Влад Миров
Возвращение в детство
Улица моего детства. Дом моего детства.
Запах вечернего зноя и пыли. Запах воспоминаний далеких лет! Запах счастливого беззаботного детства!
Я стоял в том же самом подвале, что и много лет назад, в то лето, когда я был абсолютно счастлив! Тогда еще у меня была полная семья, были самые интересные друзья! И, кажется, именно тогда я узнал, что в жизни есть ЛЮБОВЬ!
Конечно, это был уже не совсем тот подвал, этот грязный и пыльный. Захламленный старыми вещами: мебелью, тюками с одеждой и прочими ненужными предметами. Окна на улицу, лишенные остекления, заколочены деревянными щитами. Но те, что смотрят во двор, освещены ярким полуденным солнцем, пробивающимся сквозь грязные стекла, и поднятую в воздух пыль. Как и тогда, когда мы впервые попали в этот цокольный этаж, называемый нами подвалом, и решили, что это теперь будет наша «штаб-квартира»! И мы: три девчонки и я, единственный тогда мальчишка, решительно взялись за наведение порядка в полуподвальном помещении. Вынесли на ближайшую свалку весь ненужный нам хлам, тщательно вымели весь мусор и смыли пыль. Помыли стекла окон и расставили по возможности отремонтированную мебель, получив вполне приличную комнату, пригодную даже для летнего проживания. Это был героический труд для малолетних детей! Но наградой за это стало наше личное, тайное убежище! Даже мои родители, оценили превращение заброшенного цокольного этажа в полезное помещение, но при этом, не посмели отобрать его у нас!
По ходу, мы нашли множество интересных древних предметов, в том числе несколько старинных медных монет. Это породило наше дальнейшее увлечение раскопками во дворе и округе, в поисках скрытых сокровищ. Мы не знали настоящей истории нашего дома, но предполагали, что до революции в нем жил богатый буржуй! И надеялись найти спрятанные им от Советской власти деньги и драгоценности! А о чем мы могли еще думать? Малолетние наивные дети! Сколько нам тогда было?
Самой старшей была Надя она же старшая сестра из числа двух сестер соседок. Если мне в тот год было двенадцать лет, значит Наде, наверное тринадцать. Она училась на один класс старше меня. Ее младшей сестре Вере, было около десяти, или одиннадцати лет. Ну а третья наша подруга, тоже соседская девчонка Лена, была моей ровесницей. Но учились мы в разных школах. Потому что я и мои родители, переехали в этот старый район города, в этот дом, только в начале года, и я еще доучивался в прежней школе, в Новом Городе. А в этом году, несомненно, пошел бы в одну школу со всеми девчонками, а с Леной в один класс! Но, в нашей семье случилось очень трагическое событие: мои родители, вдруг, развелись! И мы, с нашим новым «папой» уехали совсем в другой город. Хоть и недалеко от этого моего города детства, но все же, я больше никогда не смог побывать в нашем старом доме, и ни разу не смог встретиться с теми девчонками!
И вот теперь, спустя сорок пять лет, я все же вернулся в этот дом полновластным хозяином! Как это произошло? Месяц назад умер мой настоящий отец. Которого, я к своему стыду не видел лет тридцать! Все что я помнил о нем: образ опустившегося, много пьющего человека не вызвало во мне никаких приятных воспоминаний. Однако, как я узнал теперь от его сестры, тети Кати он не пил уже последние лет десять. Она же и сообщила мне о завещанном мне доме, где отец проживал последние годы. Тот самый дом, где я прожил целое счастливое лето своего детства!
И вот я приехал в этот почти родной мне город, в старый его район, еще называемым Нижним Городом. Где этот дом и находился. Приехал с целью переоформить неожиданное для меня наследство на тетю Катю. Мне было стыдно принимать незаслуженный дар от забытого мной отца.
В первую очередь я встретился с тетей Катей, и мы вместе с ней съездили на кладбище, где я посетил могилу отца. Потом она передала мне ключи от дома, чтобы я побывал там и осмотрелся, и решил, что делать с домом. Мою идею с переоформлением наследства на нее она категорически отвергла. Во-первых, настаивала, что это решение моего отца, и не подлежит пересмотрению! Во-вторых, ей это имущество было совершенно ни к чему. Так случилось, что у нее не было детей, а муж уже много лет, как умер. И мне, ничего не осталось, как согласиться хотя бы на осмотр дома. Оценить, возможно ли его продать, и за сколько? А уж потом, решать, что делать с неожиданным приобретением.
