Что же до главных героев этого повествования дома и помойки на Лучистой, их судьба не сложилась так печально, как этого мог ожидать читатель. Старых добрых стен не коснулась злая «шар-баба» экскаватора, а площадку перед домом не зачистили наглые бульдозеры.
После того, как все жильцы съехали, Лучистую посещали новые команды экспертов и плеяды комиссий. Они спорили, обсуждали, снова замеряли и щупали, а потом решили, что первый вердикт был ошибочным и дом после небольшого ремонта будет вполне пригоден для жилья. Ведь все новое это хорошо залатанное старое.
Дом передали в маневренный фонд и скоро в него заехали новые счастливые обитатели. В основном, врачи с учителями.
Шнобель
Едва переступив порог дома и скинув с плеч тяжелый квадратный рюкзак, Валентин разрыдался в голос. На кухне сразу же раздался грохот. Это до смерти напуганная мама уронила кастрюлю с очищенным картофелем.
Что?! Валя?! Что случилось? Господи! кричала мама, насильно поворачивая Валю вокруг своей оси и пытаясь отыскать повреждения.
Она наскоро прощупала через пиджак тонкие мальчишечьи руки, запустила пальцы в густую копну взмокших русых волос и быстро обследовала голову на предмет ранений. Валя, тем временем, наращивал «рыдательные» обороты. Мамино внимание всегда подливало масла в огонь его горьких обид. Фонтан «Дружба народов», который учительница показывала утром на картинках, имел гораздо больший литраж, чем девятилетний Валя, но сейчас едва ли он мог бы потягаться с мальчиком в выразительности разбрызгивания жидкостей.
Отставить рыдания! звучно приказал папа, давно наблюдавший за происходящим. Валя мгновенно затих, оскорбленно глянул на отца, потом перевел взгляд на мать, и слезы продолжили катиться по красным щекам, но уже беззвучно.
Миленький мой, сыночек! Скажи нам, что случилось? Не пугай так маму!
Ни ни ничего не случилось, выдавил Валя, всхлипывая. Просто я просто я страшный!
Слово «страшный» получилось сиплое, низкое. Можно, в общем-то сказать, страшное.
Во номер! удивился папа и сложил руки на груди. С чего это ты взял?
Так, сыночка, снимай туфли, умывайся, а потом поговорим. Папа сейчас за тортиком сбегает. Хочешь тортик? засуетилась мама, стягивая со школьника пиджак. За чаем и поговорим. Так лучше будет.
Папа, не любивший тортики и особенно за ними ходить, буркнул что-то невразумительное, но пошел одеваться.
Не прошло и полчаса, а Валюшка уже уныло жевал кусок шоколадного бисквита. Мама и папа устроились напротив.
Валентин, с чего ты взял такую глупость? не выдержала мама.
Валюшка скорбно проглотил прожеванное.
Это не глупость. Я страшный, сказал мальчик с той же обреченной уверенностью, с какой, должно быть, однажды произнесли фразу «И все-таки она вертится!» Просто урод.
И в каком именно месте, позволь спросить, ты страшный урод? полюбопытствовал папа, иронически поджав губы.
Вот в этом!
Пальцем, густо измазанным шоколадом, Валюша ткнул себя в нос. Мама тут же отерла полотенцем поставленную на кончик носа сладкую печать. Она приняла близко к сердцу заявление сына и сильно нервничала. Потому молчала.
Нос у Валика и в самом деле был примечательный тонкий и очень длинный. Эту особенность он унаследовал от мамы. Но из-за больших черных глаз и пухлых розовых губ маме их общий нос шел гораздо больше, чем веснушчатому голубоглазому Валику. Всем остальным, кроме носа, он удался в папу.
Как я вообще буду дальше жить с таким шнобелем? драматически вопросил Валентин.
Давай отрежем, предложил нечуткий папа.
Валюша, у тебя самый замечательный нос! Правда, папа? Он немного великоват, но это даже лучше. Большой нос выглядит очень мужественно, стала уговаривать мама. Скажи ему, папа!
Конечно. У всех настоящих мужиков огромные носы. Видел портрет Наполеона? Вот такенный клюв у него был!
Валентин злобно отодвинул блюдце с тортом.
А новенький Рома так не думает!
Что за Рома?
