Надо отдать должное сэру Уитвору, все у него отлично получилось. Почти пять миллионов рублей, что он раздал заговорщикам, позволили устранить Павла I, после чего на время была устранена и угроза русско-французского союза против Англии. Пять миллионов и Индия с большой войной, что перевесит?
Но раз не могут ответить Георг и граф Уитвор за содеянное, то ответит сэр Как там его Ивашка обзывал барон Фицбергердер. Заодно послужит еще для одной полезной штуки.
Сема, мать твою, не дергайся! Иди спокойно, дыши воздухом весенним. Как вас только в Москве не повязали, нервных таких. И повторяю, живым никого не оставлять. Обязательно контрольный укол шилом в глаз.
А если баба? пробурчал сбоку Ивашка, который Иннокентий.
Ну, мы в масках, там видно будет. С женщинами не воюем, но если там прислуга это одно, а если кто из графьёв-князьёв это другое. Те меня могут опознать. Не лишку в Питере великанов.
Перед этим ехали в купленной Семой карете по Санкт-Петербургу.
Всё, Ивашка, тормози здесь, крикнул Петр Христианович в открытое окошко кареты.
Чего? Ивашка повернулся в графу.
Останови карету. Как-то в прошлое попаданство легче было. Тут за каждым словом следить надо.
Остановил Ивашка карету у подворотни, и вот теперь идут, изображая офицера измайловца и трех унтер-офицеров, за командиром следующих. А Сема оглядывается и с ритма сбивается. Ну, удивляться особо некому. По Петербургу ночью молодежь под ручку не прогуливается. Улицы не освещены, да еще и кое-где перегорожены рогатками. А нефиг по ночам шляться, но здесь в самом центре города рогаток нет, и они проехали спокойно. Темно, только окна домов кое-где слабый свет излучают. Свечу зажгли хозяева. Пииты сидят, вирши по ночам крапают. Или джентль-мены в покер играют. Здесь же на Английской набережной и Галерной живут в основном наглы. Их сейчас в Санкт-Петербурге не меньше полутора тысяч. Облюбовали себе этот квартал и поселились, и все увеличивается их община и увеличивается.
Так, парни, пришли.
Глава 5
Событие двенадцатое
Даже если вы овладеете безупречным английским языком, с кем вы собираетесь на нем разговаривать?
Кларенс Дарроу
Вход был освещен. Горел в окне, что туда же во двор выходило, маленький масляный светильник. Капелька света, но не полная темнота. Интересно, зачем в окне светильник? Сразу и узнали, как только подошли к двери, даже не подошли еще, в паре шагов были, как лязгнул засов, и дверь стала открываться. Ну, явно не их встречают, Брехт ускорился. На крыльце одновременно оказались выходивший из дома господин в черном макинтоше и граф. Как всегда, все с самого начала пошло не по плану. Не надо ломиться в дверь с риском перебудить половину Галерной улицы и кричать недоверчивому наглу, что у него, мать его, письмо барону от императора Александра. Сами открыли, но хорошо ли это? Кто этот господин? А ну как полезный какой для русской истории человек. Папа Пушкина? Или Толстого? Поздно гадать. Товарищ выходил задом, продолжая с кем-то разговаривать через порог, Петр Христианович положил ему левую руку на плечо, сунул в печень клинок кортика адмиральского, с которым и пошел справедливость восстанавливать. Удобное оружие, и достаточно длинное, и тяжелое, и в то же время не сабля, не мешается.
И-и-и, засвистел проткнутый посетитель посла, он бы и закричал, наверное, но граф ему рот успел зажать и втолкнуть назад в черный проем двери.
За мной, Брехт вступил в эту темноту.
Внутри было даже светлей, свеча была в руке у мужика в сюртуке черном, и лампа та, похожая на лампу из сказок про Аладдина, с жемчужиной пламени оранжевой на носике на подоконнике стояла. А прямо напротив было зеркало, в котором эти оба огонька отражались.
Whats going on?[6] Мужик в черном приподнял подсвечник.
Брехт ждать не стал, он отпустил переставшего пищать посетителя и левой рукой, в правой был кортик адмирала Синявина, провел классический хук в подбородок нагла. Свеча вылетела из подсвечника и, ударившись о зеркало, погасла, подсвечник тоже вырвался на свободу, но до зеркала не долетел, загрохотал по каменному полу прихожей. Мужик в сюртуке, отброшенный ударом, до зеркала тем более не долетел, свалился на пол и, прокатившись по мрамору или граниту отшлифованному, доскользил до стены и прикорнул перед зеркалом.
