Ты хочешь сказать, что если бы тут не было радиации, я и другие, как ты говоришь, атомиты, остались бы такими, как и вы?
Да.
И в чем наша вина перед вами? Это не мы так решили!
Это уже случилось и изменить ни мне, ни тебе невозможно. Мы разные. У нас те же, что и в прошлой жизни, уклад и образ мышления. И главное, мы не едим друг друга!
Вот видишь, мы говорим совсем немного, а мне уже интересно. Ты смог отсрочить принятие мною решение о твоей смерти. Пока отсрочить. Тебе дадут еду и воду. Живи. А я буду думать над твоими словами. Мы еще побеседуем.
Старший поднялся и направился к выходу, где его с нетерпением ожидал помощник.
Ты хочешь его печень или сердце, Старший? Только прикажи!
Я хочу, чтобы ты не путался у меня под ногами, он повернулся к стоящему возле выхода Белому воину. Сделай так, чтобы я этого, он кивнул на помощника, сегодня не видел. Пленнику дайте еду, к которой он привык, воду и этот шарик.
Оставив на столе споран, Старший отправился в свою комнату. Ему надо было обдумать услышанное и поесть. Прошедшие ночь и день были богаты на события, и требовали осмысления.
На столе его ожидал большой металлический поднос с печенью и сердцем. Самое вкусное и питательное. Остальное было разделено между Белыми.
«Интересное название атомиты. Атом и радиация. Значение этих слов вспоминались из прошлой жизни. Значит, Сила и Энергия, без которой им плохо, это воздействие радиации из середины этих земель. Но если радиации много, то ее Сила, то же нам вредна. Надо будет еще с ним пообщаться. Потом. Сейчас необходимо утолить свой голод».
Старший подтянул к себе поднос и взяв печень, оторвал от нее острыми зубами большой кусок. Сердце он оставил на конец трапезы.
«Как много слов, которые теперь надо осмыслить, я услышал в такой короткой беседе. Атомиты. Кластеры. Новый мир. Перенос. С пленником надо снова разговаривать. Мне надо понять мир вокруг меня. Будут знания будут победы. Победы это новая еда, оружие и территории. Знания есть у пленника. Значит, пока он будет жить».
Так рассуждая после трапезы, Старший мысленно вернулся к началу своего существования.
Зима. Ранее и морозное утро. Холодный, неотапливаемый автобус везет пассажиров среди заснеженных полей, подпрыгивая на частых ухабах. Старый человек в меховой шапке ругается с соседом по сиденью, молодым парнем в красной вязанной шапке. На редких остановках народ понемногу покидает салон, а новых пассажиров не добавляется. Не хотят никуда люди ехать в такую стужу.
Водитель матерится, не обращая внимание на замечания сидящей за ним молодой женщины. А причина материться есть. Туман, редкое для зимы явление. А это еще и очень плотный туман. Это для водителя намного хуже, чем недовольные пассажиры или ямы на дороге. Фары не помогают и автобус останавливается. Пассажиры ругаются, жалуясь на сильную вонь и требуют быстрее проехать вонючий участок. Водитель сначала посылает всех во все интимные места, потом бросает ключи в салон, предлагая кому-то сесть за руль и взять ответственность за пассажиров на себя. Все замолкают.
Первым взбесился старик в меховой шапке, внезапно вцепившись в ухо соседа. Их вяло пытаются растащить, но дед начинает кусать всех рядом с собой. Водитель грозит монтировкой, потрясая ее со своего места, но в грозящую руку вгрызается женщина, которой так не понравился мат.
Старший помнит, что он, расталкивая начавших толпиться в проходе людей, пробирается к задней двери, отжимает старые, раздолбанные створки и выскакивает наружу. Из салона все сильнее и сильнее раздаются крики и шум драки. Это ему не интересно. Он не собирается вмешиваться, потому что знает если вмешается, то станет участником. А пока что он просто очевидец.
Туман исчез. Драка переросла в массовую и на паре стекол изнутри появились потеки крови. Надо уходить отсюда. Только дорога дальняя и большой риск замерзнуть, если не будет попутной машины. И связи нет. Приходит понимание, что мороз куда-то пропал, а на поле слева от дороги, вместо снежного покрывала, колосится золотая пшеница.
