Это было сокрушительной новостью. Я жила без денег, и хорошо помню, что это такое. Но словам Гая о том, что от Яновых денег надо избавиться, я поверила сразу и безоговорочно. Мне и самой это приходило в голову.
Объявили посадку.
Хорошо, Гай, будь по-твоему, вздохнула я, поднимаясь с места. И куда же мы должны отправиться?
В Новосибирск.
ГЛАВА 5
Осколки прошлого
Не люблю я кладбища. В этом нет ничего удивительного. Наверное, сложно найти человека, который их любит, хотя я слышала мнение, что на кладбище, как нигде, ощущается спокойствие и безмятежность.
Как по мне, то странная это точка зрения. Лично мне на кладбище некомфортно и как-то тревожно.
Особенно после всех событий, связанных с Яном.
И все-таки время посетить могилу матери я нашла.
В Новосибирск мы с Гаем летели вечерним рейсом, поэтому я прямо из аэропорта попросила Гая заехать на кладбище.
Могила выглядела чистой, как будто за ней регулярно ухаживали.
«Алина Петровна Ранг» было высечено на мраморе под фотографией.
Мама похожа на английскую леди, как я себе их представляю: благородство и нежность, доброта и сила характера.
Наверное, для всех детей их родители самые лучшие, но моя мать была просто потрясающе прекрасной.
Все говорили, что я очень на неё похожа, просто две капли воды, но, по-моему, они лукавили.
Ну, не могла же я быть настолько красивой!
На даты рождения, ни даты смерти на памятнике не значилось. Только фраза «Небо с тобой».
Небо да, а вот я нет.
Проглотив в горле ком, я положила розы, купленные в ларьке у входа, на надгробие, мысленно попрощалась и пошла прочь.
Почему-то казалось, что я никогда больше не увижу этой могилы.
Отойдя пару метров, я увидела молодую женщину, идущую навстречу.
Она не обратила на меня внимания, зато я узнала ее с первого взгляда, хоть она изменилась: пополнела и покрасила свои каштановые волосы в чёрный цвет.
Обернувшись, я увидела, что она подошла к могиле, которую я только что покинула.
Хотела уйти, в машине меня ждал Гай, да и не было, наверное, смысла разговаривать с ней.
И все же я вернулась и окликнула:
Анюта!
Сестра подняла голову, широко распахнула глаза и воскликнула:
Ева! О господи, Ева!
Вот уж чего я никак не ожидала, так это того, что она крепко-крепко меня обнимет и примется тормошить изо всех сил:
Ева, бессовестная девчонка, где ты была? Почему даже не поговорила со мной, прежде, чем уехать? Отец твоей подруги рассказал, что ты отправилась к дяде Косте в Белый Лог! Другой конец света! Где были твои мозги? Почему мне не рассказала, что тебя какой-то придурок преследует? Ева, я просто не могу поверить, что это ты! Какая же ты красавица, глаз не оторвёшь! Глупая, глупая, почему не позвонила?
Ань, ты же помнишь наш последний разговор? смущённая ее напором, пробормотала я. Я подумала, что это все. Между нами легла пропасть.
Ева, о, Ева! Анюта стиснула меня так, что тяжело стало дышать. Я так жалею обо всем, что тебе тогда наговорила! Ты оказалась права, а я последняя дура, что не поверила.
Ты это сейчас серьёзно? у меня глаза на лоб полезли. Ты что больше не с ним? И больше его не любишь?
Нет, конечно, нет! Я даже видеть этого скота не хочу! выпалила Аня возмущённо. Так, вот что, я тебя больше от себя никуда не отпущу. Сейчас едем ко мне, тут на метро недалеко.
Я на машине. С Гаем, произнесла я и выжидательно посмотрела на двоюродную сестру.
Её реакция оказалась такой, как я и думала.
Что? округлила она глаза. Я тебе сколько раз говорила, что нельзя с ним общаться? Ему только одно от тебя и нужно. Ева, ты маленькая несмышленая девочка, ты просто не понимаешь, что Гай с тобой хочет переспать, а потом выкинет и забудет!
Это твои слова, или твоего обожаемого Антона? сузила зрачки я. Аня, опомнись! Три года прошло. Я совершеннолетняя. И могу делать, что захочу.
