Ты проиграл, Левицкий, слышу в трубку и сплевываю, выбрасывая сигарету. Я сам затеял спор из интереса, а теперь проиграть? Хер там плавал.
У меня есть еще один день, не забывай, Садыров.
И что ты будешь делать? Серенады ей петь? Титовой на тебя с высокой колокольни. Она думает только об учебе.
Она единственная, кто остался.
Потому что страшная.
Тогда тем более должна клюнуть. Все, кажется, кто-то идет, стою, караулю после школы. Она еще и дополнительные уроки по биологии берет. Боится провалить экзамены?
Мимо меня буквально пролетает на низком каблуке худощавая женщина, сразу идет к дверям, из которых выходит Титова, как обычно, неся с собой все учебники.
И вдруг начинается такой трешак, что я замираю. Женщина взмахом руки сносит с головы Титовой дурацкую шапку, затем толкает так, что та падает с лестницы, теряя сумку, из которой тут же все валится.
Дрянь! И как ты собралась поступать с такими оценками?! О чем ты думаешь! Тройка?!
Мам, я сегодня исправила.
Да, мне звонила Раиса Петровна. Ты, получается, меня обманываешь?! В деревню хочешь?! Коров доить?!
Мам, я все исправила, почти ревет она, а мне уйти хочется. Вся эта сцена ничего, кроме омерзения, не вызывает. Значит, Титова из деревни? Тогда как в нашей школе оказалась? Сюда просто так не попадают. Только при деньгах или как я, по стипендии от области.
Ты вылетишь отсюда за свои тройки! Поняла?! Я не для того спину надрываю, чтобы вернуться в то захолустье, из которого мы вылезли! Она замахивается снова, но в этот раз сбивать нечего, разве что саму голову ревущей Титовой. И я ведь ушел почти, но все равно делаю шаг вперед и хватаю ее руку своей.
Достаточно.
Пошел вон! Ты кто еще такой?!
А я Левицкий. Парень Дианы.
Титова в шоке смотрит на меня, на мать, отчаянно качает головой.
Парень?! Ты, сучка, вместо учебы хахаля себе нашла?! орет она, покрывая дочь благим матом. Замахивается другой рукой. Я тут же отталкиваю бабу, цепляю Титову и убегаю, потянув ее за собой. Мы бежим несколько минут, пока не добираемся до гаражей, и остаемся там. Переводим дыхание.
Кажется, спасение прошло не по плану.
Это точно.
Влетит тебе? Она вообще у психиатра проверялась?
Влетит. Но не переживай. Не думала, что ты вообще вступишься.
Разве я не джентльмен?
Не знаю. Говорят, что нет.
А ты только себе верь и моим поступкам, смотрю на нее внимательно, замечаю, что руки наши еще сцеплены. И от этого становится не по себе. Засовываю руки в карманы, не зная, что дальше говорить.
Обычно всегда знаю, что сказать девчонкам, а с ней как-то сразу все идет не так. Я уже жалеть начинаю, что затеял этот спор влюбить в себя каждую одноклассницу. Только девчонки друзей были вне спора, а остальные стали жертвами. Включая эту лохушку. Хотя с такой матерью и неудивительно. Сейчас думаю, что мне даже повезло с родителями. Они просто загоняли меня во все возможные интеллектуальные спортивные и художественные кружки, чтобы не видеть.
Слушай, хочешь прогуляться?
Не могу я. Я же на стипендии. Буду получать тройки вылечу. Еще и экзамены впереди.
Тогда есть идея получше. Я вроде в биологии шарю.
Ты во всем шаришь.
Ну это да. Становится приятно от ее похвалы, а потом она еще и добавляет:
Ты даже по физкультуре лучший, но все равно в конце даешь возможность Самсонову и Садырову себя обойти.
Опа. Наблюдала за мной? Нравлюсь?
Просто стало интересно зачем.
Потому что это два охуевших мажора, дружба с которыми далеко меня поведет. Чтобы не херачить на работе круглосуточно, как папа с мамой.
Они же мои друзья. Я хочу сделать им приятное.
Так они же не знают, что ты это делаешь.
Главное, знаю я, усмехаюсь и поднимаю ее лицо пальцами, замечая, как она вздрагивает от одного лишь прикосновения. Даже интересно, что будет дальше. Ты не ответила на второй вопрос.
Это обязательно?
Мне было бы приятно услышать Нравлюсь?
Нравишься.
Почему ты никогда на меня не смотришь?
