Март две тысячи двадцатого года был сложным для всех ряд ограничений, вызванных остановить распространяющуюся эпидемию, гнетущая атмосфера, жуткие пустынные улицы, притихшие и затаившиеся. Люди боялись выходить из дома, избегали компаний, пропускали мимо внимания любые новости, не связанные с болезнями. Сарафанное радио работало плохо. Никого эти пропажи людей не напугали так, как пандемия.
И никто не понял бы истинный масштаб пропаж и не сумел бы объединить эти происшествия в одно дело, если бы не письма. В конце марта в главные управления страны в полицию, прокуратуру, следственный комитет, ФСБ, МЧС на электронную почту пришли анонимные сообщения с одинаковым текстом:
Я забрал в ад 666 и верну не всех. Пятница, 13. Ад придет к вам. Ждите.
Отследить отправителя не удалось, адрес был умело зашифрован. Но после сообщений за дело активно взялись представители спецслужб. За несколько месяцев им удалось выявить всех пропавших по стране и понять, что происходящее не просто совокупность преступлений, а хорошо продуманный и обширный, нетипичный террористический акт. Сверившись с календарем, один из сотрудников понял, что следующая пятница тринадцатого ожидалась в ноябре текущего года. На всякий случай к этому событию начали готовиться заранее: создали специальные группы быстрого реагирования, состоявшие из лучших следователей и дознавателей, назначили дежурные патрули, разработали инструкции на разные прогнозируемые случаи. Предполагалось, что накануне злополучного дня будут оповещены государственные службы и введен режим чрезвычайной ситуации для медицинских работников, спасателей и полицейских.
Восемь месяцев было глухо. Расследования велись, но результатов не приносили: из исчезнувших не нашли никого ни живыми, ни мертвыми. Спецслужбы топтались на месте, зацепиться было не за что.
А в ноябре этого же года, в пятницу, тринадцатого числа, началось такое, к чему никто не был готов. Повсюду стали рассыпаться жуткие события, которые не поддавались никаким объяснениям и противоречили здравому смыслу.
Благодаря тому, что все были заранее предупреждены, спецслужбам стали оперативно поступать звонки со всех точек страны с описанием происшествий. Первым таким известным случаем стали события в Омске, туда и направилась первая спецгруппа.
***
В городе Омске подле фонтана на улице Тарской рано утром прохожие случайно обнаружили девушку без одежды. Она лежала, свернувшись клубочком, и никто сразу не понял жива она была или мертва, спала она или была без сознания. На место почти одновременно прибыли и скорая помощь, и наряд полиции. Девушку без труда удалось привести в чувство. И первое, о чем она сообщила, было то, что ее зовут Лиза, и что она не узнает эту местность, потому что родом из села в Республике Алтай.
На теле девушки не было заметных повреждений, ранений, гематом или царапин. Лиза не выглядела истощенной или нуждающейся в срочной медицинской помощи, и тем не менее ее экстренно доставили в больницу для проведения обследования. Сотрудники полиции связались с родителями девушки, и те, потрясенные известием, преодолели тысячу километров за полтора дня. Мать с отцом в ожидании, пока их впустят в палату, плакали, в волнении переминались с ноги на ногу, не отходили друг от друга, не сводили глаз с двери, за которой находилась их дочь, их девочка. С разрешения врача они ворвались в комнату и замерли. На кровати была не их дочь. Это была не Лиза.
Девушка рывком села в постели, ликующе вскрикнула, а наблюдатели врачи и сотрудники полиции в удивлении пытались понять причину столь прохладной реакции родителей.
Это не наша дочь, нервозно нарушила тишину мать.
И отец отвел от незнакомки взгляд, в подтверждение кивнул.
Пока врачи в замешательстве убеждали родителей приглядеться, говорили что-то о психологической травме, о том, что бывает тяжело узнать человека после долгой разлуки, мать с отцом наотрез отказывались соглашаться, громче и громче твердили, что это не она, не она. Девушка растерянно наблюдала за спорами взрослых, переводила взгляд с одних на других, наконец нерешительно вмешалась.
