Почтальону можно, отозвалась девушка. Она лежала на нарах поверх спального мешка, укрывшись своей оранжевой курткой. Владик присел с краю возле нее.
Устала? тихо спросил он.
Намаялась
Ну-ка, посмотри на меня, серьезно сказал Матцев.
Смотрю, засмеялась она.
Ты внимательней смотри, внимательней! Помнишь, я тебе в вертолете говорил, что где-то видел тебя Узнаешь?
Девушка покачала головой, поднимаясь. Перед ней быстро промелькнули те места, где она могла встречаться с Владиком: город Кирсанов; та злополучная поездка в Тамбов к тетке, но тогда она и на улицу не выходила; тамбовская больница, где она не один раз бывала с мужем
Нет не узнаю
Владик ведь такое редкое имя, у вас в деревне никого так не зовут, подсказал он.
Да, не зовут А разве ты у нас был?
Если бы не был, то не знал, что в деревне есть Танюха, у которой большой сад, а в саду растет пышечка! Ведь это верно, верно! испугался Матцев, что Анюта сейчас скажет, что нет у них в деревне такой женщины.
Верно! протянула Анюта, вглядываясь в Матцева, и вспомнила робкий свист из кустов малины, белоголового мальчика. Владик! Ты к бабке Петровне приезжал! Ты! Владик! вскричала она и засмеялась, вскочила от возбуждения с постели. Я помню, помню! Но я тебя сроду бы не узнала!
Матцев, смеясь, взял за руки Анюту и посадил рядом с собой. Она послушно села. Он обнял ее за плечи.
А помнишь, какая ты была худая, костлявая, длинная! А сейчас, сейчас какая! Он, все обнимая одной рукой за плечи, отстранился и начал разглядывать ее, будто бы они только что встретились. Все это он делал естественно, совершенно не думая, то ли говорит.
А ты-то, ты-то! возбужденно и радостно смеялась Анюта. Вспомни!..
Ну да, представляю хохотал Владик. Ох, и любил же я тебя, худую! воскликнул он неожиданно для себя.
А я! Я каждое утро ждала твоего свиста из малинника! Так и выглядывала нет ли тебя там? подхватила Анюта.
И ты любила?! воскликнул он.
А то нет!
Они встретились сияющими глазами и увидели друг друга теперешними. И замолчали! Он вспыхнул, смутился и тихонько снял руку с ее плеча.
А я бы тебя сроду не узнала, повторила Анюта, поправляя кофточку на груди и не глядя на Владика. В голосе ее чувствовалась жалость, что они уже другие, что прежнее невозвратимо ушло.
И я бы не узнал, если бы не сон
Ты меня во сне видел? улыбнулась она уже по-другому, как-то робко.
Нет Помнишь, как ты меня тогда в воде грязью? Я ЭТО видел!..
Я же нечаянно!.. испугалась Анюта, что все то светлое, возникшее между ними, уплывет, рассеется, и начала оправдываться. Мы же играли А ты обиделся! Убежал Ты все сердишься?
Ну что ты! снова воскликнул Владик. Я же мальчишка тогда. Глуп был!.. Сколько же лет прошло? Десять? Да, десять! Ровно десять Как ты жила эти годы? Что тебя сюда привело?
А что ты видел во сне? спросила она, в свою очередь.
Владик рассказал.
Я это не в первый раз вижу, закончил он, почему-то чувствуя волнение. Видел, когда от жены ушел Я ведь уже женатым побывал. Нехорошо у нас с ней кончилось Нехорошо! проговорил он мрачно и как-то встрепенулся, взглянув на девушку.
Ты мне расскажешь? тихо спросила Анюта.
Расскажу кивнул он, забыв свои недавние рассуждения о том, что только дураки бывают с женщинами откровенными, открывать им душу ни в коем случае нельзя. Да-да, расскажу, но не сейчас Потом
Конечно, конечно, быстро сказала Анюта и осторожно дотронулась зачем-то пальцем до его руки, но тут же отдернула свою руку, как от раскаленной плиты, улыбнулась тихонько и вздохнула: Я тоже замужем была
Ты!
Да! Сразу после школы вышла За того Колю Помнишь, на которого ты подумал, что это он тебя грязью
А-а, маленький такой!
Он вытянулся. Не меньше тебя сейчас!
И что же вы?