Осталась только лампадка эта волшебная гореть. Необычная вещь в Северной Пальмире, так наглы, они весь мир ограбили, эту из Персии какой приволокли или из самого Багдада.
Сема, вяжи этого. Разберемся потом, ху из ху.
Так можа прирезать эту тварь, чего время терять, Иннокентий вытащил из кармана веревку.
Ванюша, «тварь» не обзывательство, а творение Бога. Ты хочешь божие творение отпустить без покаяния? А если это хозяин, и только он знает, где лежат стерлинги. Брехт помог спеленать все еще находившегося без сознания англичанина. Хороший получился удар. Наложилось поставленное Светловым умение на геркулесовую силу Витгенштейна.
Сема, дверь запри, нужно обойти весь дом и всех связать для начала, потом найти среди них барона Фицгерберта.
Петр Христианович пошарил под зеркалом и разыскал отлетевшую свечу, вставил ее назад в отверстие подсвечника и запалил от лампы Аладдина. Поднял повыше, оглядеться, и чуть не обмочил штаны прямо в метре от него стояла фигура призрака. Белая длинная рубаха колыхалась у пола, и шевелились седые волосы на голове.
Whats going on? хриплым голосом во прохрипел призрак.
Говорили же по телевизору, что английский язык беден. Еще не верил. Да, в нем вообще вот только три слова и встречные все только эти три слова и произносят.
Who are you?[7]
О, новые слова появились.
Бац, Брехт и этого с левой приголубил. Всё, не получится диалога, а так хотелось поупражняться в произношении. Особенно в возвратных глаголах. Тo kill oneself это покончить с собой или покончил с собой. В следующий раз.
Сема, и этого вяжите и про кляпы не забудьте, а то очнутся и тревогу поднимут.
Ивашки с Семеном склонились над напугавшим Петра Христиановича призраком, а сам сокрушитель наглов обследовал с высоко поднятой свечой прихожую. Большое помещение, квадратов тридцать. Ну, вроде пусто, очередных местных с одинаковыми вопросами не возникнет. Рядом с зеркалом стоял комод и дальше был не закрытый проем на лестницу. Брехт прислушался. Было тихо, почти. Потрескивали дрова прямо над ним в печи. На втором этаже, значит. Ивашки и Сема управились с призраком к этому времени. Дело нехитрое, и веревки и кляпы приготовили заранее.
Пошли на второй этаж. Иннокентий, ты тут постой, если кто будет стучать, запускай и Ну, понятно. Пошли, братва.
Лестница была деревянная и с первых же шагов начала скрипеть. Ну кто так строит? Брехт и так старался наступать не на середину ступеньки, а как можно ближе к стене. Зато Ивашка с Семой скрипели так скрипели, учить их ходить по стеночке и на цыпочках времени не было, так что и граф бросил ерундой заниматься и, перепрыгивая через ступеньку, стал подниматься на второй этаж. Попали в большое помещение, у стены напротив выложена большущая печь, плиткой изразцовой украшенная, через открытое поддувало сочился неровный свет огня, рядом с печью приличная поленница.
Сема, пошли со мной. Ивашка, вон у той двери встань, полено вон возьми, глуши им, если кто войдет, все нужны живые, пока барона не найдем.
Из комнаты с печью были две двери, Брехт, примерно представив, где они в доме находятся, двинулся направо, переложив кортик в другую руку, костяшки на левой уже сбил. Болели.
Событие тринадцатое
Лицо это то, что выросло вокруг носа.
Юлиан Тувим
Петр Христианович проходил одну комнату за другой, и все они были темны, холодны и пусты. Мебель была, столы стояли, комоды, буфеты, стулья. Не было людей. Печи находились в углах комнат, и не горел в них огонь, и вообще обиталище английского посла казалось нежилым и покинутым. Оно и понятно, предыдущего Павел выгнал больше года назад, а нонешний всего неделю как прибыл в Санкт-Петербург, поздравить Александра с восшествием на престол, поучаствовать в коронации и подписать ту самую русско-английскую конвенцию, которая завершала межгосударственный кризис, а затем подготовить к заключению конвенции с Данией и Швецией. Великобритания выстраивала коалицию для борьбы с Наполеоном.