Почему вы меня не узнаете? Мама? Папа?
Она спросила тихо, неуверенно, с надеждой взирая на родителей, и те на полуслове замолчали, в недоумении повернулись к ребенку.
Где Тимошка? беспомощно оглядываясь, вопросила она.
Мать словно очнулась, с новыми силами принялась доказывать врачам, что это не их дочь. Отец догадался предоставить подтверждение. Он достал телефон и показал полиции, врачам и самой девушке фотографии дочери. Совсем другая, непохожая. Все, кроме пациентки, поверили родителям. А вот девушка совсем не удивилась, не напряглась, не замолчала, когда обман раскрылся.
Да, это я, уверенно сказала она и вновь обратилась к родителям. Почему вы меня не узнаете?
Мать, раздраженная навязчивостью самозванки, выхватила из сумки зеркало и остервенело подсунула его к лицу незнакомки, крича при этом, что разница очевидна. Девушка, увидев себя в отражении, в испуге отскочила, ошарашено заверещала, трогая себя за лицо, волосы, оглядывая свои руки, ноги.
Это не я! орала она. Это не я! Я Лиза! Это не я!
Она выла и в ужасе терла лицо, царапала кожу, надеясь, видимо, сорвать чужую маску. Она переходила на визг, а потом на рев, она забивалась в угол кровати, подтянув ноги к груди, а потом ошеломленно металась по палате.
У меня рыжие волосы! протяжно тянула она в перерыве между рыданиями.
Внезапно она беззастенчиво задрала больничную сорочку, осматривая свой живот, а потом вновь завыла.
У меня шрам от аппендицита! Здесь нет! Это не я! Мама, папа, я Лиза! Это не я, не мое тело!
Мать, от ужаса вжавшись в стену, медленно сползла вниз, теряя сознание. Отец побледнел, не мог оторвать взгляда от происходившего безумства, продолжал трясущейся рукой сжимать телефон с фотографией дочери на экране.
Все присутствующие были поражены. Никто не вмешивался и не препятствовал. На крики сбежалось полбольницы. Люди толпились в коридоре, толкались на пороге, заглядывали в палату. Постепенно силы девушки иссякли, она засела в углу, обняв себя руками, и дико взирала исподлобья.
Как зовут моего брата? вдруг охрипшим голосом спросил отец.
Дядя Эдя, после паузы слабо выговорила она.
Сколько лет Тимошке? снова спросил отец.
Ты подарил мне его на четвертый день рождения, всхлипнула девушка. Ему четырнадцать.
Отец в два шага преодолел расстояние между ними, присел напротив.
Какую колыбельную я пел тебе в детстве? требовательно заглянул ей в глаза.
На поле танки грохотали запинаясь, запела она.
И отец поверил.
Это не укладывалось в головах, это было невозможно. Очнувшись, мать тоже задавала вопросы. Девушка не сделала ни одной ошибки. Она сообщала подробности своего детства, называла имена и даты рождения близких, рассказывала об их жизни уверенно, не делая промахов. Она перечисляла своих одноклассников и соседей, вспоминала значимые адреса, говорила то, что было известно только в кругу семьи.
Ее стали расспрашивать об исчезновении. Она рассказала, что тем вечером вышла из дома, взяв с собой Тимошку, зашла в магазин, а затем задержалась возле крыльца, пока пес что-то обнюхивал. А потом перед ней возникла «черная бездна» некое пятно прямо в воздухе. Оттуда вышел кто-то темный, схватил ее и затянул внутрь. От неожиданности она выпустила поводок с собакой. Что было дальше? спросили ее.
Все присутствующие внутри палаты переглядывались, качали головами, поднимали брови.
А дальше он убил меня, сказала Лиза.