейчас нашли в здании бывшего Полоцкого иезуитского коллегиума.
Зеркала в XVI веке имели особое значение. Плоские зеркала, присутствующие сегодня в каждом доме, стали результатом алхимических опытов братьев Галло из Венеции, и производить их в то время умели только на венецианском острове Мурано. Стоило двухметровое венецианское зеркало как целый корабль, сказал преподаватель. В его лице было что-то хитрое, словно он меня испытывал.
Ваши рассуждения любопытны. Ведь и сам Франциск Скорина защищал степень доктора медицины в Падуанском университете на территории Венецианской республики. По дороге в Падую он должен был посетить Венецию, дополнил я.
Может быть, вы желаете выпить чаю? спросила нас внезапно возникшая симпатичная рыжая проводница в синей обтягивающей униформе. Я отрицательно покачал головой, а преподаватель взял стакан и стал размешивать напиток, наполняя вагон ароматами чая и лимона. Ложку мой попутчик почему-то положил на свой платок.
Что касается алхимии, то занятие медициной в XVI веке во всех университетах Европы пересекалось с познанием астрономии и астрологии. Создатель гелиоцентрической системы мира Николай Коперник тоже изучал медицину в Падуанском университете. Считалось, что положение звёзд влияет на разные органы человека. Венеция, где не было инквизиции, кишела мистиками и алхимиками, приезжавшими туда со всего мира. Их идеи распространялись во многом через Италию, которая раньше других христианских стран Европы познакомилась с учениями арабских мистиков и еврейских каббалистов. А ещё Скорину должна была поразить свобода нравов и роскошь, выделявшие Италию из остальной Европы, сказал я.
Это да. В Венеции в 1509 году было зарегистрировано 11164 куртизанки. Они являлись уважаемыми членами общества и платили налоги. Значительный показатель для города с численностью населения около 180 тысяч человек. Наиболее известные венецианские куртизанки были внесены в каталог с ценами на их услуги. Хотя куртизанки в Италии того времени зачастую были очень образованными. Вспомните венецианскую куртизанку Веронику Франко или римскую Туллию д `Арагону. Они были поэтессами и философами. Однако вид женщин в ярких шёлковых платьях, золотой парче и жемчуге, с открытыми плечами и глубоким декольте, должно быть, казался выходцу из Восточной Европы крайне неприличным и вызывающе дорогим. И сама Венеция с дворцами, покрытыми сусальным золотом и расписанными фресками Тициана и Джорджоне, походила на сон, согласился мой попутчик. Он держал подстаканник с чаем, вытянув вперёд мизинец, что выглядело как-то аристократично.
Гуманизм, роскошь и разврат. И это всё Италия в эпоху Скорины. Вы упомянули, что работаете в Полоцком университете. А как вас зовут? спросил я собеседника.
Моё имя Криштоф Николаевич, ответил попутчик и протянул мне визитку, добавив с усмешкой: Звоните, если что-то будет нужно. А как ваше имя?
Меня зовут Влад Эдемов. У меня визитки, к сожалению, нет, произнёс я.
Криштоф понимающе кивнул, поднялся и, поставив подстаканник в углубление в ручке кресла, бросил как бы на прощание:
Также в зеркалах не отражается нечисть. Влад Александрович, будьте осторожны с найденной книгой!
Погодите, но я не говорил вам своего отчества. Откуда же вы, только и успел сказать я, обернулся, но мой собеседник исчез. Мы сидели в переднем купе вагона. Следующие два купе хорошо просматривались, но и там преподавателя не было. Лишь стакан с нетронутым чаем, от которого исходил пар, свидетельствовал о реальности недавней беседы, и по моей спине пробежала леденящая дрожь.
Книга
Сойдя на станции «Полоцк», я поспешил в Полоцкий государственный университет. Погода была ужасная, шёл мокрый снег, и от каши на асфальте мои ноги моментально промокли.
Когда-то я сам учился в Полоцком государственном университете, затем работал в местном «Музее белорусского книгопечатания» научным сотрудником, но произошло сокращения ставок, и я оказался на улице. Работа на рынке труда в Полоцке была, но специфическая, по условиям хуже, чем служба в армии. После музея четыре месяца, овеваемый вьюгой, я укладывал электрический кабель на железной дороге, где, в очередной раз поскользнувшись, сломал себе руку. Потом я по 10 часов в день торговал красками в магазине «ОМА». Случайно испачкавшись краской, я не имел времени смыть её в течение всего рабочего дня. До сих пор помню последнюю проданную мной банку краски «Voron» салатового цвета с мраморной крошкой. В конце концов я решил искать работу по специальности и уехал в Минск. В глубине души я надеялся однажды встретить там Аню.
В здании бывшего Полоцкого иезуитского коллегиума, современном корпусе Полоцкого государственного университета, вахтёр направила меня к экскурсоводу Карине Войтич. Это имя оживило болезненные воспоминания. В детстве я дружил с Кариной. Мы были одноклассниками. Мать Карины приехала из Индии в 80-ых годах и, влюбившись в местного инженера, осталась в Беларуси. Выглядела Карина необычно, и в прошлом все считали её с цыганкой, но мне она очень нравилась. Карина была моей первой любовью, но она воспринимала меня только как друга, и я её ревновал к другим поклонникам. Мы общались до 14 лет, пока Карина не отправилась учиться в техникум в Минск. Накануне её отъезда я купил Карине в подарок коробку дорогих польских конфет «Сейм» с изображением на лицевой стороне картины «Дама с горностаем» художника Леонардо да Винчи. Мы договорились, что когда я буду провожать Карину, мы съедим эти конфеты за чаем у неё дома.
Мои родители были не в восторге от моей школьной дружбы с Кариной, и в августовский день проводов они задержали меня подольше на даче. Я опоздал и мчался на синем велосипеде «Аист» с такими усилиями, что врезался колесом в бордюр и разбил себе колено. Когда я позвонил в дверь, Карины дома уже не было. В зале на столе стояли кружки с остатками чая и часть торта, оформленного в форме оранжевой широкополой шляпы. Мать Карины, толстая индианка, отдала мне нетронутую коробку конфет «Сейм» и отчитала меня:
Девочка тебя так ждала, расплакалась даже. Было бы из-за кого, наглый сопляк! Тоже мне, ухажёр выискался. Чтобы больше я тебя здесь никогда не видела!