Поэтому, я сейчас здесь, в этом доме. А по ходу осмотра его, в этом самом полуподвале!
Дом был действительно старинным, дореволюционным. Вот только, вряд ли принадлежал очень богатому владельцу. Скорее всего, в нем жили обычные ремесленники. И выложенный из камня цокольный этаж-полуподвал, под основным бревенчатым этажом, служил мастерской. Основной жилой этаж представлял собой обычный «пятистенок». Соответственно, всего две большие комнаты, плюс просторные «сени» с высоким крыльцом и лестницей на жилой этаж. Вход в полуподвал со двора, через проржавевшие, едва живые, железные двери. Двор с улицы огорожен высоким, древним деревянным забором, с широкими воротами в нем, и двухскатным железным козырьком над ними. Двор большой, ограничен с других двух сторон каменными сараями, с провалившимися крышами. Имеется большой огород, но активно использовалась лишь малая часть его. Остальное заросло высокой сорной травой. С улицы, перед домом небольшой палисад, заросший малоухоженным декоративным кустарником.
А в подвале, как и упоминал уже завал ненужных вещей и мусора. И освободить его стоит еще большего труда, чем когда-то добровольного старания четверых детей. Но почему-то, мне сейчас очень хотелось, увидеть его в том состоянии, когда он был превращен в нашу чудесную, уютную обитель.
Я вновь оценивающе огляделся, сместившись на метр к одной из стен. И тут мой взгляд выделил на фоне серой бетонной стены едва заметную надпись синим химическим карандашом: «Сережа, а я все равно тебя люблю!». Я осторожно, с волнующим восторгом, коснулся этой надписи, вспомнив, когда, и в связи с чем, появилась эта надпись. И вроде, как от волнения, почувствовал легкое головокружение.
* * *
Сейчас, я уже и не вспомню, как выглядели те девчонки. Не помню их лиц, цвета глаз, волос. Я и тогда, совершенно не обращал внимания на их внешность. Мы были просто друзьями, собравшимися случайно вместе. По случаю близко соседствующего проживания. И для меня они все были нормальными, как сестры, или другие близкие родственники. Мне было почти безразлично, что они девчонки, и под скромными частями одежды скрываются совсем другие детали человеческого тела. К тому же, некоторые их особенности, тогда еще совсем не выделялись! И вдруг, совершенно без повода, между делом, Надя мне заявляет, что я очень нравлюсь Лене! Реакция моя была совершенно глупой: « она дура что ли? Мне-то это зачем?». И прочее, в том же роде Точно уже не помню. Но, похоже, я этим Лену очень обидел. Надя потом рассказала, что когда она рассказала ей про мою реакцию, та даже плакала. И несколько дней она не появлялась в нашей компании.
А я тогда, впервые задумался, что между девочками и мальчиками, могут быть другие чувства, чем просто дружеские! И мысленно, я бы уже ответил на ее признание совершенно по другому, признав, что и она мне нравится! И понимал, что она действительно мне нравится! Что она какая-то совсем особенная, а не одна из подруг. При этом, спустя годы, я даже не мог вспомнить, была ли она хотя бы красива? Но для меня тогда, видимо была и самой нежной, и красивой!
Когда Леночка вновь примкнула к нашим обычным играм и проделкам, никто из нас двоих не смел, напомнить про то ее откровенное признание, и мой совсем неправильный ответ. А отношения наши заметно изменились. Девочка меня очень стеснялась, и я ее тоже, часто терялся, не зная как себя вести по отношению к ней. Не мог, как раньше оставаться с ней наедине, шутить, и прикоснуться к ней даже случайно! А в один прекрасный день (впрочем, неизвестно когда именно), на стене появилась эта надпись. И никто из нас не сомневался, что это написала Лена для меня! Вера, бесцеремонно заявила, что мы теперь жених и невеста. Надя насмешливо, но выразительно, улыбалась. Но не позволяла сестренке дразнить нас этим. А я неожиданно, был счастлив, и при этом еще больше терялся в присутствии девчонки. Зато по ночам, мечтательно касался ее нежного тела, волос, лица, губ. И что-то внутри меня просыпалось тревожное и сладкое.