От чего-то, день пролетел быстро. С момента отъезда с автостанции прошло не более трех часов, а солнце склонилось почти к горизонту и уже надвигаются сумерки. А из сумрака пришли Черные. Они взламывают хлипкие двери автобуса и врываются внутрь. Его замечают, и он прячется под автобус, отбиваясь ногами от настырных нападавших, которые пялятся на него безумными глазами и издают нечленораздельные звуки. Несколько раз его кусают за ноги.
А потом появляется Он и отгоняет Черных. Вылезай. Его пристально рассматривают и уводят с собой. Черные не смеют перечить Ему. Остальных пассажиров сожрали прямо в автобусе.
Длинный переход. Еда на заправочной станции. Беседа. Он учит, как жить и кого слушать. А кем повелевать. Потом Черные догоняют какую-то тварь, и Он показывает, как из нее доставать шарик и как рассасывать, обернув материей. Иначе смерть.
Проходят дни и выпадают зубы. Все и почти одновременно. Он смеется, дает досасывать шарик. Терпи, скоро будут новые зубы. Правильные. Острые.
Его учат охотиться. После тумана много пищи. Первое ощущение горячей крови на губах. Крики. Вкусное мясо женщины.
Он дает автомат и радуется, что я справляюсь с ним, лучше, чем все остальные. Новая охота. Теперь дичь опасная. У них тоже есть оружие. Вперед идут Черные. Они всегда голодные, их много и их не жалко. Беречь, помогать и защищать надо только Белых.
На новой охоте Его ранили в живот. Вытащил пулю, приложив ладонь к ране. Он хвалит перед всеми Белыми. Теперь я лечу всех раненых Белых. Меня слушают как Его. Черные или выздоравливают сами, или умирают. Их товарищам постоянно надо есть.
Потом Его убили из автомата. Я не дал Черным Его есть. И Белым не дал. И стал Старшим.
***
В помещении было темно. Очень слабый свет попадал из соседнего помещения и позволял видеть совсем маленький участок комнаты.
Курсив лежал, привязанный за одну руку к шведской стенке. Вторую ему отвязали, когда принесли еду. Есть хотелось, но не получалось. В бою ему выбили несколько зубов и повредили десну. Воду он выпил в несколько приемов, хорошо прополоскав рот от сгустков крови. Теперь оставалось только лежать и ждать. Споровое голодание сказывалось все сильнее и сильнее. Вспомнил, что несколько глотков живца он сделал за пару часов до боя. Сколько с того момента прошло времени он не знал. Да это уже было не столь важным.
Взгляд, время от времени возвращался к спорану, который атомит оставил для него на столе.
«Странно. Неужели они их вот так, целиком, употребляют?».
В комнату вошел атомит, который был главным.
Почему не стал есть?
Не могу. Рот разбит сильно. Зубы выбиты.
У вас слабый организм. Наши зубы и тела крепче. И боль мы не чувствуем так, как вы.
Вы не люди.
А шарик почему не взял? Или вам они не нужны?
Это ты о споране? Так их так нельзя нам употреблять. Там яд.
Как вы их употребляете?
В растворе. Как же еще?
Атомит взял споран, и достав из нагрудного кармана кусок марли, обернул несколько раз, а за тем отправил в свой рот.
Вот так.
Странный способ, но если он работает, то почему бы и нет.
Какой раствор тебе надо сделать?
Моя смерть откладывается?
Пока да. Ты мне интересен. Пока интересен.
Мне нужен алкоголь, посуда и материя. Можно и марлю.
Атомит вышел и вскорости вернулся, неся бутылку водки, кастрюлю и кусок ткани.
Делай себе раствор.
Руку можно вторую освободить?
Атомит молча разрезал веревку и отошел в сторону, наблюдая за действиями Курсива. Когда тот закончил, он взял бутылку, в которую пленник процедил концентрат раствора, и принюхался.
Пей.
Его еще водой или соком надо разбавить.