Не надо, Владик Ладно?
Ну да, ну да! Он снова обнял ее за плечи и бережно прижал к себе, говоря: Не сладко, видно, пришлось?
Не сладко Верно Она опустила голову.
17
Разговор с Владиком взбудоражил Анюту, вернул в прежние деревенские дни. Мужики в землянке затихли, а она не спала, вспоминала детство, городского мальчишку с чудным именем, Колю, пожилого учителя истории, который всегда подшучивал над ними с Колей, подшучивал он добродушно, а она обижалась, вспоминала деревенский клуб, куда так тянуло в весенние вечера, особенно в последнее лето перед свадьбой. Тогда она только что сдала выпускные экзамены в школе, чувствовала себя взрослым, самостоятельным человеком, работала в колхозной столовой, помогала повару: картошка в ее руках под ножом крутилась ловко и быстро, только пальцы мелькали да картофельная кожура все удлиняющейся лентой свисала в ведро; убирала со столов посуду, легко и гибко скользила по столовой, толкая впереди тележку. Приятно было ловить взгляды парней, приятно сознавать что ты молода, хороша собой, что тобой любуются, а особенное счастье было чувствовать, что ты любима тем, кого любишь сама, ожидать его, ежеминутно взглядывать на дверь, не он ли входит в столовую. А когда появлялся Коля, неторопливо и старательно мыл руки над раковиной, стоя спиной к залу, хотелось подлететь к нему, подать полотенце.
А как хорошо было вечером, после духоты столовой, пробежать по меже огорода на речку с полотенцем в руке, кинуть сарафан на ветку ивы, бултыхнуться разгоряченным телом в нагретую за день воду и плыть, с шумом поднимая ногами брызги. А потом клуб, Коля, притихшая ночная улица деревни, скамейка в шелестящем саду или на крыльце избы. И так каждый день, каждый вечер, каждую ночь до самой свадьбы! Свадьбу играли в сентябре, бабьим летом. Столы стояли в саду, под яблонями с поредевшими листьями. Пахло антоновскими яблоками и счастьем, нескончаемым счастьем!
Свекровь, сорокалетняя бойкая женщина, шутливо жаловалась соседкам, гордясь собой, сыном, снохой:
Сын-то что отчупил, а? Того и гляди бабушкой сделает! А я ить сама еще троих родить могу!
Осень и зима промелькнули быстро: счастливые дни летят незаметно. Анюта в первые дни после свадьбы с волнением и испугом прислушивалась к себе, пытаясь обнаружить признаки зарождающейся жизни. Шли дни, месяцы, ничего не происходило. Испуг сменился надеждой, но надежда все обманывала и обманывала.
Что-то молодые твои ленивые такие, не торопятся! говорили соседки свекрови.
А куда им спешить! Сами еще дети. Пусть поживут, отвечала свекровь, но каждый месяц, заметив, что Анюта прихворнула, недовольно спрашивала: Опять пришли?
Анюта виновато опускала голову.
Осенью из Тамбова к матери приехала в отпуск сестра Раиса Павловна, Анютина тетка. Работала она врачом в городской больнице. Анюта, смущаясь, поделилась с ней, что они с мужем хотят маленького, а он почему-то не получается.
Родишь еще, успокоила Раиса Павловна. Живете-то всего год Да и тебе восемнадцать только. Это не двадцать восемь, беспокоиться нечего. Успеешь! Я-то в тридцать лет родила!
Анюта знала историю своей тетки. Раиса Павловна никогда не была замужем. Молодость ее совпала с годами войны, ровесники не вернулись с фронта. Когда Раиса Павловна поняла, что ей не суждено обзавестись семьей, она решила родить ребенка и стала искать подходящего для своей цели мужчину. Увидела однажды в кинотеатре рослого красивого офицера и поняла, что сын ее должен быть таким. После сеанса она долго шла за офицером по улице, не решаясь подойти. Наконец решилась, остановила его. Они присели на лавочку, и Раиса Павловна рассказала офицеру, зачем он ей нужен Родила она дочь, и до сих пор не знает даже имени ее отца. В этом году перед отпуском Раиса Павловна проводила в первый класс своего внука.
Прошла и вторая зима, а весной свекровь направила сына со снохой в Тамбов в городскую больницу. Там через две недели стало ясно, что Коля не может иметь детей.