Терещенко. Его на этой неделе из «Б» класса к нам перевели.
И что же, это он тебе сказал, что ты страшный? голос мамы изменился. Стальным альтом в нем зазвучало задетое достоинство.
Он не сказал. Он просто он просто с самого утра смотрел на меня вот так противно и тер свой нос.
Слезы снова повисли на Валюшкиных ресницах.
Так надо было потереть ему морду кулаком, возмутился папа.
Дима, Дима, ну чему ты его учишь? Валечка, а ты уверен, что он хотел тебя обидеть? Может, он просто шутил?
Ну конечно, шутил! Все время на меня смотрел и тер, тер. Так, что сам красный стал, как помидор. И Милка мне сказала: «Это он над твоим огромным шнобелем смеется!» Вот увидишь, завтра меня все в школе будут Шнобелем называть!
Ну и дела, озадаченный папа развел руками. Нет, тут только морду чистить.
Вот еще! Ни в коем случае! твердо заявила мама. В ее голову явно пришло готовое решение. Знаешь, что тебе нужно сделать? Отплатить ему той же монетой.
Ага, как это? У него знаешь, какой нос маленький? Вот такусенький.
Валик двумя пальцами обозначил физиогномические особенности недруга.
Но ведь у него тоже есть что-нибудь такое некрасивое, уродливое? Наверняка, есть.
Валик задумался.
Например, волосы плохие, предложила мама.
Тогда можно Лысым прозвать, поддержал папа.
Нет, волосы хорошие, рассудил Валентин.
Не очкарик? на всякий случай, поинтересовался папа.
Не-а.
Может, коротышка? Недоросток?
Гном?
Нет. Он высокий.
Тогда Шпала. Или Шваброид.
Знаю! вскричал, наконец, Валик с торжеством. Он все время шмыгает. Вот так.
Он возбужденно вскочил со стула и живописно изобразил повадки врага.
Ну вот, обрадовалась мама. Решено. Пусть будет Шмыгало.
Нет, лучше просто Сопля, решил папа.
Валентин заговорщически поглядел на родителей и радостно захихикал. Все положили себе по второму куску торта и с аппетитом принялись за еду.
Мама! Мама! Я хочу назад в «Б» класс! злобно закричал Рома с порога.
Чего это? удивилась встревоженная мама.
У меня аллергия, а они смеются надо мной. Один мальчик весь день в нос себя тыкал и на меня смотрел.
Так-так, раздевайся, мой руки и за столом поговорим. Хорошо, что папа сегодня дома обедает.
День эмансипации
Сегодня первое августа. Сегодня исполнился ровно год с тех пор, как Василина устроилась работать продавцом в ларек молочных продуктов на центральном пустошевском рынке.
Сегодня! думает Василина, машинально обслуживая разноцветные животы, то и дело подплывающие к крошечному прямоугольному окошку ларька. Скажу все, что о нем думаю, и уволюсь!
Реализовывать продукцию молокозавода «Белый рай» Василина пошла тогда, когда окончательно потеряла надежду реализовать собственные мечты стать ландшафт-дизайнером и благополучно выйти замуж.
Перед «бойницей» появился выпуклый красный живот, перетянутый тонким ярко-желтым ремешком.
Сметана свежая? громко спросил живот.
Свежая, глухо отозвалась Василина и протянула в окошко холодный скользкий пакет.
Точно? настаивало опоясанное брюшко.
Точно.
«Не первой свежести». Эта фраза украшала переписку Славика Ивашина с приятелем. Если бы не другие фрагменты корреспонденции возлюбленного, а именно «зануда», «необъятный кузов» и «шурпу готовит лучше узбеков» Василина и не поняла бы, что речь идет о ней. На страницу Ивашина в социальной сети она отправилась по его личной просьбе.
Зайка, быстрей, быстрей! возбужденно командовал Славик в телефонную трубку. Зайди в мою переписку с Геной и продиктуй номер его шефа. Там в последнем письме. Шевелись, а то потеряю заказ! Что? Пароль? Пароль Ивашин четыре ноля.
Будучи ли обладателем короткой памяти, или просто заработавшись, Славик забыл, что Гена среди его собеседников был не один. И по закону «нужного автобуса», который приходит первым только тогда, когда он не нужен, также известному как «закон бутерброда», Василина выбрала совсем не того Гену.