Ты просто невнимательный, чуть улыбается она мягкими на вид губами. А на вкус?
Жаль, в темноте не видно цвета глаз, хотя за этими очками вообще ничего не видно.
Хочешь, чтобы я поцеловал тебя?
Она тут же смущается, отворачивается и идет обратно к школе.
Не надо. Есть много красивых девушек.
Но ждал-то я после школы тебя, иду за ней. И когда я вообще ходил позади девушки? Вот стоять сзади это можно.
Она не отвечает, только ускоряется. Затем аккуратно выглядывает из-за колонны. Матери ее нет, а учебники и сумка так и валяются. Она бежит их собирать, а когда я ей помогаю, начинает реветь.
Слушай, Артур. Спасибо, что пришел, помог, ждал, но не стоит провоцировать мою маму. Мне и так несладко приходится.
Так ты же меня не дослушала, отдаю ей биологию. Я буду тебе помогать. Подготовлю к экзаменам. У тебя дома.
Ты что? Так спросила, словно я предложил участие в оргии. Мама не пустит.
А мы будем при ней заниматься. Она увидит, что мы ничего плохого не делаем.
Не получится, забирает она свой учебник, заталкивает в сумку и поднимает на плечо. Но лямка тут же рвется. Я сам поднимаю сумку. Уже не отдаю ей.
Ну вот смотри. Твоя мамаша все равно даст тебе пиздюлей, верно?
Ну?
Тогда что ты теряешь, если мы попытаемся? поднимаю ее шапку и нахлобучиваю на голову.
Мне просто непонятно, зачем ты это делаешь. Зачем ждал меня?
И здесь у меня есть прекрасная возможность соврать. Или сказать правду, потому что, судя по всему, она реалистка. Любовь и романтика не про нее.
Мне до завтрашнего вечера нужно влюбить тебя в себя, как одну из одноклассниц. Стать твоим парнем так, чтобы остальные не просекли.
Что? То есть ты Это невыполнимо.
Нет ничего невозможного. Ну и вообще-то ты последняя, подмигиваю. Самая непрошибаемая, я бы сказал. Давай так: я помогаю тебе, ты мне.
И мне не надо в тебя влюбляться?
Ну почему, подхожу ближе, почти касаюсь прохладной щеки. Ей бы челку, хоть часть прыщей скрыть. Влюбиться ты можешь, только взаимностью я ответить не смогу.
Спасибо за честность, вдруг улыбается она, и от этой простой, такой искренней улыбки внутри рождается зверюга, которая жаждет, чтобы так улыбалась она только мне.
Глава 4. Диана
Настоящее
Диана Александровна, звонит Татьяна Николаевна. Говорит, ваш мобильный опять на беззвучном, заглядывает между пациентами администратор Эля, и я почти на автомате киваю, даже не отрываясь от записей.
Какими бы делами Виталий я ни занималась, мое любимое это общение с пациентами. Наверное, потому, что они разные. Наверное, потому, что виден диссонанс от того, как некоторые хотят ребенка, а некоторым хочется поскорее сделать аборт. У меня не стоит задача уговорить всех рожать, наверное, потому, что ребенка действительно стоит заводить, когда этого хочешь, а не потому, что тикают часики или родственники требуют, религия, или даже муж. Но иногда я вижу в женщинах сомнение. Оно дает шанс еще не родившемуся малышу выжить, а это уже много. И я рада, что порой чаша весов склоняется в сторону материнства от моего небольшого совета. Чаще всего для этого я рассказываю свою историю. Как сама мечтаю о девочке, что мой муж помогает десяткам женщин, но я то самое исключение. И это работает, что удивительно.
Закончив заполнять карту предыдущей пациентки, я поднимаю руки и потягиваюсь. Последний месяц был хорошим. Много работы, постоянное внимание мужа, который все еще чувствовал себя виноватым за поступок на премии «Человек года». Но главное на горизонте никакого Левицкого. В первые дни периодически вздрагивала, он постоянно был в моей голове, и я вспоминала почему: тот самый момент, когда он стал непосредственной частью моей непростой жизни, тот миг, когда мое согласие на его авантюру предопределило следующие несколько лет моего существования.
Встаю из-за стола, разминая голову и глядя, все ли есть для следующего пациента, и иду позвать его. Но в коридоре оказывается пусто, и я ловлю взгляд Оли, которая кивает в сторону. Тут же меня буквально сносит вихрь радости по имени Татьяна.