Ой, да, прости как-то сразу сникла она. Прости, Ева, я действительно перед тобой виновата. Очень виновата. Поехали ко мне, хорошо? Там и поговорим. Я тебе все расскажу. Ты мне все расскажешь. Как в старые добрые времена, помнишь?
Появлению моей двоюродной сестры Гай явно рад не был, а вот Анна, наоборот, разглядывала его с жадным интересом.
Гай подвёз нас к ее дому и сказал, что заедет за мной через два часа. Подниматься в квартиру он не захотел.
Помнил, наверное, как Анька со скандалами пыталась его от меня отвадить.
Слушай, он вообще изменился! восхищенно произнесла сестра, лишь мы зашли в подъезд. Он был каким-то непонятным нищебродом, увлекающимся этими всякими реконструкциями, а стал таким шикарным мужчиной, что просто глаз не оторвать! Ты, что, с ним теперь? Ева, я хочу знать всё!
И вот я сижу на маленькой Анютиной кухне, которую помню ещё с детских лет. С тех пор здесь все поменялось: на месте старого советского гарнитура современная нежно-зелёная кухня со стойкой, массивный деревянный обеденный стол заменил стеклянный на металлических ножках, у окна ярко-синий детский стульчик для кормления.
Неизменным осталось только одно: идеальная чистота повсюду.
Я вспомнила, как Анюта почти с первых дней моего появления в этом доме начала приучать к порядку и меня.
Трагедия в моей семье случилась, когда мне было пять.
В один самый обычный день, придя с работы и поужинав, мой отец взял в руки охотничье ружье и выстрелил в мою мать.
Я была там, но, слава богу, я этого не помню. Почти не помню. А если и что-то начинает всплывать, то я тут же загоняю эти воспоминания как можно дальше.
Потом отец сам вызвал полицию и спокойно дал себя арестовать. Перед этим он позвонил моей двоюродной сестре Анюте, которая была старше меня на пятнадцать лет, и попросил присмотреть за мной. На суде он свою вину полностью признал, и был осужден на двадцать лет колонии строгого режима.
Аня оформила надо мной опекунство, забрала к себе и принялась воспитывать. Потом уже, когда я стала старше, она рассказывала, как тяжело было первое время, какие у меня случались истерики, как мне снились кошмары, и как я боялась одна засыпать в комнате.
И все-таки через год или два я отошла, если вообще можно отойти от того, что произошло.
Я была ребёнком, а дети все-таки быстрее забывают ужасные вещи, чем взрослые.
Так устроена детская память и это милосердно.
О такой старшей сестре можно было только мечтать. Она пыталась сделать все, чтобы я не чувствовала себя обделённой.
У меня хорошее детство, в нем было много солнечного света, отличных книг, качественной музыки, пиксаровские мультики с попкорном перед телевизором, парк аттракционов по субботам, много фисташкового мороженого, мурлыканье Анютиной кошки Глаши и задушевные разговоры с сестрой.
Все было здорово, правда, и я думала, что так будет всегда.
Когда мне исполнилось пятнадцать, Анюта влюбилась в своего коллегу по работе Антона.
Влюбилась пламенно и страстно, и он, надо сказать, почти сразу ответил ей взаимностью. У него были какие-то жилищные проблемы, потому Антон очень скоро переехал к нам.
Я ещё не понимала, что над моей головой сгущаются тучи, и была искренне рада, что сестра обрела своё счастье. К тому же Антон мне нравился: он был открытым, улыбчивым, весёлым и очень внимательным. Дарил мне на праздники игрушки и шоколадки, всегда интересовался, как дела в лицее, не обижают ли мальчишки. Он был просто чудом, душой нашей маленькой компании.
Несмотря на все это, я уже тогда стала задумываться о переезде из Анютиной двухкомнатной обратно в квартиру своих родителей.
Я чуть-чуть ревновала, признаю это, и чувствовала себя третьей лишней.
Но Аня наотрез отказалась, а я, как всегда, уступила.
Они с Антоном тихо-мирно расписались, а вскоре выяснилось, что сестра беременна. Я уже представляла, как буду нянчить маленького племянника или племянницу, но что-то подсказывало, что идиллии пришёл конец. Сестру как подменили: она стала вспыльчивой, раздражительной и очень занудливой.